Добрый день! Публикую здесь свой роман «Император Сухоруков» (история про попаданца в прошлое). Начало тут. Можешь читать на Дзене, либо прочитай целиком и бесплатно на моей странице на АвторТудэе. Там же есть продолжения этого цикла.
Глава 30. Бог – это я?
Я не знаю, что задержало его тогда. Такого быстрого и всемогущего. Но Вапачиро не успел прийти на помощь знаменосцу. Лишь, когда паренек осел на землю, пуская изо рта кровавую пену, а враги нацелили оружие на меня, наемник серой молнией пронесся мимо нас: крушить и ломать.
– Не убивай! – только и успел крикнуть я, стискивая зубы от боли, потому что пытался подползти к раненому.
Тот еще был жив. Но ненадолго. Парень тяжело дышал, вернее, пытался дышать, судорожно втягивая воздух, дергаясь в спазмах. Его пробитое легкое заливалось кровью, а в плевральную полость входил воздух. И ничего не сделать.
Я держал подрагивающую голову и с тоской смотрел, как ловко Вапачиро раскидывает врагов. Излучинцы не сразу поняли, с кем столкнулись. Нелепо набегали на южанина, тыкали в него своим оружием. А тот, легко уходил с линии атаки, каждый раз вставая так, что против него было не больше двух противников, и те перекрывали остальную четверку. Одного Серый все-таки покалечил. Но потом сдержался и просто валил врагов на землю: кого с болезненным вывихом, кого вообще без сознания. Он как раз упаковывал четвертого, когда последние двое осознали масштаб трагедии и зайцами ринулись в кусты.
Мой знаменосец был уже мертв. Я не заметил, когда остановилось его сердце. Вынул из груди дротик, сунул его второму пареньку, робко стоявшему сзади, аккуратно сложил мертвецу руки, потом, шипя от боли в ноге, ухватился за знамя. Второй ополченец неуверенно потянулся за шестом, но я покачал головой: нет уж, сам. Втроем мы двинулись на эпицентр шума: «великая битва за село Излучное» была в самом разгаре. Я с трудом мог наступать на левую ногу, так что знамя для меня стало посохом. Так, ковыляя, мы и добрались до эпицентра «веселья». К этому времени всё уже почти закончилось. Пришлось довольствоваться пересказом.
Как и ожидалось, вся возня случилась в усадьбе Носача. Стражи заняли свой пляж, выволокли все лодки и стали их усиленно сторожить. Отбить флот никто даже не пытался, так что бойцы заскучали. В этом время небольшие отряды проданных увязли в лабиринтах тропок между хижинами сельчан. В паре мест особо ретивые мужики на них кидались, но пятерки Хвоста оперативно приходили друг другу на помощь. Без всяких дурацких маханий флагом.
А вот ополченцы вырвались вперед. Ветер уверенно вел их к усадьбе имачаты. Сначала дорогу указывал перепуганный мужичонка, взятый в плен. А потом и так стало видно. Только дело в том, что пока дошли, времени прошло немало, слух о нападении разошелся широко. Так что те, кто готов был бороться – стянулись к сердцу Излучного. И против двух почти полных двадцаток Тихого Ветра встали чуть более двадцати защитников «цитадели». Только, в отличие от разношерстных ополченцев, здесь собрались самые сильные и отчаянные бойцы, готовые и убивать, и умирать. Половина из них перекрыла щитами проход, а вторая бегала вдоль стен и тыкала копьями в каждого, кто пытался через них перелезть. Кстати, Вапачиро сильно преуменьшил высоту забора усадьбы: многим тот доходил до плеч.
Ветер ярился, но не смог заставить своих людей кинуться на решительный штурм. Пытался сам сработать живым тараном, но копье проткнуло ему плечо и пришлось отступить. Две толпы сгрудились друг напротив друга на расстоянии копейного выпада и увлеченно тыкали друг друга, пытаясь подловить на ошибке. Воинов владыки было намного больше, но почти у всех излучинцев, перекрывших проход, были щиты. Добротные, явно не четланской работы. И это давало защитникам преимущество. Уже не одного ополченца уводили (или даже уносили) в сторону с тяжелыми ранами. Ситуация патовая, но мои герои стремительно теряли боевой дух.
