Продолжение
Надежды, возлагавшиеся на 1841 г. не оправдались и нанести военное поражение мюридизму не удалось, более того имам Шамиль продолжал укреплять свою власть, используя хорошо выстроенную систему государственного управления. В сановном Санкт-Петербурге все меньше понимали, что происходит на далекой окраине, но продолжали требовать от военного министра приступить к активным действиям, в первую очередь на Северо-Восточном Кавказе. Как и прежде, возобладала идея навязать горцам генеральное сражение и захватить вражескую столицу, из которой было удобно руководить партиями мюридов, как в Чечне, так и Дагестане, и в случае необходимости быстро перебрасывать воинов с одного участка театра военных действий на другой.
Командующий войсками на Кавказской линии и Черномории генерал П.Х.Граббе не запросив разрешения у своего прямого начальства в Тифлисе, отправился в столицу. По одним данным в конце 1841 г., а по другим в начале наступившего с целью убедить российского самодержца, предоставить ему всю полноту действий и самостоятельно решать сколько и какие подразделения правительственных войск использовать для захвата резиденции горного аула Дарго. Император Николай I внимательно выслушал опытного полководца, которому удалось уже захватить первую резиденцию имама Шамиля на неприступной скале Ахульго и в надежде на скорое окончание войны с мюридизмом, выразил свое согласие. По существу, главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом генерал Е.А.Головин отстранялся от возможности влиять на дальнейшие события в Нагорном Дагестане и на Левом фланге Кавказской линии, чего и добивался генерал П.Х.Граббе.
С началом нового года иррегулярные полки на левом берегу Терека пополнились призывниками, причем в строевые сотни призывались и 18-летние юноши, т.е. ранее положенного срока. Подобный факт может свидетельствовать, что военное командование, как и в завершившимся году старалось изыскать внутренние резервы в казачьих порубежных станицах и поставить их в строй. Одним из них стал гребенской казак Н.М.Курмояров сразу же принявший участие в военной кампании и с самого начала проявивший себя с самой лучшей стороны и обративший на себя внимание начальства. В ответ на крайне негативное развитие событий, следуя распоряжению вышестоящего командования на Кавказской линии, о необходимости как можно чаще беспокоить мюридов в их селениях, предпринимались определенные мероприятия. Так, в ночь на 18 января 1842 г. из укрепления Амир-Аджи-Юрт была сделана стремительная вылазка в Чартинское обществе к аулу Гертме.
В ней приняли участие батальоны егерского Куринского полка под командованием полковника Р.К.Фрейтага, линейные казаки и др. части, расквартированные на Северо-Восточном Кавказе. По всей видимости вылазка к отдаленному чеченскому селению оказалась не совсем удачной, т.к. сведений о ней сохранилось крайне мало. Известно, что при отходе правительственных войск в дремучих лесах разыгралось не шуточное сражение со взаимными атаками и штыковыми ударами. Во время одной из схваток с мюридами погиб, как сказал генерал П.Х.Граббе «с честью и славою» командир Гребенского казачьего полка подполковник Л.А.Венеровский, не раз отличавшийся до этого в боях. Вскоре старейшее иррегулярное подразделение России, возглавил, состоящий по кавалерии майор А.А.Суслов, а гребенской сотник Афанасий Фёдорович Камков, отличившийся в этом сражении с мюридами был произведен в следующий офицерский чин.
В «Формулярном списке о службе и достоинстве командира Гребенского казачьего полка, состоящего по кавалерии подполковника Л.А.Венеровского за 1841 год» сохранились краткие сведения о его воинской службе на Кавказской линии. Лев Антонович происходил из известной семьи дворян Кавказской области, давшей Российской армии целую плеяду боевых офицеров. Предположительно родился в 1800 г., т.е. на момент гибели имел от роду 41 год, что и зафиксировано полковым писарем. Как и многие уроженцы Кавказа, ему предстояло поступить на военную службу, которая началась рядовым казаком в Моздокском иррегулярном подразделении уже 1 апреля 1814 г. В это время все еще продолжался оборонительный этап войны с набеговыми партиями горцев, поэтому не удивительно, что грамотного юношу уже 1 июня назначили пятидесятником, т.е. всего через два месяца после зачисления в воинское подразделение. За отличную службу был произведен в подпрапорщики с переводом в Суздальский пехотный полк (с переносом военных действий на территорию противника, во время реорганизации воинских частей на Кавказе большая часть военнослужащих поступила в состав Тенгинского пехотного полка). С 16 марта 1817 г. Лев Антонович стал портупей-прапорщиком, а 23 ноября 1820 г. получил уже чин прапорщика.
