Маше было 25 лет, Алексею Николаевичу- 45 лет было, а его жене Ирине было 55 лет. Ну, и что? На этом можно было бы рассказ и закончить. Мало ли кому сколько... Но цифры тут сыграли шуточку со всеми тремя. И шутка была рискованная, но веселая.
У Маши не сложился брак. Она за полгода так и не поняла, зачем вообще выходят замуж, когда без этого гораздо лучше. Муж, обиженный ее непонятливостью,в конце концов пошел маме жаловаться, да так и не вернулся. Остался там жить, у мамы. И все остались довольны такой дислокацией. Мама Виталю любила до беспамятства, он всегда был во всем прав. Маша избавилась от ненужных ей отношений. Ну, а Виталя стал , как и прежде , хорошо кушать и раз в неделю наносить визит Нелле Федоровне. Та , к отличие от Маши, отлично знала, зачем выходят замуж.
Имущество у всех было свое, никто ничего ни с кем не делил и никто ни на что не посягал. Только домогался. Виталя домогался Маши, пока самому не надоело ее чистое холодное тело. Нелли Федоровна всегда рада была визитам Витали и с порога начинала его домогаться. Ну, а Маша таращила свои голубые глаза в круглое зеркало, крася по утрам длинные ресницы и приоткрыв розовый ротик и так и не понимала, зачем люди вообще выходят замуж.
Видимо, с тем бы она и прожила естественным путем свою жизнь и ушла бы непросвещенной куда все уходят. Но.... Но учитель нашелся! Вот им и оказался сорокапятилетний Алексей Николаевич, очень даже ничего себе еще мужчина, хотя уже и слегка задетый мужским климаксом. Но ведь не деменцией же! О, нет. Он был вполне адекватен сам себе. И долго наблюдал сверху за своей соседкой снизу - а это и была Маша. Их квартиры как-то так несколько символично располагались- он был всегда сверху, проживая на пятом этаже, а непонятливая Маша- снизу, занимая апартаменты на четвертом.
Ирина, супруга же Алексея Николаевича, в последнее время не появлялась ни на балконе, ни вообще в окрестностях. Из чего можно было заключить , что нет ее в пределах досягаемости. Но похорон в квартире не было, значит, просто где-то находилась вне дома просто. В каком-то другом,видимо, доме находилась, не на улице же... Поговаривали, что в казенном, но не в зоне, а в лечебнице всего лишь. Но толком никто ничего не знал.
Но , видимо, диагноз был серьезный, если никто ее не видел года полтора. И Алексей Николаевич заскучал и впал в уныние. И все пристальнее, и все чаще смотрел вниз, надев на крупный красивый нос очки в дорогой оправе. Потом нашел свой старый военный бинокль стал им пользоваться, чтобы оценить загар Машеньки, которая лежала в шезлонге. Пока не пришел к выводу, что Маша очень даже ничего себе женщина. И пора, давно пора начать ее домогаться.
И вы знаете, это была удачная мысль. Маша после своего недозрелого Витали вдруг оказалась в жарких объятиях вполне и даже слегка уже и перезревшего мужчины. И случился настоящий пожар - чувств пожар случился, о чем вы подумали уж я не знаю. Сначала случился обоюдный пожар чувств.
И в течение месяца этот опытный и зрелый ловелас очень ей хорошо все растолковал , всего лишь используя единственную и всегда одинаковую фразу: "Ну, же, милая, расслабься! И все будет чудненько..."
И все было действительно "чудненько". И Маша поняла, зачем некоторые выходят замуж, а кое-кто и женится. Однако нет в этой истории хэппи-энда, и не ждите даже, сразу закрывайте свой ноутбук, если за этим приходили сюда. Тут есть только суровая правда жизни. Только она одна и есть.
