ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НАЧАЛО
Егор и Анна поженились еще в гражданскую. Родился первенец, Миша, потом две дочки и сын. Работали, жили дружно, поднимали детей.
Видным парнем был Миша. Статный, темноволосый. Нрава крутого: слабых защищал и себя в обиду не давал. Однажды чуть бедой не кончилось. Проходил цыганский табор, увидели Мишу, загалдели: "Ты наш, пойдем с нами!". Еле отбился.
Девчата по нему сохли, а он братишку опекал и был с ним неразлучен. Соседи шутили, что вместо сынка он ему. Ваня, тихий и молчаливый, в старшем брате души не чаял, не отставал ни на шаг. Каждый год в марте семья отмечала Сороки. Все вместе пекли жаворонков - булочки из постного теста. Выбегали с ними во двор, поднимали к солнцу, весну звали. Потом съедали, а часть крошили во дворе птичкам. Птичек очень любили.
А над страной сходились тучи. Набат звучал еще вдалеке, но гроза уже готовилась обрушиться, и предвестником катастрофы стала финская война. Мишу призвали в действующую армию. После войны не вернулся он. Ни слуху ни духу. Пропал без вести.
Весной 41-го получила Анна письмо от сестры из одной из деревень Харьковской области. Писала сестра, что заболела, может, и не встанет, тревожилась о детях. Отпросилась она у мужа и поехала с дочками и Ванюшкой. Рассчитывала вернуться скоро, да не сложилось. Умерла сестра, остались трое малышей сиротами. Приняла Анна их под свое крыло. А в июне беда подоспела. Уезжать побоялись, бомбили поезда сильно, даже санитарные.
...Заголосили в рупор полицаи, всем на площадь немедленно, указ слушать. Не поверили люди, решили, что их убивать будут. Врывались немцы в дома, гнали людей. А группой поддержки супостата были те, о ком говорить к ночи боязно. Бойцы Украинской повстанческой армии, бандеровцы, проще. Отдельные их отряды орудовали на территории Восточной Украины. Подтолкнула Анна дочек в подпол, тут и вломился в хату бандеровец. Взмолилась женщина, дети ведь малые. Вцепился он и швырнул ее оземь, лицом в пыль. Дети с плачем вьются вокруг, молят пощадить маму. Вытащил он ее и с пинками поволок по улице. Подошел немецкий офицер. Не знаю, что его перемкнуло, может, своих детей вспомнил. Велел бандеровцу отпустить женщину, а тот ни в какую, ерепенится. А у немцев разговор короткий. Шлепнул гада, и вся недолга. Велел женщине убираться в хату и носа на улицу не казать. Сгребли Анна с Ваней малых и в хату. Тогда обошлось. Не смирился Ваня с тем, что их жизнь теперь от врага зависит. Ушел в партизаны.
Был он не робкого десятка, ходил в разведку и в бою не трусил. Раз устроили партизаны засаду на немецкую мотоколонну. Передний легкий танк подорвался на фугасе. Завязался бой. Затрещали очереди, взметнулась земля от рвущихся снарядов. Накрыло Ваню осколками. Так и лежал, истекая кровью, пока ребята с помощью подоспевшего отряда секли фрицев автоматами. После боя нашли его, отнесли в санбат. Не скоро, но поправился Ваня. Только память потерял. Ни имени, ни семьи не помнил.
Еще какое-то время воевал, после очередного ранения отправился в интернат. Врачи помочь не смогли. Но приснилось однажды ему: пожар в доме, тонет он в огне бушующем. Вырвалась из огня птица, взлетела ввысь, и рассеялось пламя, а за ним люди стоят...