Добрый день! Публикую здесь свой роман «Император Сухоруков» (история про попаданца в прошлое). Начало тут. Можешь читать на Дзене, либо прочитай целиком и бесплатно на моей странице на АвторТудэе. Там же есть продолжения этого цикла.
Глава 8. Мать родна
Нежданное известие застало нас на ратном дворе. Последние дни я перестал ходить на судилища – зачем лишний раз бесить Куакали? Но я уже не мог жить без того, чтобы не слушать общение людей. Болтовня с Черным Хвостом и Соловушкой давала мне очень многое. Но я привык впитывать чужую речь из многих источников. В деревню ходить бесполезно – я знал, чем этим закончится. А во дворце оставались два скопления людей: кухня и тренировочный двор стражников. Теперь я выглядел более круто: со мной была не нянька, а телохранитель! Отчего бы не сходить к воинам.
Конечно, стражи были теми еще сволочами. Они прекрасно помнили мой первый визит и всё пытались развести меня на новый позор. Под маской почтения сквозила насмешка. Я, конечно, отказывался, а вот Хвост рвался защитить мою честь, как одержимый! Я не мешал, мне нужен был контент, чтобы получать новый опыт, новые знания.
Как они его били! Я не уверен, но казалось, что с моим телохранителем стражи бьются более зло, чем друг с другом. Похоже, в их компании новый статус вчерашнего соратника считался однозначным повышением, а не наказанием. Ну, конечно: они тут в три пота тренируются под началом Глыбы, а этот счастливчик лежит под бочком «императора» и радуется жизни.
Хвосту доставалось не по-детски. Он явно был не самым лучшим бойцом. К тому же, невысокий, худой – ярко-выраженный эктоморф. Стражи валили его наземь, но парень вставал снова и снова. Глаза его горели, Хвост и не думал отступать – я словно смотрел начало истории про капитана Америку. Ибо у моего телохранителя не было ничего кроме отваги и верности идеалам. Только вот вряд ли здесь найдется «сыворотка суперсолдата», чтобы мой воин смог доказать всем, какой он молодец.
Поэтому я сам останавливал схватку и уводил побитого телохранителя к себе. Ночью мы тихонько выбирались на крышу, Хвост учил меня премудростям боя, а я пытался «вылечить» его разум.
– Все люди разные. Одни сильные, другие слабые, одни хитрые, другие простые. Вот у меня всего одна рука. И я не пытаюсь сравниться с теми, кто умеет хорошо пользоваться сразу двумя. Это глупо. Нужно найти у себя сильные стороны, Черный Хвост. А противника побеждать там, где тот слаб.
Парень слушал меня, закусив губу, почтительно кивал. Но не понимал. Он был воином. И хотел побеждать, как воин. Переламывать силу силой. Во славу своего «императора».
В тот день его еще только собирались бить. Но на этот раз Хвосту повезло. На ратный двор вошли сразу трое: генерал Глыба, толстяк Мохечеката и Куакалли.
– Вот он! – обрадовался мой толстый дядюшка.
Родичи почтительно склонились, даже Глыба попытался согнуть свою каменную шею. После чего мой «военный министр» заговорил.
– Владыка! Прибыли гонцы из Двадцати Сосен. На них напали оцколи. Пришли в ночи, потравили поля, залезли в амбар. Когда сторожа пытались их остановить, разбойники побили их. Один даже умер от многих ран. Люди пришли к тебе за защитой и справедливостью.
Повисла тишина. Я застыл, не зная, что делать. Только-только мне стало казаться, что я овладел ситуацией, как хихикающая за углом жизнь подкинула мне новые грабли под ноги. Я догадывался, к чему идет дело, но липкий страх залепил мне рот, обездвижил разум.
– Должны ли мы покарать разбойников-оцколи? – Глыба не смог скрыть недовольство в вопросе.
Что ж, вариантов здесь, видимо, не было. «Император» обязан не только представлять интересы народа перед богами, но и защищать их тут, на грешной земле.
