Продолжение мистической истории Лидии Чхенкели-Каупужи. Начало ЗДЕСЬ.
Тайные сходки
Все верно напророчил мне слепой предсказатель: я сама поднимала девочек - когда муж умер, старшей было десять лет, младшей восемь. И помогала родителям. Как и было сказано, я зарабатывала большие деньги, до семисот рублей в месяц. И действительно, моя хорошо оплачиваемая работа была связана с искусством. Когда-то, еще в Сухуми, меня научили технике «батик». Мастерица, у которой я была в подмастерьях, передала мне тонкости своего ремесла. И теперь я работала на комбинате «Māksla», а вернее, комбинат начался с моей небольшой комнаты в общей квартире на рижской улице, которая тогда называлась Вейденбаума, а теперь – Базницас, 4. Туда мне прислали четырех выпускниц школы прикладного искусства, и там мы делали свои первые работы.
И в этой же комнате во времена, когда имя Рериха даже произносить было опасно, у меня собирались те первые рериховцы, что еще в тридцатые годы создали знаменитое общество. «Вы всегда должны жить в центре», - сказал мне тогда мудрый Александр Оттович Дравниекс. Он вернулся из Сибири, где девять лет отсидел за то, что был последователем учения Рериха. Я спросила: «Почему?» «Вы должны собирать людей», - ответил он. Его уже нет на свете, и мне пришлось много раз менять квартиры, но я всегда остаюсь жить в центре и по-прежнему собираю людей.
С Дравниеком меня познакомила Ингрида Кална, художница. Она появилась однажды в нашей мастерской на комбинате и, оглядев всех, то ли спросила, то ли заявила: «Интересно, кому я здесь нужна!». Оказалось – еще как нужна. Мы с ней будто нашли друг друга. Потом я была у нее в гостях, и тут пришел Александр Оттович. Когда Ингрида представила меня ему, он тихо сказал: «Ты даже еще не знаешь, кого ты привела!»
С тех пор каждую субботу – рабочий день, но короткий – в пять часов рериховцы, человек шесть–семь, собирались у меня. Я пекла пироги – и угостить, конечно, хотелось, но, главное, все вокруг должны были думать, что у нас застолье. К счастью, мои соседи по общей квартире были людьми, не любящими совать нос в чужие дела. Мы засиживались до последнего троллейбуса. Рассказывал большей частью Александр Оттович – память у него была необыкновенная и знания обширные.
Учение Живой Этики захватило меня. Тогда я впервые услышала об Агни-Йоге, о законе кармы, о совершенствовании человеческого духа, о единстве космоса и единстве жизни.
Запрещенные книги Николая Константиновича Рериха и его жены Елены Ивановны можно было раздобыть через надежных букинистов, правда, по огромной цене. Я покупала их, и ничто не могло меня отвлечь, когда я их читала, погружаясь в новый для меня мир: передо мной начал постепенно открываться истинный смысл бытия.
«Каждое сотрудничество во имя Света своим существованием уже противоборствует темному хаосу», - писал Рерих, и я приняла эти слова как напутствие в выборе своего пути.
Как-то мы собрались втроем: Дравниекс, Ингрида и я. Дело было летом, за окном светло, на столе, как всегда, горела свеча. Александр Оттович рассказывал о Клизовском, который в тридцатые годы был членом правления латвийского общества Рериха. И вдруг мы все ясно услышали звук открывшейся двери – но она оставалась закрытой. Четко послышался звук шагов, как будто кто-то обходит вокруг стола, где мы сидели. Но мы никого не видели. Потом шаги удалились и снова звук двери, теперь уже захлопнувшейся. Мы некоторое время молчали, пораженнные. Потом Александр Оттович сказал: «Это был он. Клизовский».
Окончание ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал!
Лина Дорн (с) "Лилит"