В одно прекрасное утро после чудненько проведенной и еще более прекрасной ночи, любовнички сначала попили кофе с сырниками,потом еще повалялись в постели, потом Алексей Николаевич побрился Виталиной забытой бритвой, , потому что лень ему было подниматься к себе. А зря, зря и еще раз зря он не пошел туда, к себе то есть... Ибо пока они наслаждались жизнью, приехала белая медицинская машина с красным крестом. Два молодца в белоснежных халатах, под которыми бугрились мускулы, сопроводили женщину , закутанную в какое-то покрывало, в квартиру над- и удалились. Машина отъехала.
А Алексей Николаевич после прекрасно проведенного времени с юной и уже просвещенной Машей, как и обычно, захотел покурить. И вышел на балкончик. И раскурил сигаретку. И пепел стряхивал в баночку. А в баночке уже были вчерашние окурки- Маше было не до уборки... И вот на свежих-то дрожжах эти окурочки возьми и затлейся. Вонь пошла- вы не поверите. Тогда герой поставил эту дымную баночку на обломок плитки, валявшийся на балконе, открыл окно, высунул волосатую ручищу наружу и стал, как поп кадилом, размахивать этой банкой. Дым повалил гуще, проникнув на верхний этаж.
Почти одновременно в дверь стали яростно звонить. Полувымытая Маша выскочила из ванной, и они шепотом обсудили ситуацию: "Позвонит и уйдет",- шепнул Алексей Николаевич, повторив, сам не зная того, известную фразу короля Людовика четырнадцатого, сказанную мадемуазель Лавальер, которой он в этот момент страстно домогался... "А если не уйдет, это же сумасшедший какой-то", - прошипела в ответ хозяйка квартиры. и впрямь, она была трижды права- с той стороны кто-то прижал пальчик, и держал его, не отрывая от звонки.На такие действия у каждого хозяина рождается одно общее желание, которое в народе называют "Дать по башке". Алексей нырнул в кухню, а Маша, схватив первое, что под руку попалось - всего лишь футболку своего возлюбленного со зверским оскалом волка на фасаде- подлетела к двери и открыла ее. За дверью лютовала вернувшая после длительного лечения супруга Алексея Николаевича. До конца ее явно не вылечили . Она , отбросив Машеньку, ринулась в квартиру, с победным воплем: "Пожар, пожар, горим!!! Люди добрые, горим! Пожар!". В это время все люди добрые еще спят. Но кое-кто все-таки выскочил. А та не унималась: "Вы тут нас всех сожжете! У вас уже на балконе ковер затлел! " И несмотря на попытку Маши ее не пустить, она влетела в квартиру и ринулась почему-то не на балкон а на кухню, на запах сырников, видимо. Тут надо бы ставить точку. Потому что на кухне был обнаружен Алексей Николаевич , свежевыбритый, в чистеньких красивых красных плавках с надписью ""СССР". Больше на нем ничего не было - жаркое было утро, он решил пока не одеваться...
Подоспели "люди добрые", пораскрывали рты на интересную картину маслом, которая включала следующие сюжетные элементы: "Зажатый в угол между кухонным гарнитуром и раковиной изменник в красных трусах с сакраментальной надписью. Визжащая Машенька , стоящая на кухонном столе и размахивающая спортивными штанами своего возлюбленного, что только разжигало возникший пожар в отношениях. Ну, и сами люди добрые как раз подоспевшие и толпящиеся в дверях ". Все. Точка. Ох, не совсем. Супруга успела-таки дотянуться до кухонного ножа и провести по гладко выбритой родной щеке любимого глубокую кровавую царапину. Ну, это и был, собственно, финал. Потом уже обычная развязка и серые будни, в которые никто не наденет чудесные красные трусы. Долго ждали скорую. потом Ирину не хотели забирать, уверяя, что наступила ремиссия и она безопасна. И все. ... Окурки к этому времени давно прогорели, и пожара, благодаря проявленной бдительности воцарившейся вновь сумасшедшей, не случилось. Уж извините. Хотела порадовать, но не было пожара, кроме этих пылающих костров человеческих эмоций. Да, через несколько времени Маша стала домогаться Виталю, разобравшись в жизни, и он благородно все ей простил и вернулся домой и занял опять место за компьютером и на супружеском диване. Так что какой никакой хэппи -энд все-таки случился.