Когда я сорвал плановый срок в третий раз, меня так замучили угрызения совести, что я решил добровольно уйти из жизни.
— Боря, мемя завтра не будет, — признался я товарищу по работе.— Принимай дела.
— Зачем мне твои дела? Вернешься — сам сделаешь, — огрызнулся Боря.
— Я никогда не вернусь, Боря. Я насовсем ухожу из жизни.
— Ты рехнулся! — установил он.—В такой момент... Как раз в этом квартале обещали повышенную премию!
— Лишат нас премии в этом квартале, Боря, — разочаровал я его.— Исключительно по моей вине.
— И из-за этого ты решил совершить такую глупость}! — догадался он.— Ну, чудак... Бери пример с Никехина. Прошлый раз из-за него весь отдел сидел без премии, а ему хоть бы что...
— Я так не умею. Мне совесть не позволяет.
— Ну, смотри. Тебе виднее, — согласился Борис.— Постой! Купи у меня лотерейные билеты, раз уж ты решил перейти в потусторонний мир. На твоем месте я бы взял на всю зарплату.
— Зачем? — философски заметил я.— Ведь тираж состоится после моей смерти.
— Чьей смерти? — выглянул из кабинета наш начальник.
— Да вот,— пояснил Борис.— Этот псих хочет лишить себя жизни из-за работы. Если бы из-за любви, то понятно...
— Одумайся, Сеня,— стал уговаривать меня начальник.— Если ты с работой не справляешься, я подберу полегче. И оклад со временем повышу.
— Поздно, Вениамин Петрович. Жить дальше мне совесть не позволяет,
— С кем не бьывает,— успокоил начальник.— Вон Никехин. Систематически срывает план. Пять выговоров уже имеет и стреляться из-за этого не собирается, топиться тоже. Наоборот, улыбается... Вот с кого надо брать пример! Ладно, дело твое,— сказал начальник, увидев в моих глазах решимость.— Между прочим, на какое число у тебя это мероприятие намечено?
— Завтра меня не будет.
— Торопишься, Сеня. Хочешь уйти по принципу «после меня хоть потоп», — пожурил начальник.— А библиотечные книги, к примеру, ты сдал?
— Нет, о книгах не подумал,— признался я.
— Может, ты и инструмент в кладовую не снес?
— Вы угадали. Такие мелочи меня уже не волнуют. Я и в профсоюз не платил.
— Нехорошо,— огорчился начальник.— Сам исчезнешь, а на нас неразбериху оставишь!
— Выходит, мне лучше предварительно заняться текущими делами?
— Ты правильно меня понял, Сеня. Иди посоветуйся в отделе кадров.
В отделе кадров меня принял сам Капустин.
— Слышал, что вы решили уволиться... с этого света,— осведомленно заметил он.— Интересно знать, из-за чего?
— Коллектив подводил неоднократно. План заваливал,— чистосердечно признался я.
— Берите пример с Никехина! — посоветал Капустин.— Изумительное хладнокровие! Недавно из-за него весь институт премии лишился, а он спокоен. По моим сведениям, давление у него не поднялось, гемоглобина в крови не убавилось, пульс — как у знаменитого Рональда Кларка.
— Никехин мне не пример.
— Ясно,— догадался Капустин.— Так бы сразу и сказали, что нужна отдельная квартира. Или заграничная командировка. Обещаю в ближайшем будущем помочь.
Я отказался.
— Тогда действуйте,— сдался Капустин.— Только организуйте все сами: напишите некролог странички на три, соберите с сотрудников на венок, закажите оркестр, обсудите меню поминок...
Я покинул кабинет Капустина с мыслью: «Нет, плюну все-таки на свою совесть и возьму пример с Никехина!»
В. Романов