– Мы должны покарать разбойников-оцколи, – деревянным голосом повторил я фразу утвердительно.
И худшие мои опасения подтвердились почти сразу: покарать каких-то оцколи должен был именно я. Лично и непосредственно.
– Великий Желтый Змей Земли … оцколи, словно …! В его зубах и когтях … сила! Мощь свою Змей … владыке Сухой Руке! И повергнет избранник врагов, и принесет в Крыло … и добычу!
Медработник упражнялся в красноречии передо мной, обещая успех грядущего предприятия. Мы стояли на первой ступени недопирамиды, прямо у алтаря. В храм не пошли, видимо, война тут – не такой большой повод. На алтаре лежало выпотрошенное тело маленькой собачки. Перемазанный в крови жрец кидал на жаровню ее крохотные сердечко, печень, какие-то другие потроха и следил за извивами дыма. Дым извивался «правильно» – меня ждала победа.
Я стоял на платформе грозный и величественный. Меня уже облачили в толстую стеганую рубаху-доспех, сверху повесили оплечье из толстой кожи. Всё это было густо украшено и расшито. Самый писк – это шлем. Деревянная «шапка», к которой крепились деревянные нащечники и подбородочник, выполненные в форме нижней челюсти какого-то монстра. Мое лицо оказалось в обрамлении десятков острых зубов, я словно из пасти выглядывал. Макушка шлема была утыкана когтями, клыками, перьями – всем на зависть!
Нет, серьезно! Это выглядело круче короны. И я бы искренне восхищался своим грозным видом, если бы не знал, что меня сейчас пошлют «повергать». Конечно, не в одиночку. Внизу стояла двадцатка стражей – половина моей дворцовой армии. Кроме того, услышав о походе, к нам прибилось десятка три деревенских обалдуев: все молодые, если не сказать, юные.
И мой верный Хвост.
Вот такая армия возмездия – полсотни полуголых мужиков и однорукий «император».
Затягивать с войной не стали. Трех часов не прошло с момента, как я услышал о нападении, а мы уже вышли на тропинку и двинулись вдоль реки на восток. Впереди – стража. Шли строго по двое, в самой середине строя – я на носилках. Да, «императора» на повергание несли четыре воина. Прямо, как в том анекдоте: вдруг война, а я уставший.
Сзади размазанной по рукаву соплей тянулись ополченцы. Не нравились мне они. Лица радостные, вид боевой, да только они напоминали больше сборище бомжей. У одного копьецо в руках, у другого – каменный топор, третий вообще с толстой палкой в руках! Стража смотрелась на порядок круче. У каждого – стеганый доспех, квазишлем с торчащим хохолком. В одной руке мака, в другой – круглый расписной щит. Я такие уже видел: сплетенные из прутьев, обтянутые кожей, они были подбиты под кожей многими слоями ткани – уж не знаю зачем. За спиной у каждого висела связка дротиков и копьеметалка.
Наше крохотное воинство растянулось по тропе метров на двести. А сколько бы места заняла, например тысяча человек?
Вверх по Серой Воде мы шли до вечера. Шли медленно, потому что постоянно кто-то отставал, из-за чего-то останавливался. Общинников даже не ждали – сами догонят, но нередко задерживались стражи. Хотя, чего лукавить: больше всего движение тормозил я на своем тростниковом паланкине представительского класса.
В сумерках на той стороне стал виден большой приток, впадающий в главную речку. У места их слияния развалилась деревенька. Мы нашли брод и с трудом перебрались на правый берег. Увы, это были еще не Двадцать Сосен. Местный вождь-имачата с радостью встретил нас, пригласил к себе. Решено было остановиться на ночь, а карательный поход продолжить завтра. Войско осталось под открытым небом, а меня, Хвоста и Глыбу приняли в домике вождя. «Императору» имачата уступил личную постель. Когда загасили лучины, мне под бок подложили пухлую девчонку. Уж не знаю, кем она была: рабыней или родной дочкой местного «мэра», но мне в любом случае было не до секса. В голове – только предстоящая война. А в животе снова поселился комок льда.