Тут-то помог генерал Глыба. Его воины откровенно скучали, охраняя никому не нужные лодки. Золотой дракон на палке никуда не махал, да и не видно было этого дракона. А в глубине селения шел какой-то нездоровый боевой шум. У генерала на такие вещи ухо обострённо реагировало. Маялся он, маялся, но решил все-таки отрядить две пятерки: чтобы пошли и посмотрели, что там происходит. Если всё нормально и спокойно – воины получили указание найти меня и выбить (!) новый приказ для стражи.
Но возле усадьбы Носача не были ни нормально, ни спокойно. По счастью, у шести стражников оказались с собой атлатли. Они скомандовали ополченцам «пригнись, пацаны!» – и принялись утыкивать красивые щиты излучнинцев дротиками. Те зажались в кучку, кто-то стал зажимать свежие раны, а в это самое время к усадьбе вышел Черный Хвост с личным эскортом. Быстро сориентировавшись, он обогнул изгородь и стремительно штурманул ее с задней стороны (сказались наши долгие беседы про тактику и всё такое прочее). Защитники не смогли остановить маленькую, но энергичную группу проданных. В итоге, отряд, удерживавший проход зажали с двух сторон, и последние излучнинцы сдались. А совсем скоро туда доковыляло и мое величество. С флагом.
Знамя установили на крыше самого высокого дома, а выживший знаменосец стоял наверху и созывал всех к общему месту сбора.
– Сюда! Сюда! – орал паренек надсадно.
На берег отправили гонца, я велел Глыбе оставить пятерку воинов для охраны лодок, а с остальными силами двигаться в усадьбу. Пока остатки собирались, изучил усадьбу. Хозпостройки ломились от богатств, но богатства все такие простенькие: продукты, инструменты, сырье. Главный дом был обширным: не мой дворец, конечно, но изобилие комнат было таким, что можно запутаться. Мы с Серым заглядывали в одну за другой, оценивая богатство убранства. Редкие люди (слуги? члены рода?) жались при виде нас к стенкам. Но в одном помещении мы таки встретили отпор. Молодая женщина сидела у постели, на которой постанывала старуха. Сиделка что-то тихо приговаривала, однако оглянулась на звуки, заметила нас – и лицо ее, в целом приятное, исказилось от ненависти.
– Убийцы! – закричала она и схватилась за кривой черный нож, лежавший неподалеку.
– Погоди-ка! – озарило меня. – Да уж не моя ли ты невеста?
Девушка (какая ж теперь она женщина, раз невеста!) бросила стремительный взгляд на мою правую руку и всё поняла. Охнула и испуганно прикрыла рот свободной ладошкой.
– Твой отец мертв, – сухо бросил я. – А вот брат еще живой… А это кто?
– Моя матушка, – бесцветно ответила моя «невеста» и постаралась прикрыть телом старуху.
– Ты это… присматривай за ней сама, – буркнул я. – Скоро некому будет. Если что: говори всем, что я велел. Чтоб не препятствовали.
Слово такое казенное – даже на четланском. Я смутился и нырнул обратно в коридор. Во дворе с Глыбой, Хвостом и Ветром подвели дебет с кредитом. Они отчитались, что в «боях за Излучное» погибли трое: один ополченец и двое проданных («Четверо», – поправил я севшим голосом). Раненые наоборот преобладали среди людей Тихого Ветра – девятеро из тринадцати. Сильно их потыкали возле усадьбы Носача. Наши же, в свою очередь, убили человек семь-восемь, стараясь сдерживать свою агрессию. Более трех десятков, не сложивших оружие, взяли в плен. Я велел всю эту братию пока запихать в загон для птицы.
– А с утками что делать? – озадачился Черный Хвост.
– Пускайте под нож – пировать сегодня будем, – небрежно бросил я.
Ополченцам велел заняться всеми ранеными, страже – охранять усадьбу и лодки на берегу. А вот всех здоровых людей Хвоста взял с собой. Из копий, дубинок и щитов они соорудили мне импровизированные носилки. Сидеть было неудобно, зато смотрелось грозно, брутально. Четверо крупных черных легко подхватили меня на плечи, остальные окружили плотной толпой – и мы пошли гулять. Через каждый сотню шагов я велел останавливаться и кричал:
– Я – Хуакумитла! Я – Сухоруков! Я владыка Крыла, избранник Золотого Змея Земли. Ваш владыка! Повелеваю всем вождям, всем старейшинам явиться к дому изменника-Иттануаки. Те, кто не явятся – тоже станут изменниками.
