Ночь постепенно вступила в свои права и пропитанная октябрьским ветром с дождем, окутала собой дома Санкт-Петербурга. Пустые улицы и дворы погрузились в кромешную темноту, а по каменистым дорогам, изредка проезжали извозчики, эхом цокота копыт, разносясь меж домов столицы.
Александр Акимов сидел в закрытой повозке, глядя в сторону, тускло освещенного дома.
На коленях мужчины лежала газета «Вести Санкт-Петербурга» от седьмого октября одна тысяча восемьсот восемьдесят пятого года. Ниже на первой полосе большой заголовок «СЕМЬ ВЫСТУПЛЕНИЙ ГОВОРДА ИРВИСА».
Акимов просмотрел статью много раз и никак не мог избавиться от чувства тревоги граничащего с… мужчина задумался. Неужели паника или страх? Он проработал много лет в царской полиции и повидал многое, всякий раз, гордо заявляя о себе преступному миру и никогда не боясь людей.
Людей, именно, он не боялся людей. А этот был не человек или почти человек. В любом случае бояться стоило.
Мужчина опустил взгляд на статью в газете.
«Знаменитый фокусник - иллюзионист Ирвис Говард проведет в Санкт-Петербурге семь выступлений. Гениальный маг и чародей продемонстрирует не забываемое зрелище, о котором жители столицы будут вспоминать еще долго».
Маг и чародей или убийца?
Акимов отложил газету в сторону и посмотрел сквозь забрызганное дождевыми каплями стекло. Девять месяцев назад он уж видел это шоу. Оно и вправду не забываемое, особенно последнее, седьмое, на котором Говард показывает свой знаменитый трюк. Трюк, который заставляет людей по-другому смотреть на мир и который привел Александра сюда в Петербург из Царицына, где все и началось.
В тот день к нему пришел человек по имени Степан Попов, высокий, хорошо одетый и весьма впечатлительный мужчина родом из купеческой семьи. Он долго мялся, не зная с чего начать, перед тем как перейти к сути своего визита.
***
Александр сидел за рабочим столом, заполнял бумаги, размышляя о рыночном воришке, за которым уже вторую неделю гонялись полицейские города. Молодой парнишка, неважно одетый, но очень умелый вор. Всякий раз ему удавалось обвести вокруг пальца полицейских и спрятаться в укромном месте, радуясь своей наживе.
Конечно, это не было делом государственной важности, но воришка уже начинал действовать на нервы.
- Александр Васильевич, к вам тут человек просится, - сказал Иван Трофимов, заглянув в кабинет Акимова. Молодой парень двадцати пяти лет только начинал свою службу в полиции, стараясь изо всех сил стать незаменимым работником.
- Проси. Пусть заходит.
Иван исчез. Из-за двери послышались голоса и на пороге, появился мужчина. Высокий, широкоплечий, с длинными светлыми волосами, доходящими до самого кончика носа и мочек ушей.
Мужчина кивнул.
- Разрешите?
Акимов жестом предложил присесть на стул, не отрываясь при этом от бумаг. Он умел слушать и работать одновременно. Если дело стоящее, то он обязательно оторвется от всех бумаг, а если очередная глупость, то попросит пройти в соседний кабинет к своему помощнику. У самого Акимова и без того дел было невпроворот.
Мужчина сел на стул, все еще нервно поглядывая по сторонам, молча, продолжал ждать, когда полицейский оторвет свой взгляд от бумаг, но вместо этого Акимов сказал.
- Что у вас?
- Я пришел к вам не по простому делу. Честно сказать я и сам не знаю, как классифицировать то, что я видел.
Александр остановил записи и поднял глаза.
- Вы что имеете в виду? Вы не знаете, что видели? Ограбление, рукоприкладство или разбой, на что это было больше похоже?
Мужчина вновь помялся.
- Я, пожалуй, представлюсь. – Сказал он, вновь сделав короткий поклон, - меня зовут Попов Степан, я из купеческого рода и поэтому нет у меня времени говорить по пустякам, тем более с таким высокопоставленным человеком как вы. То, что я видел, в моем представлении не что иное, как преступление, но не знаю ваши взгляды на подобные дела. И все же считаю своим долгом рассказать вам все.