Молодой офицер состоял в списках тенгинцев до 14 декабря 1837 г. и за это время прошел успешный путь по карьерной лестнице. А именно, 29 июня 1822 г. заступил на должность батальонного адъютанта, а 17 июня 1827 г. стал исполнять обязанности полкового адъютанта. Показал себя способным офицером и по ходатайству командира полка был произведен в подпоручики 9 января 1829 г., а затем и в поручики 20 августа 1831 г. Оставаясь в списках Тенгинского пехотного полка Лев Антонович заступил на сугубо административную должность, а именно с 1 января 1832 г. по 16 октября 1839 г. находился в должности главного пристава закубанских народов. На трудном посту сумел завоевать доверие мирных горцев и даже сформировал из них собственную милицию в несколько сот человек. В одном из сражений он ранил и собственноручно захватил в плен известного абрека, но получил три пулевых ранения и был спасен своими кунаками. Несмотря на это не оставил командовать своим отрядом, удержал совместно с мирными горцами позицию до подхода подкреплений.
В одном из документов, попавших в фундаментальное дореволюционное издание деятельность Льва Антоновича характеризуется следующим образом: «если в последние годы закубанцы сделались скромнее, то это единственно должно отнести к отличному управлению оными пристава поручика Л.А.Венеровского, который постигнув характер вверенных ему разнородных племен, не отклоняясь совершенно от их обычаев, умел внушить к себе уважение и доверенность и неусыпным наблюдением почти всегда уничтожал зло при самом начале». Его служба на посту главного пристава закубанских народов не осталась не замеченной начальством, поэтому 4 декабря 1834 г. был произведен в штабс-капитаны, 30 июня 1836 г. в капитаны, 26 мая 1837 г. в майоры. С декабря 1837 г. состоял по кавалерии и 16 октября оставил прежнюю должность с прикомандированием к Кавказскому Линейному казачьему войску. После небольшого перерыва, 8 сентября 1840 г. заступил на должность командира Гребенского казачьего полка и до своей трагической гибели успел отметиться в нескольких сражениях, за что и получил свое последнее повышение по службе.
Командующий войсками на Кавказской линии и Черномории генерал-адъютант П.Х.Граббе высоко оценивал боевого офицера, потому и направил в Санкт-Петербург рапорт, в котором сообщал: «Бывший командир Гребенского казачьего полка подполковник Л.А.Венеровский, известный на Кавказе по отличной храбрости… пал от пуль чеченцев, оставив без всякого состояния семейство», потому и ходатайствовал «о пожаловании вдове Л.А.Венеровского в награду за доблестную службу мужа ее 9000 рублей ассигнациями на окончательную покупку приторгованной земли». Дело в том, что незадолго до трагической гибели Лев Антонович договорился о покупке хорошего участка на реке Куме и внес задаток 1000 рублей и приступил к строительству мельницы, а остальные должен был внести в 1842 г. Это единственное достояние, которое осталось у вдовы и четырех детей, поэтому император Николай Павлович удовлетворил просьбу и распорядился выделить из государственной казны нужную сумму.
За время боевой службы Лев Антонович был награжден серебряной медалью “За персидскую войну. 1826, 1827, 1828”, орденом “Святой Анны” 3-й степени с бантом, а также высоким орденом “Святого Владимира” 4-й степени с бантом. Вне всякого сомнения, что боевой кавказский офицер, которому доверили командование одним из лучших казачьих подразделений мог продвинуться по службе и дальше. Заслуженный офицер нашел последнее упокоение не на старообрядческом кладбище гребенцов, а на православном в станице Наурской. Вскоре в штаб-квартиру Моздокского казачьего полка переселилась и его вдова с детьми, о проживании которых воспоминания оставил декабрист В.А.Беляев. «Наше сердечное участие в их несчастий, религиозные утешения, постоянное посещение, чтение духовных книг, духовные беседы, располагавшие душу к самоотверженной покорности всесвятой и всегда благой воле Божией, так связали нас с ними, такою святой дружбой, что мы уже были для них как самые близкие и самые любимые родные».
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.