Письмо с требованием освободить дом вручили лично Лачо.
Он дрожащими руками держал желтоватый лист.
Вечером, когда все собрались за столом, он объявил о письме.
Ирма теребила рюши на платье, что-то шептала на ухо Мирону, а потом сказала:
— Нам предложили поехать на восстановительные работы. Через неделю отбывает состав с теми, кто согласен. Семейным больше предпочтений. Мы уезжаем. Хотели рассказать в день отъезда, чтобы никто не смог нас отговорить, чтобы не видеть слёз.
"Быстрая речка" 96 / 95 / 1
Лачо гладил ладонью в области груди.
— А нам теперь куда податься? — задумчиво произнёс он.
Все молчали.
— А может быть как-то выкупить? Что-то отдать взамен? — высказался Филипп.
— Если бы можно было отдать сердце, чтобы вас всех оставили в покое, я бы отдал. Я стар уже настолько, что не могу решить эту проблему.
Ирма встала. Подошла к Розе и опустилась перед ней на колени:
— Роза, я прошу, заберите с собой мою дочь. Мне трудно с ней. А работы будет очень много. Я знаю, что с тобой и Филиппом она будет в безопасности. Я уеду всё равно.
— Не болит у тебя душа за детей, — с грустью в голосе сказала Роза.
— А у тебя? — Ирма смотрела на Розу с недоумением. — А у тебя, Роза, не болела душа?
Роза опустила голову.
В тот вечер все молчали. Так ни до чего и не договорились.
Утром Лачо постучал в комнату Розы и Филлипа.
На нем был старый потрёпанный плащ. Роза помнила, как два года назад Лачо вынес его из своего шкафа в кладовку.
Она смотрела на отца и вдруг почувствовала какую-то невероятную любовь. Стало тепло и спокойно на сердце, словно не было уже никаких обид. Роза давно считала, что Лачо искупил перед ней свою вину. Искупил заботой, вниманием и своим отношением.
Лачо улыбался. Он как будто почувствовал порыв Розы и раскинул руки для объятий.
Роза прильнула к нему.
— Отец, — прошептала она, — куда же ты собрался?
Лачо тяжело вздохнул.
— Куда глаза глядят, а дальше видно будет. Я буду вам только обузой. Я сделал всё, что мог для вас. Я много ошибался и причинял боль. Я мог всё изменить и не жить в одиночестве много лет. Я мог… Но не стал. Гордость для цыгана — важная черта. Без неё никак. Гордость в руки, камень в сердце — и ты непобедим. Но только с другими ты герой. С собой сложно воевать.
Вот вчера Ирма рассказала об отъезде, а сердце болит у меня. Кто она мне? Никто… А сердце болит. И за тебя болело все эти годы, Роза. Когда тебе было плохо, я болел, жалел тебя, но не шёл навстречу. Гордость…
— Мы пойдём с тобой, — произнёс Филипп.
Лачо кивнул, как будто и ждал этого.
— Одевайтесь похуже. Роскошь ни к чему. Проще будет прибиться к кому-то, разжалобить.
Роза быстро собрала кое-какие вещи.
Одела детей. Филипп нервничал. Всё возвращался в комнату. Переодевался, искал какие-то украшения.
Лачо подгонял его.
Когда вышли на улицу, услышали выстрелы.
Во дворе на противоположной стороне улицы голосила женщина.
— Отдайте, не уносите с собой! Сашка! А ну иди сюда! Это ж как ты посмел мать свою так подставить.
Сашкой видимо был высокий солдат, который вытаскивал из дома плотно набитые мешки.
— Сашка, а ну стой! Вот был бы отец жив, он бы тебе показал! Он бы тебе показал, как родную мать на улице оставлять. Сашка! А ну стой!
Другой солдат стрелял в воздух.
Женщина подбежала к нему и схватила его за плечо.
Тот среагировал быстро.
Женщина упала с громким стоном.