Акимов отложил перо в сторону, так и не дописав предложение. Его очень заинтересовали слова купца. Человек уважаемый и деловой, он сидел здесь, напоминая собой человеческую гору, настолько он был огромным, но в то же время смущался словно ребенок, который стесняется сказать о том, что увидел, подглядывая в замочную скважину.
- Рассказывайте все. Я уже сам решу преступление это или нет. Не волнуйтесь, бдительность пусть будет лучше излишней, чем ее не будет вовсе.
Мужчина кивнул, улыбнувшись положительному повороту их разговора.
- Это все Говард Ирвис.
- Простите?
- Фокусник, как говорят за границей. По-нашему маг, колдун, чародей. Человек, который показывает на сцене невероятные вещи. Знаете, что-то исчезает, что-то появляется из неоткуда и в неожиданных местах. Захватывает дух. Этот фокусник уже показывал свои выступления, и я был на них. Мне они понравилось. Понравилось все, кроме последнего.
Степан, тяжело вздохнув, подходя к основному. Он словно выдерживал паузу, глядя на Акимова.
- Не могу разобрать, убийство ли то, что довелось мне увидеть или нет. Но человек буквально истлел на сцене и отошел в мир иной. И каким бы это не было фокусом, или обманом, страху нагнало на меня очень много.
Акимов задумчиво постукивал пальцами по крышке рабочего стола и смотрел на посетителя изучающим взглядом. Огромный мужчина не был уверен в том, что увидел. Сам Александр Васильевич знал, что такое фокусы, понимая их принцип, основанный на обмане и отвлечении внимания. Никто не погибает и не истлевает, как говорил Степан.
- Поймите, это фокус. То, что происходит на сцене - трюк. Так должно быть.
- Я понимаю, но вы сами на это должны взглянуть, - настаивал Степан, - Говард Ирвис выступает уж в нашем городе, осталось два выступления. Сходите на последнее где все увидите своими глазами.
Степан Попов при этих словах подался немного вперед и буквально уговаривал Акимова. Его глаза почти умоляли мужчину сделать то, что он просит, словно от этого зависела действительно чья-то жизнь.
- Хорошо, - пообещал Александр, вновь взяв в руки перо. – Я посмотрю это выступление, если это вас так волнует.
- Я оплачу вам билет.
- Не стоит.
Мужчина улыбнулся, показывая намерение своих слов, а здоровяк, поднявшись со стула, поплелся к двери. Но вдруг остановился, обернувшись.
- Извините, что отнял у вас время, но я и вправду не могу до сих пор отделаться от странного чувства того, что на моих глазах произошло действительно что-то ужасное.
Он вышел за дверь, а Александр отложил перо в сторону. Он задумался, глядя в окно. Сам мужчина скептически относился ко всем балаганам, которые устраивались на ярмарках для развлечения людей. Заграничные артисты, конечно, умели поразить неизбалованное воображение русского человека, но с трудом верилось в то, что сейчас говорил ему Степан Попов. Мужчина лет сорока испуганный и поставленный в тупик всего одним фокусом.
- Иван! - крикнул Акимов и голова парнишки, тут же показалась в дверном проеме.
- Звали Александр Васильевич?
- Что-нибудь слышал про Говорда Ирвиса?
Парнишка, улыбаясь, ответил.
- Да, я был на его выступлении позавчера.
- И как?
- Дух захватывает, он там такие трюки вытворяет с разными вещами, я глазам своим не верил.
Акимов еще немного поразмыслил и спросил, перед тем как отпустить парня по своим делам.
- А когда у него следующее выступление?
- Сегодня, а последнее завтра.
Александр жестом показал Ивану, что он свободен вновь вернувшись к бумагам. Придется пойти посмотреть самому, если кто-то заподозрил преступление в действиях иноземца, то нет нужды игнорировать подобные заявления. Все нужно проверить самому, тем более Акимов уже давно не проводил вечер вне своего кабинета.