Утром, уединившись с Черным Хвостом, я повелел ему рассказать, что он знает об оцколи.
– Злые люди! – раздувая ноздри, начал вещать мой охранник. – Желтого Змея не чтут, владыке не служат. Живут в дикости, без законов. Чуть отвернешься – тут же выползут из своих горных щелей и попытаются обокрасть мирного человека, а то и убить его.
Ну, блин!
– А много ли их?
– Много, владыка! Мрут они без счета, а всё равно их много. Все горы кишат оцколи, и на севере, и на юге.
Я отпустил Хвоста и присел переварить новые сведения. Все горы, значит, кишат ими, а мы идем их карать вот этим жалким воинством?
Я оттягивал выступление, как мог. Но Глыба чуял мою слабину и давил изо всех сил. Наконец, славное воинство двинулось на север – теперь уже вдоль притока Серой Воды. До деревни, что подверглась нападению, мы добрались сильно за полдень. Местный имачата кинулся мне на грудь весь в слезах, хотя, я не заметил каких-то следов разорения и бедствия. Люди ходили, работали – всё, как обычно. Я думал, что мы снова заночуем в селении, но Глыба велел выступать. Староста дал нам несколько человек в провожатые – и грозное воинство полезло в горы.
Скоро исчез даже намек на тропу, но стражи по-прежнему умудрялись волочить меня на себе в носилках. Важный Хвост, помимо личного оружия, гордо нес в руках чудесный щит, весь в перьях, и увесистую дубинку с полированным самоцветным камнем в ударной части. Это мое официальное оружие, которым я буду разить врагов «империи». Оружие, которое я даже взять не смогу по причине увечности.
«Бесполезный император с бесполезным оружием, – сокрушался я. – Только мешаю им! Но они упорно тащат меня, тратят силы, время. Зачем?»
Увы, на незаданный вопрос не получить ответа. Возможно, со мной они связывали удачу, благословение их бога… Четлане всё еще оставались для меня темными лошадками.
Мы ползли по скалам, проклиная всё вокруг. Каждого в отряде мучила конкретная задача: подняться на очередной перевал. Все, словно, забыли, куда и зачем мы идем.
Война напомнила о себе сама – резко и внезапно.
Первые воины зашли за поворот и сразу резко закричали. Войско ускорило шаг: нашему взору предстала горная деревенька, приткнувшаяся на плоской площадке, нависающей над пропастью. Передние стражи уже неслись к ней, яростно вопя и размахивая дубомечами. Я думал, что Глыба попытается их остановить, но тот заорал боевой клич:
– Во славу Змея и Дома! Все в бой! – и понесся совершать подвиги.
Отставшие ополченцы заулюлюкали и устремились вперед просыпавшимся горохом.
«Что происходит? – недоумевал я. – Там же злые и опасные оцколи! А они ведут себя, как алкаши без пяти одиннадцать».
Я был уверен, что мои носильщики тоже сейчас бросят меня на скалы и припустят за остальными. По счастью, не стали. На их скорбные лица было больно смотреть, но ребята несли меня к деревне лишь немного быстрее, чем обычно. Хвост тоже приплясывал на месте, как молодой песик при виде сучки. Но держался.
«Какой-то цирк, – закатывал я глаза, глядя, как вдалеке мои воины с криком врывались в хижины. – Не так мне война представлялась».
Когда мой царственный экипаж добрался до села, все уже поняли, что населенный пункт пуст.
– Убежали! – доложился Глыба, совершенно искренне расстроенный.
«Дак, еще бы они не убежали! – клокотало внутри у меня. – Шли, как черепахи. Точнее, как стадо слонов со скоростью черепахи! Никакой разведки, никакого плана, никаких слаженных движений. Просто толпа с оружием. Это нам повезло еще, что оцколи сбежали, а не завалили нас сверху камнями».