— Мамка! — заорал во всё горло солдат с мешками.
Бросил их наземь, подбежал к женщине, припал к её груди.
— Мамка! — рыдал он. — Да я же тебя в обиду бы не дал! Мамка! Я бы тебя у себя поселил!
Лачо с грустью смотрел на соседей.
Солдат, который выстрелил в женщину, нацелился вдруг на своего сослуживца. Тот ползал рядом с матерью и просил прощения.
А солдат как будто взбесился.
Сначала несколько раз выстрелил в воздух. А потом нацелился в сторону Лачо.
— Н-е-е-е-т! —заорал Филипп и резко встал перед Лачо.
Роза вскрикнула.
Филипп упал, а солдат выстрелил себе в висок.
Перед глазами Розы всё потемнело.
Лачо держал на руках дочку Ирмы. Он медленно присел на землю, чудом не уронив ребёнка.
Роза рыдала над Филиппом.
Он еле шевелил губами, что-то хотел сказать.
Хватал розу за руку, но его хватка была слабой.
И Роза вдруг вспомнила своё видение.
Когда-то она говорила Лачо, что тот будет хоронить сына, но лицо женщины из того видения было размыто.
Теперь оно было чётким. Это была сама Роза.
А дальше всё было как в тумане.
Какие-то люди затащили Филиппа в дом, накрыли покрывалом.
Грузный мужчина, от которого воняло чем-то вроде тухлой рыбы, представившись следователем, опрашивал Розу и Лачо.
Роза не понимала, что у неё спрашивают, отвечала что-то непонятное.
Лачо держался намного лучше.
Прибывшие после работы Мирон и Ирма были шокированы случившимся.
Изучив предписание о выселении, следователь написал на нём, что пребывание разрешено на неделю.
Когда все разошлись, Роза откинула покрывало. Филипп был как будто живым. Щёки розовели, грудь как будто вздымалась. Несколько раз Роза прикладывала ухо к его груди.
— Ты была проницательна, — услышала она дрожащий голос Лачо. — Ты отомстила мне, Роза! Уходи…
Роза посмотрела на отца и прошептала:
— Я не мстила, отец, я любила тебя. Поэтому осталась. Я же с тобой до сих пор.
Лачо всё время кивал.
Ирма уложила детей спать.
Когда Лачо уснул, Ирма подошла к Розе.
Присела рядом с ней.
— Роза, наш состав прибывает завтра. Если не можешь ухаживать за детьми, отдай их в приют. Прости, но я по-другому не могу. Мне очень жаль, что Филипп погиб. Прости. Я уйду уже сейчас.
Роза кивала.
Только на следующий день она поняла, что осталась одна с двумя детьми.
Мирон даже не попрощался.
Лачо чувствовал себя неважно. Его качало, дыхание было тяжелым, появился кашель.
Дом стал наполняться людьми.
Все они подходили к Лачо, кланялись ему и желали здоровья, а потом сочувствовали.
Роза не знала этих мужчин.
Четверо из них подняли гроб и направились к выходу.
На кладбище было ровно 16 мужчин, как когда-то предсказала Роза, и одна плачущая женщина. Она сама…
Когда вернулись домой, добродушная соседка, которая вызвалась присмотреть за детьми, выразила соболезнования и ушла.
Ворона, которую когда-то выхаживал Филипп и которая жила в доме Лачо, наутро лежала мёртвой на крыльце.
Когда прошла неделя, Лачо подошёл к Розе и сказал:
— Прости, я наговорил тебе плохих слов. Я готов поддержать тебя. Давай вместе искать приют.
Роза ничего не ответила.
Собрала детей и вышла на улицу. Не оглядывалась, но чувствовала за спиной тяжёлое дыхание Лачо. Она очень хотела, чтобы ему было больно. Поэтому ускоряла шаг, и он почти бежал за ней.
Роза чувствовала, что Лачо делает это из последних сил.
Продолжение тут