180 лет со дня рождения художника
Зеленая, лесистая Бавария и пыльные, истощенные зноем, степи Туркестана. Две территории, две разные цивилизации, между которыми несколько тысяч километров. Что может их связывать? Оказывается творчество выдающегося русского художника-баталиста Василия Верещагина. Именно в Мюнхене он создал свою знаменитую «Туркестанскую серию».
Самаркандский герой
«Серия» написана на основе личных впечатлений художника, полученных от поездки в Самарканд в 1868 г. Здесь Верещагин принял участие в боевых действиях. Будучи прапорщиком запаса участвовал в защите Самаркандской крепости от нападения войск эмира Бухарского. Оборона длилась восемь дней. Восемь дней непрерывных боев.
Все это время Верещагин был в самых горячих местах. Ходил в рукопашную, поднимал в атаку солдат, отбил у противника знамя, был два раза ранен, в одной из схваток решительным броском вдохновил солдат и спас положение. Творческая натура Верещагина открылась в боях за Самарканд с героической стороны. Он реально был душой обороны. Подошедший с подмогой генерал Кауфман наградил художника орденом Святого Георгия 4-й степени, сняв его со своей груди.
«Рассказывали даже, - писал в «Биографии Верещагина» критик Владимир Стасов, будто один батальон заявлял, что раньше, чем Верещагину, никому не следует и крестов-то давать... Раненые солдаты громко заявляли, что, не будь тут «Василья Васильевича», пропал бы Самарканд!» Художник вернулся из Туркестана переполненный яркими впечатлениями. Ему было нужно найти место, где он смог бы выразить их на холсте: «пришло время рассказать просто, понятно и откровенно, чему я был свидетелем».
«Тихая гавань» в Мюнхене
Верещагин был хорошо наслышан о богатой художественной жизни Мюнхена тех лет, об особой творческой атмосфере, царившей в Баварии и привлекавшей туда художников, писателей, поэтов и музыкантов не только из Германии, но и из других стран. Надеясь найти «тихую гавань», он решает отправиться в Баварию. Для этого он, как говорится сегодня, оставаясь офицером Российской императорской армии "выбивает" себе командировку в Мюнхен с неплохими командировочными. Приехал в начале 1871 г. и задержался там на три года. Мюнхен Верещагин выбрал еще и потому, что непременно хотел творчески пообщаться там с двумя крупными художниками-баталистами того времени: обрусевшим немцем Александром Коцебу и баварцем Теодором Горшельдтом.
Крепкий классик Коцебу
Александр Коцебу-младший был сыном друга России Августа Коцебу, убитого немецким студентом националистом в Германии за прорусскую деятельность. У Коцебу-младшего, как говорят сегодня, был госзаказ. Он писал батальные картины для российского царского двора о суворовских походах в Италию, Швейцарию, Семилетней войне России с Пруссией, ему принадлежит хорошо известная картина «Русские в Берлине»... Это был крепкий батальный классик старой школы. Он одинаково хорошо владел и карандашом, и кистью. Писал картины, как говорится, по всем правилам военного искусства, академически точно, но не всегда жизненно. Работал очень продуктивно. Одна за другой из Мюнхена в Россию отсылались его картины. Надеялся, что российский император устроит его художественный музей. Верещагину было о чем с ним поговорить.
Скоропостижно ушедший Горшельтд
Горшельдт провел шесть лет на Кавказе, его хорошо знали в русской армии, в походах которой он участвовал и написал о них несколько полотен. Он, по словам Верещагина, оказал на него «исключительное влияние своими рисунками, своим величайшим искусством». Оба художника быстро сдружились. Но уже в апреле Горшельтд скоропостижно скончался от скарлатины и его вдова предложила Верещагину работать в мастерской усопшего мужа на Шиллерштрассе. Причем выбрала русского художника среди полусотни других кандидатов. Мастерская Горшельдта считалась лучшей в Мюнхене.
Потом Верещагин приобрел себе еще одну мастерскую под Мюнхеном, где было хорошо работать на природе. Он пишет картины: «У дверей Тамерлана/Тимура», «Богатый киргизский охотник с соколом», «У крепостной стены. Вошли!», «Забытый», серию батальных сцен «Варвары», куда входит знаменитый «Апофеоз войны», на котором изображена пирамида из человеческих черепов.
Работал Верещагин очень напряженно, всемерно стремился не отвлекаться от трудов, почти ни с кем не встречался, стараясь, чтобы никто не видел его работ неоконченными. Но, конечно, нашел время для встречи с Петром Михайловичем Третьяковым, писавшим потом Верещагину, что «имя Ваше должно быть почтеннейшим именем в семье европейских художников».
Не в карандаше, а в цвете
В Туркестане Верещагин стал было склоняться к тому, что смертельную динамику боестолкновений, жестокую правду войны вернее передавать в быстрых карандашных набросках, одно время он даже предполагал работать только в карандаше. Но в Мюнхене наступил переломный момент. Он почувствовал, что сдержанности карандаша недостаточно, чтобы донести до зрителя беспощадную правду многоцветного буресплетения жизни и смерти, что необходимо отказаться от серых, мрачных красок и показать жестокую правду именно многоцветного мира. «К 30-ти годам своей жизни, - писал Стасов, Верещагин стал одним из самых необыкновенных колористов, какие только появлялись в Европе в последние века. Подобных превращений мало можно указать в истории искусства».
«Чудеса совершеннейших палитр»
Работы «Туркестанской серии», написанные в Баварии, принесли Верещагину европейскую известность, после того как были представлены на двух крупных выставках в Лондоне, одна из них персональная. На его картинах война выглядела не парадно-романтичной, а драматично-кровавой, показанной так, как ее видят простые воины, выполняющую трудную солдатскую работу, а не высокие военачальники.
На фоне благожелательных публикаций и многочисленных похвал зрителей, серия вызвала крайнее неудовольствие у Александра II, который выразил его в очень грубой форме. Началась травля со стороны ура-патриотов. В состоянии крайнего раздражения художник сжег три картины: «Окружили. Преследуют», «Забытый» и «Вошли». Сохранились только их фоторепродукции.
Погиб на войне
Журнал The Illustrated London News отмечал, как особое достоинство то, что Верещагин писал на основе собственных впечатлений: «Он был среди тех, кто подвергся атаке на полотне «Нападают врасплох». Он шел вместе с отрядом, который оставил позади себя несчастного мертвого солдата, чью плоть уже собираются клевать коршуны и вороны. Он проходил мимо пирамид из человеческих черепов, воздвигнутых Тимуром как свидетельство его побед…».
Зрелища кровавых сражений оставили немало шрамов в душе художника. Его удивляло, как могут хорошие художники писать такие глупости, как например, натюрморты или цветочки на газоне.
В Мюнхене Верещагин влюбился. Художнику было 28 лет, его избраннице Элизабет Фишер - шестнадцать. В Баварии они жили в гражданском браке и венчались только, когда уехали в Россию. Там Элизабет стала Елизаветой Кондратьевной.
Верещагин всю жизнь писал войну и погиб на войне. В конце марта 1904 г. он был на броненосце «Петропавловск», который подорвался на японской мине при обороне Порт-Артура и затонул. Один из очевидцев, которому удалось спастись, рассказывал, что художник до последнего момента зарисовывал картину катастрофы. Он прожил 62 года.