оглавление канала
Вокруг, по-прежнему, щебетали птицы, ветерок с моря приятно обдувал лицо, но, настроение у меня было скверное. Конечно, кое-что, я узнала. Например, я была уверена, что теперь точно знаю, как старик так быстро оказался в своем доме, после того как наблюдал за нами с Сашей в крепости. Наверняка, существовал подземный ход до его дома прямиком из Бальги, и, конечно же, он был намного короче, нежели дорога, по которой мы ехали. Но, эта информация, по сути, мне ничего полезного не давала. Саша мне рассказывал, что существует довольно разветвленная сеть подземных схронов, подвалов и ходов. Ну, а сейчас я в этом убедилась воочию. И что…? Что мне это дало? Приблизило к разгадке, или ответило на мои вопросы? Ничего подобного! Хотя, возможно, когда-нибудь мне это и пригодится. Правда, я сама затруднялась сказать, когда, а, главное, для чего мне это понадобится, и понадобится ли вообще.
Обратно в город я добралась уже около двух часов, не сказать, что в хорошем настроении. Пришла домой, и кинулась готовить еду для Флоры в больницу. Васька сидел на подоконнике, и, после сытного обеда, усердно мыл свою рожицу лапкой. А я стала ворчать на него, срывая свое скверное настроение, по поводу своей бесполезной, можно сказать поездки.
- И чего ты делаешь? Моя бабушка говорила, что так коты гостей «намывают». А мне гости сейчас совсем без надобности. Никого доброго я в гости не жду, а плохих и видеть не хочу. Так что, заканчивай свою гигиену, и ступай мышей ловить!
Васька смотрел на меня умными глазами, и, мне казалось, что внутри его зрачков мелькает усмешка. Но, поверить в то, что кот надо мною посмеивается, я никак не могла. Поэтому, приписала это своему воображению. Собрав сумку для Флоры, я немного подумала, и прихватила с собой листок с цитатой из дневника Авдеева.
В больнице я оказалась как раз, когда разрешили посещение больных. В кои-то веки я успела вовремя, и не пришлось пробираться партизанскими тропами с использованием нехитрого камуфляжа. Флора лежала в палате, опутанная с обеих сторон какими-то трубками и проводами. Завидев весь этот лабораторный комплекс, я притормозила в дверях. Но, Флора Зигмундовна, приветливо мне улыбнувшись, слабым голосом проговорила:
- Проходи, деточка. Не обращай внимания. Лечат они меня здесь всеми возможными способами. Но, боюсь, обмануть возраст им не удастся. – Завидев сумку с кастрюльками в моей руке, она чуть сморщилась, и просительным голосом, проговорила. – Марточка, тебе вовсе не обязательно каждый день готовить для меня. Уверяю тебя, меня здесь голодом не морят. А у тебя, наверняка, есть дела поинтересней, чем стоять у плиты каждый день.
Я замахала на нее руками.
- Даже и слышать ничего не хочу. Во-первых, я люблю готовить, а во-вторых, знаю я их больничную еду. Только с сильной голодухи можно есть. Все недосоленное, не перченное и вообще, безвкусное. А вам для выздоровления силы нужны. – Кивнула на аппараты, которые периодически пищали и шипели, вгоняя меня в тоску. – Когда их снимут, я вас покормлю.
Флора с улыбкой тепло произнесла.
- Ну, что с тобой поделаешь? Спасибо тебе, девочка. – Потом она с интересом посмотрела на меня. – Расскажи, как у тебя дела? Что нового в твоей жизни?
Я непроизвольно сморщилась. А что нового в моей жизни? Обнаружила вход в подземелье, чуть не переломав при этом кости. Подозреваю всех окружающих в злых умыслах. А больше, пожалуй, ничего нового и нет. Флора заметила мои колебания и гримасы, но не торопила, терпеливо дожидаясь ответа на свои вопросы. А у меня, словно заклинило что-то в голове. Я медленно достала из сумочки бумажку с цитатами из дневника ее мужа, и протянула ей.
- Флора Зигмундовна, вы знаете, откуда эта цитата?
Женщина внимательно посмотрела на листок и нахмурилась.
- Откуда это у тебя? – Пока я пыталась на ходу что-нибудь придумать правдоподобное, она задала еще один вопрос. – Тебе Светлана дневник Всеволода Федоровича передала? – И опять, не дожидаясь ответа, задумчиво проговорила. – Значит, время пришло. – Потом, вздохнула тяжело. – Ох, девочка… Втянула я тебя… - Я отчаянно замотала головой. Но, голос у старушки посуровел, и она остановила мои попытки возразить ей. – Не спорь. Знаю, что говорю. Ты хорошо спрятала дневник? – Я с готовностью кивнула. А Флора как-то безнадежно вздохнула. – Ну, да ладно… Теперь уже все равно. Коли, время пришло, ничто их не остановит.
Я робко перебила ее тяжелые вздохи.
- Флора Зигмундовна, а что это, и для чего время пришло?
Она, будто, не слыша моего вопроса, продолжала говорить, словно сама с собой.
- Ключ объявился, значит и замочек к нему найдется, только вот, думается мне, что не следует этот замочек открывать. Скрытое может много бед натворить, и должно оставаться скрытым. Ох, говорила я Севе…. Да, только, не слушал он меня, а зря… - Потом, будто, спохватившись, посмотрела на меня долгим взглядом. – Это цитата из Библии, из Ветхого Завета, Книга Пророка Иезекииля.
Скорее каким-то десятым чутьем я почувствовала, нежели услышала, что за дверью кто-то стоит. Быстро встала со стула, и резко распахнула дверь в палату. На пороге стояла новенькая медсестра, которая так не понравилась мне в прошлый раз, весьма в недвусмысленной позе. Стараясь скрыть свое смущение, она скороговоркой затараторила.
- Пора больную с аппаратов отключать, обождите в коридоре.
Я оглянулась и вопросительно глянула на Флору. Она прикрыла глаза и снова открыла их, давая понять, чтобы я подчинилась требованию медсестры. Я вышла в коридор, но дверь плотно не стала закрывать. Чтобы видеть и слышать все, что будет происходить в палате. А внутри у меня, где-то в районе солнечного сплетения, скрутилась тугим, холодным клубком тревога.