Леонтий был донским казаком, который был в разведке. Аж под Стамбулом. Со своей сотней. Им, надо было, скрытно сделать проверку местности вокруг города. Российские войска собирались брать проливы.
Никто не знал, что через месяц будет заключен мир в Сан-Стефано. И проливы так и не станут русскими. Хотя было всё для этого готово. Жаль!
Он помнит то утро, когда они увидели миллионный город, как на ладони. Ещё неделя в тылу врага и можно возвращаться на тот берег пролива. Но! Было не суждено.
Сотня тихо двигалась, по ущелью, с дозорами впереди и сзади. Когда в свежем воздухе раздался гул, а потом было три выстрела сразу. И сотник, с двумя хорунжими, были убиты. Прицельно.
Все храбро бились. Но! Ранение. Плен. Год продолжались мытарства бравого урядника. Пытались волю его сломить. Даже пытали. Не давали ранам заживать. Солью посыпали.
Даже албанец, едва говоривший по-русски, и державший лавку на соседней улице, тогда с уважением, сказал: «Гяур! Ты - герой. Даже погибнуть хочешь. А веры своей не менять. Ох, и крепки, вы - быки из России. Еретик. Одно слово, казак».
Вчера приходил мулла. Говорил с хозяином. И оба злобно смотрели на Леонтия. Когда он ковал коня под навесом.
А потом, после ухода муллы, велел привести к себе казака. А Лейла стала переводить.
«Ну что, падаль?! Так и не хочешь свой медный крест снять и стать правоверным. Жаль! Аллаха не признаёшь, своему БОГУ молишься. Хотел, за тебя, выкуп взять у русских. Да, теперь, и деньги, не нужны. Завтра тебя, возле мечети, по решению нашего суда, побьют камнями.
Сдохнешь, как собака. Всё с нами воюете, хотите одолеть. Так, хоть раз, за нами последнее слово будет. Утро завтра, для тебя, станет последним». Усмехнулся. «Еретик».
Леонтия связали и бросили в сарай на сено. Он потянулся, пытаясь принять иную позу. Послышался шорох. Девушка припала к его плечу и зашептала. Он уже знал, что её зовут Лейла. И она - сирота. Племянница хозяина. А русскому языку её научила казачка Марфа.
Она шептала: «Ах, Лентьй! Без тебя - не хочу жить. Хочу только твоей женой быть. Давай бежать. Лодка припрятана. Конь привязан. Эх, казак». Улыбнулась: «Еретик, мой лихой!».
Нож сверкнул в её руке и верёвки долой. Она лишь подхватила свёрнутую бурку. А там - одежда и чувяки. А ещё - шашка и два револьвера с подсумком патронов.
Две тени тихо выскользнули из сарая. Копыта коня, которого днём сам же и ковал, были уже перевязаны кусками брезента. Для тишины. «Молодец, Лейла! Девочка любимая!». Посадил в седло.
Всё остальное Леонтий помнил отчётливо. Да теперь, пожалуй, это осталось и на всю жизнь. Помнил, как мягко ступал кабардинец. Весь путь до лимана. Как он посадил Лейлу «на нос».
А потом, взял повод коня, и потянул за собой. В лодку. Постучал по передней ноге, чтобы ложился на дно. Отчалил, и тихо скользил по течению, выбираясь в пролив.
На другой стороне, они долго высматривали, где пристать. И всё делали - в обратном порядке. Долго скакали, по тропинкам, всю ночь, куда говорила мудрая Лейла. Туда, где русские войска. Там – спасение.
Спустя неделю, когда солнце было в зените, чуткая Лейла приложила палец к губам. И - показала вперёд. Смотрел Леонтий, из леска, на бравых артиллеристов, которые чистили пушки. Сердце его так уже радовалось. Дошли до своих!