***
На выступление Говорда Ирвиса пришло много людей. Почти весь высший свет Царицына собрался в зале в нетерпении посмотреть на чудеса, привезенные из-за границы. Узнав среди посетителей несколько знакомых лиц, Александр сел на свое место почти в центре зала и стал терпеливо ждать.
С разных сторон обсуждались предыдущие выступления фокусника. Люди говорили о них взахлеб; кто-то хвастался, что побывал на всех предыдущих пяти выступлениях, кто-то рассказывал о личном его приглашении фокусником на сцену для показа очередного номера. Другие просто судачили, переливая одно и то же из уст в уста.
Через четверть часа все началось и первое, что поразило Акимова, это большое количество света. Он знал, как показываются фокусы, как правило, все действие происходит в полумраке, чтобы скрыть некоторые нюансы ловкой работы фокусника и его ассистентов. Но Ирвис Говард, выступал на ярко освещенной сцене. Невозможно было догадаться, что и откуда берется и вскоре, Акимов решил не пытаться разгадывать загадки, а просто стал наслаждаться шоу.
Ирвис начал с простых фокусов с картами. При этом мужчина на вид, которому было лет тридцать, без остановки говорил обо всем на свете. О времени, которое может течь в совершенно разном направлении и с разной скоростью подобно реке. О силах, которые не подвластны человеку, но все же можно приручить такие как сила мысли или сила природных явлений. Он заставил взглядом зажечься огонь, образовавшийся из неоткуда в виде шара парящего между ладонями. Зал просто вздохнул, находясь под впечатлением. Ирвис перекинул через руку свой плащ и сказал с сильным европейским акцентом.
- Мы имеем возможность оказываться в разных местах в одно и то же время. Человек, познавший эту тайну, может стать, поистине, всемогущим и лишь только не многим удается овладеть этим могуществом. Я покажу вам.
Он взмахнул раками, держа плащ так, что бы ткань, словно крылья летучей мыши развернулась над ним, и дал ей возможность, покрыть его сверху вниз, а пока плащ быстро падал на пол, он поглощал под собой фокусника. Через мгновение на сцене оставалась только материя.
Зрители замерли в оцепенении. Акимов чуть привстал на своем месте, но неожиданно голос Ирвиса раздался со спины от дверей, ведущих в зал:
- В двух местах, в одно и тоже время!
И шквал аплодисментов стал греметь с такой силой, что люди не слышали другу друга.
Уже после выступления, пользуясь своими полномочиями Акимов, прошел за кулисы. Он был под впечатлением, но сдерживал себя от слов восхищения. Все-таки фокусы – лож и не стоит слишком сильно строить иллюзии по поводу магической силы иноземца.
- Вам что-то нужно? - спросил полноватый мужчина. У него была европейская внешность, большие темные глаза, широко посажанные от переносицы чуть курносого носа. Смуглая кожа и жесткие, темные волосы. Одет этот человек был во фрак и белые перчатки.
- Я хотел бы поговорить с Ирвисом Говордом.
Мужчина во фраке нервно передернул бровями, оглядев форму Акимова Александра. Затем, решив что-то возразить, уже раскрыл рот, но из-за спины раздался голос самого Ирвиса. Мягкий, приятный тембр, который, располагал к дружеской беседе.
- Я полностью в вашем распоряжении, господин полицейский. Вас что-то смутило в сегодняшнем выступлении?
Ирвис подошел ближе к Александру и оказался на голову выше него. Он был худым, с тонкими чертами лица. Его ровные ряды зубов буквально сверкали белизной, в то время, как глаза оставались не проницаемо темными.
- Выступление хорошее, сказать честно, я не сторонник всего этого, но сегодня был и вправду впечатлен.
- Мне приятно слышать.
В этот момент человек во фраке нервно фыркнул поспешно удаляясь в сторону сцены.
- Прошу простить Генриха. Он мой помощник и не любит когда кто-то проникает за кулисы. Боится раскрытия тайн.
- Я заметил, вы работаете без ассистентов.
