Глава 41
Этот человек возник перед Сашей ниоткуда, как он всегда появлялся – словно материализовывался из воздуха. И, как обычно, вежливо сказал:
– Здравствуйте, Александр Юрьевич.
Саша на секунду зажмурился. Но секунды ему вполне хватило, чтобы представить собственный труп. Представился он почему-то даже не в городе, а в каком-то заснеженном овраге. Валяется себе, а вокруг кружат птицы…
– Я пришёл напомнить вам, что осталось три дня.
Вытащив из карманов тёмного пальто руки, человек для убедительности показал по три пальца на каждой. Словно Саша забыл счёт и без этой наглядности запутался бы.
– Но у меня нет таких денег. Может, частями?
– Три, – повторил человек таким тоном, что собственный труп в овраге предстал перед Сашиными глазами и без того чтобы зажмуриться. Только появился второй вариант – вот Саша садится в машину, а она бац – и взлетает на воздух. Тогда и трупа внятного не останется, одни кусочки.
– Машину продайте, – будто уловив мысли о машине, сказал посетитель. – Или квартиру. В любом случае, дольше никто ждать не будет.
И исчез. Почти так же стремительно, как появился.
Саша попытался вдохнуть, но холодный декабрьский воздух словно застревал в горле и в лёгкие попадать не собирался. Надо было успокоиться. Успокоиться и…?
Усевшись в автомобиль – по крайней мере, ещё три дня это было безопасно – Саша не выехал с парковки у министерства, а упёрся лбом в руль и подумал: ну почему нельзя отменить последние недели и прожить их заново? Иначе.
Как замечательно всё начиналось. От злости по поводу проигрыша Жданову его отвлекли желанной новостью – можно было выходить в министерство. И пусть должность там у него пока смехотворная, и близко не сравнится с местом вице-президента крупной компании, зато Саша предвкушал быстрый карьерный рост и никакого папы с его дурацкими командами над головой. Куда меньше нервотрёпки. Проработав неделю, Саша даже был собой вполне доволен. И с коллективом, как ему казалось, удалось сойтись. Может, оттого, что он пока никого толком не знал и не успел наговорить гадостей? В пятницу вечером коллега, такой же молодой специалист, сидевший в соседнем кабинете – кабинетики для сотрудников Сашиного уровня были тесные, чуть больше Ждановского первого скворечника, зато у всех отдельные, – пригласил его в казино. Мол, это у них такая традиция. Раз в месяц в конце рабочей недели они небольшой группкой идут в казино. Расслабляются. А уж раз он новенький, обязательно должен отправиться с ними. Попытаться вписаться в компанию. И Саша пошёл. В игровом зале обнаружилось, что компания эта весьма труслива и невезуча. Делают небольшие ставки, проигрывают и переключаются на вино и закуски. А если кто-то немного выиграл, то на этом останавливается, чтобы опять же переключиться на выпивку, только ценой подороже. Идиоты – подумал Саша, увидев, как на рулетке выпадает выигрышное число. Это везение. И начало полосы его удачи. В «Зималетто» всё было плохо и не везло ему по всем фронтам. Теперь всё будет иначе. Сосед по кабинету просил его остановиться, но сейчас Саша думал, что просил как-то вяло, без должной настойчивости. Предложил закончить и вскоре ушёл. Все, с кем они вместе приехали, исчезли, а Саша ясно чувствовал – это его день, и его ждёт крупный выигрыш. Откуда-то появилась красивая женщина, чуть старше Саши, но внешне его заинтересовавшая, которая принялась подбадривать и уверять: он победит. Как игра шла – Саша теперь в подробностях вспомнить не мог, помнил лишь ощущение: проигрыши – временное недоразумение, он всё вернёт. Надо поставить побольше и…
Оставаться на парковке дольше было глупо. Вспоминать то, что забыл? Искать, как выкрутиться? Никак. Он написал долговую расписку, люди из казино знают не только, где он живёт, но и где работает. И судя по тому, что Саша почерпнул из детективов и криминальных хроник, труп в овраге – вполне реальная перспектива. А круглосуточную надёжную охрану нанимать ему сейчас не на что. Но где взять денег? Так срочно? Кому продать машину, он не представлял, но догадывался – если сделать это мгновенно, то и сумма будет такая, что долг не покроет. А продав квартиру, где он станет жить? Сначала было надеялся взять у матери, но приехав к ней после второго визита этого ужасного человека из казино, понял, что ничего не получит. Матери было не до него. Мать сообщила новость – они с отцом разводятся. Почему? Он так решил. И если бы Саша чуть менее наплевательски относился к семье, знал бы – отец уже и дома не живёт, и всё более чем серьёзно. Их семья разрушена. А если Саше вчера было всё равно, что там происходит с родителями, то сегодня маме всё равно, зачем сыну столько денег. Он их не получит. Конечно, он сорвался и матери нахамил – мол, других мужиков женщины как-то держат, чего ж она-то не смогла? – и получил в ответ истерику: это он виноват, он вырос чудовищем, и именно его провал в «Зималетто» довёл отца до крайних шагов. Как его неудачный бизнес-план мог заставить отца бросить жену, Саша и нафантазировать не смог бы, поэтому хлопнул дверью, оставив мать рыдать в одиночестве. Их семейство – не такая уж великая ценность, было бы о чём переживать. Вот долг… Однако разговор с матерью дал понять – к отцу и соваться не стоит. А ведь это было последним вариантом. Кто ещё мог бы отстегнуть денег? Кирочка, спускающая всё, что попадает ей в руки, на наряды и косметику? Кристина, сейчас наслаждающаяся жизнью неизвестно где? Никого. Ни одного человека. У него даже друзей нет.