– Вон они! – вдруг завопил какой-то зоркий воин.
Мы все (я тоже, ибо успел слезть с паланкина) подбежали к обрыву. Внизу, в просветах между деревьями было видно, как какие-то люди, растянувшись в цепочку, шли по скалам к кипящей внизу горной речушке.
– Здесь есть тропа! – заорал Хвост.
– Искать! – рявкнул Глыба.
Тропу нашли быстро. И снова всё повторилось: первые неслись вперед остального отряда, словно, они бессмертные. За ними судорожно гнались отставшие, будто, этой войны хватит не на всех. Глыба назвал пятерку, которая осталась охранять мою персону. Я посмотрел на тоскливую мордаху своего телохранителя и вздохнул:
– Беги уже…
Тот подпрыгнул от радости, бережно положил щит с булавой на носилки, выхватил копье и ринулся вниз. Пятерка стражей проводила его ненавистными взглядами. А я осмотрелся.
Деревенька злых оцколи выглядела жалкой. На этом фоне моя деревня – мегаполис. Хижины сплетены из веток и лишь кое-где подмазаны глиной, крыши из пальмовых листьев. Просто навалены сверху, даже не стянуты веревками. В центре сельца – три больших кострища, рядом раскидана всякая утварь: связки растений, тряпки какие-то, пара кривых горшков. В низинке, между деревней и горой явно были маленькие клочки обработанных полей – кукуруза стояла там чахлая и заросшая сорняками.
Жило здесь, ну максимум, человек семьдесят-восемьдесят. Вот такие грозные и злые оцколи.
Уже почти стемнело, когда войско вернулось. С победой. Беглецов задержала как раз та горная речка, через которую нужно было переправиться. С детьми, стариками, с тюками быстро это не сделать. А «имперские легионы» уже дышали в спину. Хвост рассказал, что местные мужички встали жидкой стенкой, чтобы прикрыть свои семьи. Поначалу, в узком месте им это даже удалось, пару наших воинов поранили. Но потом до врага добежал Глыба. Сходу раскроил несколько черепов, и оборона рухнула. Мои храбрые воины принялись хватать тех, кто не успел бежать и мог самостоятельно двигаться. И всё же, большей части оцколи удалось уйти.
Наверх как раз загоняли связанных пленников – пять или шесть мужчин и вдвое большее количество женщин и подростков. Детвору и стариков здесь добычей не считали. Отобранные тюки с добычей воины свалили в кучу и увлеченно потрошили.
«Простой бандитский налет, – вздохнул я обреченно. – Моя императорская морда освящала своим присутствием банальный гоп-стоп… До чего же противно!».
То, что эти горские дикари недавно напали на мою деревню, утешало мало. Да и они ли это были? Кажется, мое «славное воинство» просто напало на ближайшую деревню, не утруждая себя поиском виноватых и невинных.
– Черный Хвост! – окрикнул я телохранителя. – Найди и очисть для меня какую-нибудь хижину. Отдыхать хочу…
Вскоре мы уже разместились в самом простом шалашике, что удалось найти. Хвост обустраивал мою постель и с трудом заставлял себя молчать. Он был в восторге от происходящего, так хотелось поделиться своими ратными успехами! Но я старательно не давал ему повода.
– Как жаль, что большинство горцев сбежали! – все-таки не выдержал воин. – Была бы славная добыча! А теперь ищи их по лесам…
– Вряд ли, они прячутся в чаще, – думая о своем, поддержал я разговор. – Наверное, пошли в другое селение. Думаю, местные следопыты смогут найти этот путь, ведь шла большая толпа… Да и пленники, наверное, знают дорогу.
Хвост смотрел на меня, вытаращив глаза. Он выпустил одеяло и ринулся к выходу.
– Я ненадолго, владыка!
Через несколько минут в лагере раздались душераздирающие крики пленников. Которых пытали.
«Да твою же мать!» – запоздало понял я свою оплошность и завалился на циновку, стремясь забыться сном.