Отметил Акимов, оглядываясь по сторонам.
- Да. Это мой стиль. Многие в Европе уже давно знают, что ассистенты делают половину работы на сцене. Поэтому я работаю один, чтобы быть наиболее честным со зрителем.
- Ко мне сегодня приходил один человек, который бывал на ваших представлениях раньше, не в этом городе.
Александр внимательно смотрел на мужчину, пытаясь предугадать его реакцию. Если фокусник и впрямь затевает что-то противозаконное, то его должна обескуражить осведомленность полиции о том, что он собирается сделать. Поэтому на последнем предложении Акимов сделал особенный акцент.
- Он просил меня внимательней отнестись к самому последнему фокусу, который вы показываете на заключительном выступлении.
Мужчина в ответ только улыбнулся.
- Это действительно понравится всем.
- Фокус связан с риском для жизни?
- Отчасти, но я не могу раскрывать всех секретов. Приходите лучше завтра сами и все увидите. Я могу подарить вам билет.
- Спасибо, я уже приобрел.
- Тогда жду вас завтра.
Говард Ирвис откланялся почти по театральному, поспешив в сторону сцены, где его помощник продолжал что-то ворчать себе под нос на не понятном для Акимова языке.
***
Весь следующий день Александр был завален работай. Он почти не вспоминал про Говорда Ирвиса, в то время как Иван постоянно напоминал о сегодняшнем последнем выступлении фокусника.
Ближе к полудню Акимов решил вообще не идти на представление. Ему было вполне достаточно, вчерашнего разговора, чтобы все понять. У Попова Степана просто разыгралось воображения, а сам Ирвис нагонял излишней мистики. Все было, так как и должно быть в отношениях зрителя с артистом данного жанра.
В половине четвертого вечера к Александру вновь пожаловал посетитель, и как водится, Ваня оповестил о визите Марии Цветаевой работницы детского дома. Когда женщина вошла в кабинет, Акимов встал со своего места, он помог женщине присесть на стул, отметив, что та очень сильно расстроена.
Работники детского дома в их городе были в большом уважении, и визит одной из них говорил лишь только о действительно не отлагательном деле.
- Что произошло, Мария? - спросил Акимов, садясь на свое место. Он уже знал эту женщину, поскольку не раз наведался в детский дом подолгу службы.
- Никто не знает что я здесь, - начала женщина, сдерживая слезы - Я не знаю, как все произошло. Словно я лишилась собственной воли.
- Что вы имеете в виду?
Удивился Акимов, глядя на напряженное лицо женщины.
- Сегодня ко мне приехал один странный человек, он не из наших мест, скорее даже иностранец. Сам смуглый с черными волосами и черными глазами. У него был сильный акцент, но я полностью понимала все, что он мне говорил.
- И что он вам говорил? – спросил Акимов, уже точно зная, о ком идет речь.
- Он просил передать ему младенца. Для дальнейшего его воспитания одним очень уважаемым человеком.
- Его имя, он назвал имя этого человека?
Женщина отрицательно покачала головой, собираясь с силами, чтобы продолжить дальше:
- Я говорила о невозможности передачи младенца вот так, сразу же по первой просьбе. И иностранец начал уверять меня, говорил половину по-русски половину по-иностранному. Что-то шептал и постоянно ухмылялся, когда же он уехал, я долго не могла придти в себя, меня привела в чувства Лена моя помощница. Она то и дело спрашивала, зачем я отдала Мишеньку.
Женщина заплакала и Акимов, спросил, зная ответ заранее:
- Кто такой Мишенька?
- Младенец не так давно попавший к нам. Его мать умерла при родах. Круглый сирота, всего два месяца от роду. Я не помню, как передала ребенка чужестранцу, словно и не я вовсе сделала это.
Акимов сурово окинул взглядом женщину, теперь он стал понимать опасения Степана Попова. Значит этот Ирвис Говард не такой уж и простой фокусник.
- Вы сможете опознать того, кому вы отдали младенца? - женщина кивнула, не поднимая глаз.
- Тогда идите домой, и оставайтесь там до тех пор, пока я за вами не пришлю человека.
