Зима. Жуткий пронзительный холод. Снег родом из сумеречного неба совсем недавно отправился на встречу с землёю, но уже успел отчасти замести дорогу к могиле. К могиле, возле которой на обледенелой металлической скамье, словно сотканной из чистокровного мрака, один-одинёшенек сидит Эдвин Аддамс
Жестокие ветристые морозы, не оставляя даже бледной, как иней, тени сомнения в несгибаемой однозначности своих намерений, проникали, казалось, в самую глубь костей, грозясь сделать их хрупкими, рассыпающимися в песчаное нечто, внешне напоминающее только что выпавший снег. Но в этом покойном месте кости разрушались в прах далеко не из-за холода. По крайней мере в его невидимой для мирского взгляда окружности, у тех, кого это больше никак не могло взволновать …
Белоснежные крупицы, пронзающие бескрайнюю мглу своею на неё непохожестью, покрывают скорбные изваяния цвета ночи, создавая причудливый контраст, такой же противоречивый, как и неуловимый смысл жизни, сводящий каждого своего искателя в могилу
В этот день, 10 декабря, незадолго до полуночи на кладбище пришли муж и жена. Высокая чёрная дверь, слишком изящная для того бремени, что на неё возложено, закованная в лёд и оттого сперва не поддавшаяся на приложенные к ней усилия, открывшись с характерным для кладбищенских ограждений скрипом, внезапным и ужасающим, до дрожи напугала их обоих. И без того было жутко, но теперь, после пронёсшегося по округе кошмара, назвать который как-то иначе было бы как минимум преуменьшением, жуть, будто мрак, поглощающий всё, чего не касается милосердное солнце, словно окутала их и, сопровождая во всё время скорбного пути, неотступно витала над непокрытыми головами
И хотя небесные посланники, впервые со времён прошлой зимы, всего-то около часа назад сорвались из чертогов родной колыбели прямиком на бренную пустошь, что мы, люди, по ошибке зовём своим домом, это нисколечко не помешало им в считанные минуты заставить близлежащие окрестности поспешно проститься с тоскливою осенью и раскрыть свои объятия для белоснежной поры, что не оставляет равнодушными даже мёртвых
Они шли, шли и шли, с огромным трудом вонзаясь усталыми ногами в разрастающиеся на глазах сугробы, продвигались вперёд, крепко держась за руки, словно боясь, что шквальный ветер навсегда разлучит их и в подземном мире заснеженного некрополя, раскинувшегося во всю ширь необъятных далей, целиком рассмотреть которые способна разве что парящая в небе птица, станет на два пристанища упокоенных больше
Разыгравшаяся буря превосходила даже самые смелые ожидания местных старожил. А метеорологи, наверное, так и вовсе подали в отставку
Всем и каждому из тех, кому доводилось побывать в эпицентре метели, подобной той, что разбушевалась здесь, в месте упокоения сотен людей, когда-то тоже боровшихся с невзгодами жизни, будь то атмосферные капризы или собственная смерть, так или иначе, хоть единожды да думалось о том, что столь страшная сила в мощнейшем своём проявлении способна даже сдвинуть планету с насиженной со времён рождения мира оси, на веки вечные обернув её движение вспять
Они бы никогда и не подумали заявиться сюда, в навевающее первобытный, всепоглощающий страх место, ночью, но … Стоит им даже мельком показаться в освещаемых солнцем городских окраинах, где бывшие друзья и знакомые знают их почти так же хорошо, как самих себя, сразу же начнутся навязчивые расспросы, настоятельные приглашения в гости, всеобщее внимание, больше не льстящее им, как раньше …
Потому что как раньше уже не будет …
Никогда …
Убегая от прежней жизни с её нескончаемыми воспоминаниями, ставшими слишком тяжёлыми после того, о чём они старались не говорить, но о чём всегда, всякую секунду помнили и каждый день думали, любящие стремились во что бы то ни стало не допустить возвращения старательно забываемого прошлого в их трепетно оберегаемое настоящее
Ради этого они и покинули некогда излюбленные дом, окружение, город, всю ту многоликую жизнь, что долгое время составляла их несомненное счастье, когда-то казавшееся нерушимым. Когда-то …
Супруги, не нарушая и, похоже, боясь вновь нарушить мёртвую тишину, молча, вперив невидящие глаза в безмолвную пустоту, прошлись извилистой тропою в самое сердце погоста и застыли напротив безымянной могилки, увенчанной миниатюрным ангелком, объятым снежинками, одним из печальных напоминаний о том, что для них было дороже всего на свете и что ими было безвозвратно утеряно
Чудо ли, нежданная случайность или дикое, во всех смыслах невероятное совпадение, но как только страдальцы приблизились к трагическому для них месту, вобравшему в себя бездонную пропасть болезненных воспоминаний, разрывающих изнутри, обитель усопших в мгновение осенило какое-то сверхъестественное умиротворение: ветер резко и бесследно затих, снежные хлопья изрядно поредели, открыв для наблюдения простирающиеся вдаль надгробия и, главное, то из них, ради которого они вернулись в однажды покинутый ими город и осмелились прийти сюда ночью
Женщина молча прильнула к груди любимого. Он, её единственное утешение, смахнул проступившие на глазах слёзы и, превозмогая подступающие к горлу рыдания, погладил её по всё более и более содрогающейся голове
Держась за всё ещё подрагивающие руки, скорбящие зашагали по направлению к зловещим воротам, по обе стороны от которых бледнели готические фонари. Проходя мимо сидящего, пара не обратила на него никакого внимания. Мрачные лица вскоре скрылись в сгущающейся темноте, сделавшись с нею единым целым
Нечто вроде еле сдерживаемого сожаления отразилось на лице незамеченного, всё видевшего и всё понимающего наблюдателя. Очень скоро тихая грусть сменилась глубокой печалью, а та не замедлила обернуться холодными, обжигающими лицо и душу слезами. Но, как ни странно, сколь ни удивительно, глаза его оставались всё такими же сухими, какими, кажется, были всю жизнь. И он знал, почему …
Каждый год он возвращается на могилу в один и тот же день, дабы отметить годовщину. И в этот раз повод был по - настоящему серьёзным: 100 лет со дня смерти
Эдвин Аддамс осторожно протянул руку и стряхнул с надгробного чёрного обелиска успевший объять его снег, обнажив свои имя, фамилию и тоскливую черту меж двумя роковыми датами. Постоянный кладбищенский постоялец вздохнул, но, как бы ему ни хотелось, воздух вокруг него нисколько не затуманился. Близилась ночь, а вместе с нею кромешная тьма. Белые кристаллики продолжали падать, пролетая сквозь одинокую фигуру задумчивого призрака …