Вот так. Думаю, попрятавшиеся по кустам и хижинам люди, донесут своим местечковым предводителям – и те придут на поклон. Надо здесь жизнь обустраивать.
Мы неспешно обходили сумбурно устроенное селение, петляя по извилистым тропкам, как вдруг из-за одного забора выскочил какой-то мужичок – и бросился прямо к моим носилкам! Несмотря, на почти три десятка проданных!
– Владыка! – заголосил неизвестный, повиснув на плечах хмурых охранников. – Пощади! Смилуйся и дозволь припасть к твоим стопам!
Это было так необычно. Все местные хмуро отсиживаются по хижинам, если вообще не свалили в леса и горы. А этот рвется… стопы мои целовать. Я махнул рукой. Излучнинец на самом деле рванулся было к моим ногам, но Вапачиро незаметным движением погасил весь его пыл.
– Дождались тебя, избавитель! – с надрывом в голосе заголосил мужичок.
– Кто такой? – нейтрально спросил я, не зная, как реагировать на чудика: хмуриться или улыбаться.
– Мацихатла, владыка! – радостно затараторил тот. – Я безрод, здесь, в Излучном, совсем недавно. Никакой жизни не было мне при Носаче! Одно слово – предатель! Верно ты, владыка, кричал!..
Я кивнул, одновременно требуя тишины. Мацихатла понял знак превратно.
– Молю тебя, государь, прими меня к себе на службу! Я ж тут уже всё узнал-провызнал! Укажу, куда следует, провожу, куда нужно, любую работу сделаю!
Ну, не знаю… Если вот так непристойно в ногах какой-нибудь старейшина валялся – я бы повелся. А что мне толку с безрода?
Маци… как-его-там очень точно прочитал мои мысли по выражению лица и потянулся ко мне с пугающей страстью.
– Дозволь шепнуть на ушко, владыка, – забормотал он театральным шепотом. – Скажу тайну!
Тайны мы любим! Я кивнул Серому.
– Знаю я, где Носач-предатель схрон со своими богатствами держит!
– Ты?! – изумился я. – Простой безрод?
– Вот потому и знаю, – совсем не обиделся мужичок. – Я и крова не имею тут. В кустах густых на окраине порой сплю. Вот и видел, как люди Носача несли тяжелые корзины в тайное место.
– Куда?
Безрод слегка отодвинулся и хитро улыбнулся, в один миг превратившись в совершенно другого человека.
– Всё расскажу, ничего не утаю, владыка! Только прими меня к себе!
– Ляд с тобой! Будешь служить при дворе владыки порученцем. Если, конечно, не врешь мне здесь внаглую!
– Как можно! Точно говорю: надо пройти на север за ручей и идти вдоль него, пока горы не начнутся. Там место есть узкое, за ним уступ крутой. Вот на него надо подняться и идти вдоль серой скалы. Как раз там, за кустами схрон и есть.
– Ну, хорошо. Освободимся от важных дел, покажешь моим воинам, куда идти.
Мацихатла выпучил на меня глаза, словно, услышал нечто ужасное.
– Владыка! Да ты что?! Ты же своим грозным воинством половину Излучного по горам разогнал. А если уж я, безрод непутевый, про то место знаю, неужели, думаешь, других таких нет? Носач мертв, богатства вроде как ничьи… куда знающие люди пойдут?
– Вот же блин, – выругался я.
И скомандовал проданным выдвигаться. Мы уже находились возле ручья, и безрод быстро довел нас до ближайшего мостика. Пара сотен шагов вдоль каменистого овражка – и домики закончились. Только узкие лоскутки полей и огородов, да густые кусты. Сухие и колючие. Мацихатла вел нас уверенно, прыгая с камня на камень. Овраг справа и отвесная скала слева потихоньку сужали долину. Потом перед нами вырос крутой подъем – практически стена – на который с разбегу не забежать. Скала после него уходила влево, открывая широкую неровную ложбину. Наш проводник двинулся за уходящей горой и, наконец, уверенно ткнул пальцем в колючие кусты.
– Где-то там.
– Что значит «где-то»?
– Я за ними шел, но близко подходить побоялся. Люди Носача зашли в кусты с вещами, а вышли налегке. Значит, схрон там.