Она ушла, рыдая, а Александр поднялся с места. Ему не нужны подобные скандалы с похищением детей при помощи всяких колдовских уловок. Мужчина уверенно вышел из кабинета, позвал с собой двух помощников и твердо решил, сегодняшнее выступление может не состояться.
В зале уже толпился народ, люди пришли задолго до начала, чтобы вновь поговорить и обсудить. Пройдя к сцене, в сопровождении двух полицейский, Акимов поймал на себе многочисленные взгляды. Удивленные люди смотрели на то, как глава полиции проникает за кулисы и в зале постепенно начинает нависать тишина.
За кулисами проходили приготовления к выступлению. Говард был здесь, он лично руководил процессом, но когда увидел Акимова, явно смутился.
- Вы что-то хотели, господа полицейские? - спросил Говард без всякой тени раздражения.
- Где ваш помощник Генрих?
- Я не видел его с самого утра, - ответил Ирвис, совершенно без эмоций - У Генриха есть привычка исчезать. А что-то случилось?
- Сегодня днем он похитил младенца.
Говард немного помолчал и с совершенно растерянным видом сказал:
- Это не было похищением, мы просили младенца для номера.
- Для номера? Какого такого номера?
Ирвис стал растирать руки, оглядываясь по сторонам. Но вскоре, вновь обратился к пристрастно смотрящему на него Акимову:
- Вы поймите, у меня нет возможности привести с собой из-за границы младенца, поэтому я вынужден просить у местных жителей помочь мне. Но никто не будет отдавать своего ребенка, поэтому мы просим их в приютах. Но после выступления возвращаем. Пожалуйста, не лишайте зрителей удовольствия, я не нарушаю никаких законов.
Акимов долго изучал Ирвиса взглядом, но наконец, произнес, нервным голосом.
- Постарайтесь сделать это быстро. И я слежу за вами,- он вышел из-за кулис в зал, где уже было все ярко освещено, светлее, чем днем. Ему не нравилось все происходящее, возможно, он совершает ошибку позволяя использовать ребенка в корыстных целях, и поэтому будет очень бдителен, а как только закроются кулисы, сразу же вернет младенца в приют лично.
Выступление началось точно по времени, и вновь Ирвис Говард был на высоте. Он показал несколько простых трюков, показал исчезновение некоторых предметов из карманов зрителей, после чего вернул все вещи владельцам под аплодисменты. Но после второй половины выступления, его словно потянуло в черную магию. Фокус с зеркалами заставил всех испугаться. Странные люди смотрели с той стороны зеркал на зрителей, в то время как фокусник говорил о людях, живущих в иных мирах, и что зеркала являются дверьми между этими мирами. В конце он попросил вынести на сцену детскую кроватку с закрытыми боками, сказав:
- Мой последний номер не что иное, как возможность показать вам, насколько все быстротечно. Нам кажется, что вся жизнь еще у нас впереди, что мы можем многое успеть, но на самом деле это всего лишь иллюзия. Наша жизнь, это мгновение, короткие секунды, которые пролетают и остаются лишь только воспоминания.
На сцену вынесли младенца и положили его в люльку, Говард встал над ней.
- Время искажается подобно воде, которая переливается из сосуда в сосуд. Временем можно управлять, его можно ускорять.
Из детской люльки показалась ручка, ребенок ухватился за край и сел. Но теперь это был не двухмесячный малыш, а годовалый ребенок. И черты лица просматривались все те же, о подмене не могло быть и речи.
- Время. Оно всего лишь способ прожить эту жизнь, можно его ускорить, а можно и остановить вовсе.
Говард взял ребенка и поставил на пол. На трехлетнем малыше была только рубаха до колен и вдруг появившийся на сцене Генрих, вынес стул с одеждой.
- Я могу делать со временем все, что захочу. Я использую его по своему усмотрению, я могу повелевать им.
Генрих ловко переодел мальчика в простую и довольно большую для него одежду, затем отойдя в сторону, показал залу семилетнего подростка. Мальчик удивленно смотрел на людей, в то время как они не менее удивленно смотрели на него.