Саша ехал домой, всё больше злясь на родителей. Они должны были ему помочь. Обязаны. Но одна предпочла психовать, а второй – облизывать своего нового беспородного вице-президента. Чёрт, а ведь если бы не Жданов… Саша бы ещё мог задержаться в «Зималетто» и не пошёл бы в казино тем вечером. И не проиграл бы... Жданов? Притормозив у светофора, Саша понял, что у него зарождается некая мысль. Конечно, Жданов. Богатый наследничек. Отхватил ни с того ни с сего все капиталы Павла. Вот кто должен… нет, просто обязан помочь. Он получил своё наследство незаконно. Пусть поделится.
К «Зималетто» Саша подкатил уже поздно, но надежда у него была – такие, как его папаша и Андрей, торчат на работе до глубокой ночи. Охранник подтвердил – Андрей Павлович из здания ещё не выходил. А вот президент уехал на встречу и обратно возвращаться не планировал – сразу домой.
В приемной перед его бывшим кабинетом сидела Шура Кривенцова, про которую он вдруг подумал – предательница. Хотя секретарши и не давали никому клятвы верности и не обязаны были умереть с горя, если начальник ушёл. А напротив Шурочки за другим столом – нечто похожее на Пушкарёву. То есть, конечно, это и была Пушкарёва. Просто не такая, как раньше, – в приличном человеческом платье, с нормальной человеческой причёской.
– В-2, убила, – сказала Шура, пока не заметив Сашу. – Но у меня ещё корабль.
– Боже, чем только не занимаются на рабочем месте, – сказал Саша, – Пушкарёва, не стыдно?
– Наш рабочий день давно кончился, – слишком смело для себя ответила Катя.
Впрочем, ему было не до размышлений, с чего она так оборзела, что смеет глядеть на него, не пряча глаза. Ясно с чего – шеф взрастил в ней манию величия.
– Я к Жданову.
Не дав Шуре вскочить и доложить, Саша распахнул дверь в свой бывший кабинет. Жданов сидел за компьютером и даже, кажется, был занят чем-то важным.
– Ну, здравствуй, партнёр…
Слово «партнёр» далось непросто. Но не говорить же правду тому, у кого хочешь просить денег.
– Привет. Пришёл поздравить с наступающими праздниками?
– Нет, у меня к тебе деловое предложение.
Выслушав деловое предложение срочно одолжить ему крупную сумму, Жданов не принялся выяснять, зачем и на что, а просто ответил:
– Нет.
В кабинете и так было тихо, теперь же тишина стала гробовой. Через несколько секунд в тишине нарисовался Малиновский, поздоровался, захватил пальто, попрощался, было слышно, как он отпускает Шуру… Жданов смотрел в свой монитор, а Саша пытался ухватиться за обрывки каких-то идей. Что сказать этому, чтобы он понял и дал денег? У него же есть!
– У тебя всё?
– Купи акции!
Как же он раньше не подумал? Акции! Если продать большую часть? Не подумал, потому что продать их на сторону, не предложив предварительно другим акционерам – невозможно. А кому? Отцу? Можно было предложить акции отцу, но сейчас от подобной идеи внутри закипела такая злость, что запылали уши. Нет уж, папа постоянно дёргался, что доля Павла в бизнесе куда существенней? Пусть подёргается сильнее. Это он выгнал сына из «Зималетто», он разрушил семью…
– Какой пакет предлагаешь?
Саша внимательно посмотрел на Жданова. Надо же… акула капитализма. Какими категориями научился мыслить. Пакет… А костюма приличного так и не завёл. Шастает по модному дому в свитерках.
– Ты же знаешь, сколько у меня акций. И я только что сказал, какая сумма мне требуется. Как договоримся?
Андрей встал, подошёл к окну, посмотрел в него.
– Я возьму. Но только все сразу.
Все? Нет, но все стоят больше. Наверняка больше. Хотя Саша и не вдавался в такие тонкости, но…
– Когда я пришёл в «Зималетто», – сказал Андрей, – вы хотели выкупить мой пакет и каждую акцию оценили раз в семь дешевле, чем я предлагаю тебе сейчас. Я отказался, ты тоже можешь отказаться. Деньги что – сегодня есть, завтра – нет, компания – совсем другое.
Разговоры Саше были не нужны, он с удовольствием дал бы сейчас Жданову в морду, приложил о стол, а с ещё большим наслаждением трансформировал бы в труп в неизвестном овраге. Но ему требовались деньги. И единственный их источник стоял у окна и пялился туда, словно любуется городом.
– Я согласен.
– Уверен? Может, посоветуешься с отцом?
– Заткнись.
– В любом случае ночью передачей акций никто не занимается, – проигнорировал его грубость Жданов, – если ты не передумаешь до завтра, я готов.
– Не передумаю.
От «Зималетто» Саша отъехал не сразу, ещё успел увидеть, как Жданов выходит из офиса. Вышли они с Пушкарёвой, и эта курица ловко запрыгнула в автомобиль Павла, словно всю жизнь только на таких и каталась. Отцу станет дурно оттого, что пакет Жданова ещё увеличился? Пусть. Это он всё так устроил. Сам виноват. Может, оно и к лучшему – не иметь с «Зималетто» ничего общего? Не надо продавать квартиру, машину, остаётся только работать, и уж как-нибудь Саша проживёт. А главное – никогда и ни за что не пойдёт больше в казино. А если и пойдёт с коллегами, то и уйдёт точно тогда, когда уйдут они.