И мы полезли. Было очень тесно, пролезть смогли человек пять: я с Мацихатлой, да Хвост с парой командиров. Пихаясь и толкаясь, мы принялись искать тайник. Перекопов видно не было, ни свежих, ни старых. Только валуны, да голые скалы.
– Ну, следы точно есть! – сокрушенно рассуждал один из проданных. – Тут люди были, всего дня три назад.
И он задумчиво облокотился на один из камней. Тот, видимо, не согласный быть подпоркой для какого-то четланина, качнулся, стряхивая воина, и вернулся в исходное положение.
– Это чего такое?
Я подошел поближе. Валун был здоровенный, даже не валун, а острый скол, упавший некогда с горы. Выше меня и килограммов на четыреста весом! Я толкнул его здоровой рукой – и камень качнулся! Внимательно осмотрел валун: похоже, что кривизна обломка и скалы сложились в уникальный пазл: каменюка опирался всего на пару точек, а основной вес находился выше условной срединной оси.
– Ну-ка, ребята, толкните-ка камень от меня, – скомандовал я черным.
Те пристроились, как смогли, и на глухое «и-ррраз!» даванули валун. Тот приподнялся, завис на пару вдохов, а потом завалился на дальнюю сторону.
– Сим-Сим, откройся, – пробормотал я.
Обломок скалы прикрывал узкую щель, образованную двумя пластами разных горных пород, которую когда-то промыл водный поток. Прямо у входа лежала связка факелов: полный сервис. Хвост запалил их и полез первым. Узкий лаз – практически шкуродер – забирал вверх и влево. Дно уже было засыпано замлей, и даже подобие ступенек кто-то сделал – так что никто из нас ноги не переломал. А затем щель начала плавно расширяться и…
– Обалдеть! – выдохнул командир Черного воинства.
Я подвинул его – и обалдел. Вот почему в усадьбе у Носача только мешки с едой да тряпки лежали. Вся «вкуснота» находилась тут. Преимущественно «импорт»: разный поделочный камень, перья эти дурацкие, что так любят местные, несколько десятков голов соли, целая россыпь красивых разнокалиберных морских раковин, узорчатые пластины из золота и меди, ярко раскрашенные барабаны, щиты, куски какой-то, видимо, редкой древесины и прочая-прочая. Два мешка особенно привлекли мое внимание – там лежали зерна какашут. Два мешка какао! Не мешочка, как было у меня (до кражи века), а больших мешка чуть ниже пояса!
Носач в чем-то был побогаче меня. Вот что значит жить на торговом пути.
– Хвост, выстраивай людей в цепочку, и начинайте выносить всё наружу. Я с одной пятеркой вернусь в усадьбу и пришлю сюда всех свободных людей.
…В доме Носача пока было тихо. Я провел тут больше часа, мои добытчики еще не подошли, зато у ворот боязливо топтались около десятка стариков.
Старейшин и вождей ввели на подворье. Я встретил их, сидя на высоком чурбаке: щит скрывал увечную руку, боевая кирка лежала на коленях. Матерчатый панцирь, украшенное оплечье, «павлиний» шлем с кучей перьев – и грозный взгляд. За спиной – боевой стяг с золотым драконом, а вокруг – стража во всеоружии. Излучнинская элита готова была пасть в ноги и целовать сандалии.
Нормально!
Я кивнул шаманышу, и тот ввел высокое собрание в курс дела: какое кощунство сотворил Носач-Иттануака в Крыле, и что я с ним за это сделал. Молодой жрец особенно напирал на то, что мятежного вождя поработила Утренняя Звезда, и тот стал служить Чужому… что бы это ни значило. Ко мне же во всей своей красе явился Желтый Червяк, раскрыл планы врагов и дал силы, чтобы их покарать.
Народ впечатлился.
– Один Золотой Змей Земли. Один владыка. Один народ, – переврал я чужую цитату и пронзил грозными очами каждого. – Наша сила в единстве. Больше никто не будет жить сам по себе. Но и никто не будет забыт и обижен. Запомните это. Сейчас я лично беру под управление Излучное, а затем назначу вождей в каждый род, выбрав самых достойных. Возвращайтесь домой и передайте сородичам: никаких убийств и грабежей не будет. Пусть не боятся и занимаются своими обычными делами. Нас ждет мирная и счастливая жизнь!