- Ему лет девять, - прошептал кто-то за спиной Акимова. Но сам Александр был не в состоянии даже оторвать взгляда, ему в голову даже не приходила мысль о том, чтобы остановить выступление. Он как завороженный смотрел на происходящее действие.
Говард продолжал, обходя подростка:
- Мне даны знания и умения, которыми хочу поделиться с вами. Мой мозг устроен так, что я могу воздействовать на людей и животных, подвергая их быстрому старению.
Он предложил двадцатилетнему юноше сесть на стул. Изменения в нем происходили медленно и плавно, мужчина формировался на глазах. На лице выступила щетина, волосы уже достигали плеч. Даже мускулатура постепенно образовалась, сформировав взрослый торс. Одежда натянулась и была как раз впору. Только вот глаза оставались по-прежнему детскими, не понимающими и полными вопросов, которые язык не был в состоянии задать.
- Я могу запустить процесс так, чтобы сама природа была не в состоянии остановить старение, но могу и ускорить его.
Говард положил мужчине руку на плечо, и тот стал старше еще лет на тридцать.
В зале люди испуганно вздыхали, кто-то стал читать «Отче наш». Кто-то, просто раскрыв рот, не верил своим глазам.
- Мы всего лишь люди. Часть природы, часть этого мира и время это оружие, которое признано убивать нас. Медленно или быстро, это не имеет значение. Оно, время, все равно выполнит свое предназначение.
Говард развернулся и быстрым шагом ушел со сцены, оставив старика сидящего на стуле, немощного и сутулого немного завалившегося на бок. Он тяжело смотрел на людей, пока не обмяк и в тот же момент занавес закрыл его вместе со всей ярко освещенной сценой.
Секунду царила тишина, и вдруг раздались первые аплодисменты, зал подхватил овации, вставая со своих мест. Люди ликовали, пораженные увиденным. И только Акимов испытал чувство жуткого страха. Он подумал о ребенке, которого уже не вернуть обратно.
- За мной, - скомандовал он полицейским и все трое поспешили за кулисы.
- Где он? - схватил Акимов за грудки первого попавшегося работника, но тот только пролепетал:
- Не могу знать, после выступлений он всегда быстро покидает здание и уезжает.
- Догнать! Догнать его, - скомандовал Александр. Помощники, не мешкая, кинулись вслед за фокусником, а сам Акимов вернулся на сцену, где на стуле сидел старик или даже почти мумия человека, очень старая и иссохшая.
Я видел, как человек буквально истлевает на сцене, -
Вспомнил он слова Степана Попова, прикасаясь к плечу старика, но мумия захрустела и рассыпалась подобно золе, превращаясь в пыль.
***
Помощники не нагнали Ирвиса Говорда, из-за чего Акимову ничего не оставалось, как пуститься вслед за убийцей. Именно так он назвал иноземного фокусника, который поставил трюк выше человеческой жизни. Убийца детей и не меньше.
Попытка поймать преступника привела его в Санкт-Петербург, где, сквозь ливень он увидел, как из дверей дома вышел человек с младенцем на руках. Темная тень прошла через улицу, исчезнув в повозке.
- За ним, - скомандовал вознице Акимов. Он хотел схватить Говорда с поличным, прямо в столице, на всеобщее обозрение, чтобы все видели истинное лицо иноземного гостя.
Возница несколько улиц следовал за повозкой, но в какой-то момент свернул на другую улицу, пустив коней во всю прыть.
-Ты куда? - закричал Акимов. Он выглянул в окно и попытался схватить мужчину за плащ, но тот посмотрел на него свирепым взглядом и Александр узнал лицо Генриха.
Генрих улыбнулся нечеловеческим оскалом, толкнув Акимова обратно в повозку. Вскоре они на сумасшедшей скорости выехали за приделы города и помчались в лес, где остановились среди деревьев. Акимов, незамедлительно покинул повозку, спрыгнув в грязевые потоки.
Генри уже не было на своем месте, он исчез.
- Эй, выходи! Где ты, убийца детей!
