оглавление канала
Следующее утро меня совсем не порадовало своей серой и ветреной погодой. Приближение осени ощущалось буквально во всем. Горьковатый, немного терпкий запах желтеющей листвы и поздних астр, прохладные порывы ветра, серые клочья облаков, готовые просыпаться мелким, словно пшено, дождиком, ползущие низко над землей, и горестные, тоскующие, неизвестно о чем, крики чаек, кружащихся низко в небе. В общем, начавшийся день, особого оптимизма мне не подарил.
На лекции Пашка косился на меня с немым вопросом в глазах, но поведать ему мне было нечего. Я твердо решила, не посвящать его в свои дела. Целее будет. Взгляд у него был понимающим и печальным. В конце концов, я не выдержала.
- Паш, перестань на меня смотреть, словно я у тебя стибрила последний кусок хлеба, а ты поэтому собрался скончаться от голода, перед смертью решив простить мне все грехи. Ты должен теперь думать не только о себе. У тебя Светка есть. А у меня нет ни малейшего желания, чтобы вам из-за каких-то дурацких тайн головенки пооткручивали. И, потом, я думала, что мы с тобой уже все обсудили.
Пашка грустно кивнул головой, и повторил, словно эхо:
- Обсудили… Только, почему мне все время кажется, что я предаю тебя?
Я тяжело вздохнула.
- Паш, не начинай сначала. Когда все закончится, мы с тобой досконально разберемся во всем, проведем анализ и сделаем выводы. Все, как ты любишь. Клянусь тебе! А пока, очень тебя прошу, просто умоляю, держись от меня подальше!
Пашка с готовностью кивнул, но взгляд, словно у больного щенка, не поменял своего выражения.
После занятий все пошло по накатанной. Дом, готовка еды, больница. Флора меня ждала. Мои постряпушки съела с большим аппетитом, чем меня очень порадовала. Сегодня в разговоре мы не затрагивали никакие «такие-этакие» темы. Молоденькая медсестра, которая мне так не понравилась в прошлый раз, с экзотическим именем Галя, без конца металась туда-сюда. То лекарства принесет, то срочно давление кинется Флоре мерять, то влажную уборку затеет. Похоже, особыми шпионскими навыками она не обладала. Таким шебутным поведением вряд ли можно было добиться особой секретности. В смысле, узнать что-либо новое, или просто, элементарно подслушать какую-либо важную информацию. Но, если ее целью было не дать нам со старушкой поговорить о том, что меня интересовало на данный момент, то можно сказать, своего она добилась. Мы с Флорой только переглядывались с пониманием. Я уже собралась уходить, когда она спросила:
- Какие у тебя сегодня планы на вечер?
Я с удивлением посмотрела на нее, и слегка пожала плечами.
- Пока, не знаю. Но, Саша предложил сегодня мне провести обзорную экскурсию по городу. Думаю, для меня это будет полезно и познавательно.
Флора расцвела улыбкой.
- Он приходил ко мне с утра. Навещал. – Она кивнула головой на тумбочку, стоявшую рядом с кроватью, на которой, в большой стеклянной банке стоял роскошный букет гладиолусов. А потом обратилась к медсестре. – Галочка, голубушка, вы не нальете свежей водички в цветы? – Медсестра кинулась с готовностью исполнять просьбу старушки.
Конечно, я заметила букет, как только вошла. Но, спрашивать Флору, откуда он взялся, сочла не совсем уместным. Мало ли… Я посмотрела на бабулю вопросительно. А она продолжила, с лукавством во взоре.
- Не подумай, деточка, что я лезу в твои дела, но Саше ты очень нравишься. Судьба у парня тяжелая. Всего своим горбом добивается. Думаю, из него неплохой муж получится. – И она мне хитро подмигнула. Потом, видя мою, слегка обескураженную физиономию, с грустью заметила. – А ведь похоже, все-таки, лезу… Ты уж прости меня. Совсем я в этой больнице от безделия осатанела. И ведь работать не позволяют! Я, было, попросила Татьяну Семеновну мне монографию одну принести. Думаю, потихоньку рецензию напишу, все дело какое-то. Так врач, как Змей Горыныч, на меня накинулся. Вот поэтому и мелю языком, что не попадя. Но, ты мне не чужая. А Саша парень хороший, надежный. Это, наверное, старость. Как-то, раньше за собой подобной страсти к сводничеству не замечала. Ладно, детка, иди. Тебе отдохнуть надо. Бледненькая стала и круги под глазами.
Флора продолжила говорить и говорить какую-то, ничего не значащую чушь, а я в легком обалдении смотрела на нее, хлопая в недоумении ресницами. Как-то все это было совсем не похоже на деликатную и тактичную Флору Зигмундовну, которую я знала. Обалдение мое длилось до поры, пока я не обратила внимания на поведение медсестры. Она неприкрыто, совершенно не скрывая жадного любопытства, внимательно, и я бы даже сказала, сосредоточенно, прислушивалась к речи Флоры Зигмундовны. Вот, оказывается, что тут у нас. У нас, как в музыкальной студии, идет запись! А «Галочка, голубушка», похоже в роли магнитофона. Нет, мне точно надо отдохнуть и выспаться, а то я уже совсем потеряла чувствительность к ситуации. Я улыбнулась краешком губ, и состроила покаянно-смущенную рожицу, и начала что-то лепетать в ответ на Флорины увещевания. В глазах старушки мелькнуло явное облегчение. А бабулька-то, смотри-ка, еще не утратила боевого задора, и тему схватывает на лету. Ох, расти мне до нее еще и расти!!
Мы еще потренировали «Галочкину» память минут пять, и я засобиралась. Выбрав момент, когда медсестра отвернулась к окну, усиленно протирая подоконник, по-моему, уже в четвертый раз, Флора озорно подмигнула мне, а я с улыбкой помахала ей в ответ.