Запыхавшийся стражник ворвался на подворье.
– Владыка! Там, на реке стоит огромная лодка! Расписная! Не пристает и не уплывает!
…Лодка и впрямь была немаленькая. Такая же долбленка, что и у нас – но какое же здоровое дерево выдолбили! Борта высокие, нос торчит вверх задорным чубчиком. И расписная – точно подметил страж. Сочные краски покрывали весь верх борта. Внутри сидит чуть ли не двадцать человек: все неспешно загребали, чтобы лодка держалась на месте. Видимо, чуют: странное происходит в Излучном. И любопытство гложет, и боязно. Надо ребятам помочь.
Я отогнал всю свою охрану от берега, сложил щит с боевой киркой, вышел к самой воде. И начал махать пустой рукой, покрикивая «Мир! Мир!». Лодка плавно развернулась и пошла к берегу. Заскрипела дном по песчаному дну, но никто не стал вытаскивать ее на берег. Понятно: чтобы в случае чего быстро свалить. Лодочный начальник пролез меж гребцами и спрыгнул в прибрежную волну, не погнушавшись замочить ноги. С первого взгляда было видно: не четланин. Но заговорил на чистейшем!
– Меня зовут Шоануапе. Я торговец из славного города Цинцунцанна.., – здесь незнакомец слегка замялся и покосился на Серого, что каменным изваянием стоял за моим плечом. – Я нередко плаваю мимо Излучного по торговым делам… И, мне кажется, в селении… какие-то проблемы?
Ты посмотри, какой дипломат! Не понимает, кто кого и за что тут покромсал – и старательно избегает «оценочных суждений».
– Ты хочешь узнать, почтенный, что случилось с местным имачатой, и кто теперь тут… «принимает гостей»? – улыбнулся я. – Не волнуйся, я всё тебе объясню. Иттануака мертв. В Излучном находятся войска владыки всех четлан.
Вот так и сказал: «войска». И владыка «всех четлан». Пусть знает и другим расскажет.
Брови торговца взлетели вверх. Я в какой-то статье читал, что это самое рефлекторное мимическое движение лица у человека. Его трудно контролировать. Вот и почтенный Шоануапе не сдержался. Оглядел меня по-новому и вдруг изогнулся в каком-то незнакомом поклоне.
– Владыка!
Нет, мы не были знакомы, но моя правая рука очевиднее паспорта в развернутом виде. А торговец явно в курсе нашей местной политической жизни.
Я велел Шоанупе разогнуться и продолжить беседу.
– Прости меня, владыка, – заискивающе начал тот. – Но что же случилось такого, что местный имачата прогневал тебя?
– Зарвался имачата, – мне упорно не хотелось поддерживать куртуазный стиль, заданный собеседником. – Оскорбил владыку прилюдно и бросил ему вызов на поединок.
– Его за это казнили?
– Я был милостив. И лишил Иттануаку жизни самолично. Дал ему умереть воином.
Пауза затянулась. Я вглядывался в мелкие глаза Шоануапе, пытался заметить в них сомнение, неверие – но не углядел. Купец собрался и контролировал себя отлично.
– Крайне прискорбно, что Иттануака стал жертвой козней злых духов, – наконец, заговорил он, тщательно выверяя каждое слово. – Я счастлив слышать, что мудрый владыка восстановил справедливость… Но… Я купец, много где бываю, много чего слышу. И пусть твоя мудрость, владыка, прислушается к словам бедного торговца: опасно, очень опасно тебе идти дальше. Особенно, опасно пытаться установить свою власть в Черном Урочище.
И Шоануапе опустил взгляд в землю перед собой. Мол, всё сказано.
Что ж, сказано очень красноречиво. Мне только что указали мое место. Захват Излучного приняли – «восстановил справедливость». Ну, а как иначе, если я был прав по всем местным законам: писанным и неписанным. А вот дальше лезть запретили. По Великой жило немало четлан. Но я не имею право заявлять свою власть над ними. Особенно, над Черным Урочищем, о котором я уже кое-что слышал. Богатое место вниз по реке, где сидит имачата, чьи силы и богатства сопоставимы с моими.