Крикнул Александр, но голос эхом разлетался среди деревьев, сливаясь с шумом дождя. Он в ярости ударил ногой по колесу повозки, отчего лошади недовольно зафыркали.
- Не стоит так гневаться, - раздался бархатный голос без тени акцента. Это был сам Ирвис Говард. На нем был накинут плащ с невероятно высоким воротом, поднятым до самых полей шляпы так, что скрывалось все лицо.
- Я арестую тебя за убийство младенца, - сказал Акимов, сжимая кулаки. Он мог схватить этого подонка, предав правосудию, мог и хотел этого больше жизни.
- И что ты им скажешь? Как опишешь убийство? Чем будешь доказывать мою причастность к естественной смерти постаревшего человека?
Акимов осекся, невероятно, насколько этот страшный человек был прав. Он не сможет доказать ничего в суде, он даже не думал о том, как будет описывать состав преступления. В попытки найти, мужчина практически потерял голову, позабыв о правилах которые позволяют отдать человека под суд.
- Больше ты не будешь заниматься этим беззаконием в этой стране.
Сказал Александр, смело сделав шаг вперед.
- Я буду делать то, что захочу, - почти прорычал Говард и резким движением распахнул плащ, обнажив свое лицо.
- Темнота показывает меня истинным, таким, какой я есть. Поэтому так много света на сцене, поэтому меня никто не видит вне сцены.
Отвратительное чудовище смотрело на Акимова темными глазами. Лицо лишь очертаниями было похоже на человеческое, уродство гадкого существа отпугивало и порождало страх в самом сердце. Александр сделал несколько шагов назад, холодея от ужаса.
- Младенцы и их жизни, я питаюсь ими, забираю их себе, уношу с собой под овации людей, не подозревающих об истинной смерти, которую им пришлось лицезреть.
- Ты исчадие ада, - прошептал Акимов, когда существо остановилось в полуметре от него.
Но Говард усмехнулся, ответив:
- Я и есть ад.
Он протянуло руку, дотронувшись до лба Акимова, после этого развернувшись, поспешил к повозке, крикнув на ходу:
- Не преследуй меня. Никогда.
Повозка с Генрихом восседающем на месте возницы, умчалась, увозя с собой Ирвиса Говорда.
Акимов долго блуждал по лесу, пока не вышел к окраине города. Не переставая думать о том, что увидел, он пытался понять, насколько это было правдой, а насколько иллюзией. Может быть, он стал свидетелем всего лишь очередного фокуса?
***
Спустя семь дней Акимов Александр вышел в отставку. Он считал, что не имеет право дальше занимать такой высокий пост, зная, что не исполнил свой долг до конца, не раскрыв самое важное из всех преступление, которые ему доводилось вести. Акимов часто вспоминал ту ночь в лесу, и всякий раз потирал лоб в том месте, где прикоснулись пальцы Ирвиса Говорда. После пытался всеми силами забыть увиденное, но не мог. Угрызения совести не давали ему покоя.
Говард больше не дал ни одного представления в России и возможно уехал за границу в ночь последнего выступления. О нем больше никто ничего не слышал и постепенно люди стали забывать про фокусника.
Но однажды Акимов проснулся посреди ночи от жуткого предчувствия, что за ним следят. Он оглядел темную комнату, увидев в окне ухмыляющееся лицо Генриха. Помощник Ирвиса скалил свою клыкастую пасть, тыча пальцем в сторону Акимова. Но его образ тут же растаял, заставив Александра сесть на край кровати потерев лоб чуть выше левой брови. Он вспомнил выступление фокусника и того старика, который рассыпался на его глазах превращаясь в пепел. Прожить целую жизнь, всего за несколько мгновений, наверное, самое ужасное, что только может случиться с человеком.
Акимов опустил голову на подушку, закрывая газа, это была последняя ночь, когда его мучили кошмары.
Ещё больше историй и интересных рассказов в блоге "Книжная полка Максима Долгова".
Подписывайтесь, ставьте лайки и не забывайте про комментарии. Мне важно Ваше мнение)