Кто запретил? Тут тоже понятно. Торговец сам сказал, что живет в Цинцунцанне. А это столица неких пурепеча, о которых мне рассказывал купец-куитлатек. Сильный могучий народ, который некогда разгромил в пух и прах тех самых куитлатеков. Пурепеча захватили всю Великую до самого моря. Потом они разбили неведомых теночков. О последних мой информатор говорил, как об очень сильных воинах. Но и те проиграли войску пурепеча. Вот эти ребята мне и запрещают объединять четланский народ.
Непростой товарищ этот Шоануапе. Только услышал про смерть Носача и здесь, на месте, сформулировал позицию всего своего народа. Большие полномочия.
– Я услышал тебя, – сухо бросил я купцу, продолжавшему молчать.
Тот снова поклонился.
– Владыка, я так понимаю, что сегодня в Излучном не очень уместно вести торг. Дозволишь ли ты нам продолжить путь к морю?
– Конечно, почтенный. Ты свободен плыть куда угодно.
Расписная лодка не медлила. Едва Шоануапе забрался на борт, гребцы столкнули судно на глубокую воду, и оно бодро пошло вниз по течению. А я внезапно почувствовал всю усталость, что накопилась во мне за последние дни.
– Вапачиро, оставь меня ненадолго.
Телохранитель вопросительно взглянул на меня, но я был непреклонен. Южанин отошел шагов на тридцать, однако оттуда всё равно внимательно следил за мной. Я же подошел к самой воде и уселся на небольшую глинистую кочку. Холодная вода игриво касалась моих сандалий, но я не обращал на нее внимание.
– Чего грустишь, победитель? – басок нупогодишного волка был очень тихим, но ясно различимым.
Я вздрогнул.
– Бог? Ты?
– Ну, а кто же еще?! Кто поздравит тебя с победой, как не старый добрый Желтый Червяк? – глумился голос. – Я думал, он тут ликует, а мой карманный император сидит и сплинирует на романтичном фоне.
– Чего веселиться-то? – вздохнул я. – Слышал же, что этот пурепечка мне заявил! Вылез головастик из маленькой лужи в озеро – а тут такие щуки!
– И что с того? Щуки – это еще не значит, что тебя должны съесть. Вообще-то, пару дней назад тебя должны были либо убить, либо в официальные дурачки записать. Забыл что ли? А что у нас сегодня? А сегодня у нас успех и победа! И даже щуки вынуждены были тебя заметить и шляпу приподнять.
– Да лучше бы не заметили, – вздохнул я.
– Предпочел бы копошиться в грязи пересыхающей лужи? – хмыкнул Червяк. – Что-то сомневаюсь.
– Тебе-то откуда знать? – хмуро огрызнулся я. – И вообще, почему я тебя слышу, если храм твой стоит черт-те где?
– Забавно, но на оба твои вопроса есть только один правильный ответ.
– Какой? – машинально спросил я, хотя, в тот же миг понял, что знаю его.
Просто Желтый Червяк находится в моей голове. Одномоментно куча фактов сплелись в прочную картину. Вернее, в очевидный диагноз. Бог объявился в тот момент, когда я переживал острую душевную травму после гибели Соловушки. Иногда он что-то мне объяснял, но я всегда подспудно уже это всё знал. Змей постоянно находился в контрпозиции с моим эго, вечно норовил конфликтовать, даже, когда для этого не было причин. А еще он постоянно подталкивал меня к решениям, которые были правильными, но мне не нравились.
Золотой Змей Земли, он же Желтый Червяк всё это время был моим внутренним голосом, альтерэго, воображаемым другом. Мой личный Карлсон в самом расцвете сил. Который появился в этом мире, где я остро ощущал одиночество и невозможность поделиться сокровенным. Не с кем было перекидываться цитатами из классики, некому было поплакаться о глубинных переживаниям. Чтобы поняли. Так и появился он.
Получается: бог – это всего лишь я?
А еще вспомнился коварный Месроп и его последний совет: взять с собой свои слабости. Тогда в шутку я пригласил в это путешествие «голоса из-за дверей» – мой внутренний голос, с которым было так мило иногда вступать во внутренние диалоги. Как это мне могло помочь?
– Но ведь помогло в итоге! – радостно пророкотал голос Папанова в моей голове.
– Не поспоришь, – улыбнулся я. – Ладно! Пойдем-ка пока пересчитаем сокровища из пещеры Аладдина. А со щуками мы еще поговорим.