Все время так.
Напишешь текст, порадуешься.
- Вот, наконец, готовый «отрывочег».
Ан нет, проходит совсем немного времени и
Ты понимаешь, что если, всё написанное ранее, не «ерунда полная», то сколько же я там упустил, не дописал, не до шутил, как-то.
Ну хоть убей,
А не идет строка
Какая-то тоска
И точка.
Нет настроения
У меня
Сейчас
- А впереди?
А впереди.
Еще глухая ночка
Не знаю я
Усну
Или опять бродить
Мне неприкаянною
Тенью по квартире
В сомненьях я
И вот изобразить
Затеялся свое
Я настроение
Нет настроенья
У меня
И нет ни темы
Ни задачи
Но должен я
Расшевелить
Собранье рифм
И вдохновений
Им нету дела
До того, что
У меня
Нет настроенья.
Но и править весь текст, как-то, не хочется. Ведь ты, уже как-то сроднился с этим текстом, полюбил его, а раз полюбил, то и начал, как-то, «перестраивать под него свою жизнь, а жизнь, тем более – своя уже не предмет, для постоянной корректировки. Думаю, именно поэтому Великий Гоголь:
Не захотел менять, написанную в ранних текстах «щекатурку»…, на правильную – штукатурку.
Дюма- хотя и не такой великий, но очень любимый всеми русскими мальчишками Дюма, не стал ничего менять в названии романа «Три мушкетера». Хотя, мушкетеров в нем все-таки – выходило четыре, когда текст, стал уже, частью Души Мастера. Менять что-то, в его составе – конечно нельзя и – это «ещё один плюс» литературному пространству, по имени «Сеть»…
Книга Сети, может развиваться и добавляться… не требуя, при этом, переделки, уже выскользнувших «в свет» - «отрывочков»… Они могут существовать, одновременно. Нарастая друг на друга,
Снизу,
Сверху,
Сбоку.
Здесь, они становиться, настоящей Вселенной -
Вселенной, которой не требуется пространства - Вселенной, которая существует только во Времени.
Такое, понимает, Чудо!!!
Рискованные рифмы
Сердцу моему
Приходят
Я их люблю -
Я их боюсь
Я их гоню -
Я радуюсь.
Но только Бог,
Дает
По сердцу моему
Ответ:
Где Да, -
Там Да
Где Нет, -
Там Нет.
Мобильник, в те годы, еще был редкостью.
Однако, у Данилы, он был, его аспирант, Кирилл, подарил ему в «погашение задолженности» по научному руководству.
Кирилл – это особый случай, и особый рассказ, но, рассказ этот, будет не сегодня, а сегодня, Данила, отстегнул от ремня, неуклюжую трубку «Моторолы», начал 90-х с такой еще, претенциозной выдвигающейся антенной.
Набрал городской номер редакции «Нового Петербурга» и попросил к телефону:
- Алексея Владимировича, пожалуйста!
- Он занят…, - трубка отвечала голосом, Алевтины.
Она была «директором» газеты «за все» и мы – очень не любили друг друга, ну, просто очень. Узнать Данилу по голосу в телефоне, мог узнать кто угодно…
Алевтина, видимо, так же узнала и решила, немного усложнить жизнь ненавистного ей субъекта.
Женщины: они, вообще, очень странные. Сегодня – они тебя, необыкновенно любят и готовы отдаться, в любом, даже, бы, весьма неприспособленном месте, а завтра – ненавидят, по причине – может быть и совсем вам непонятной.
Так и Данила, некоторое Время размышлял, над «метаморфозой Алевтины», с которой они опробовали все редакционные столы, два дивана, чердак ну, в зависимости, от того, в какой, конкретно час – происходило их общение.
Чердак, конечно же, приходился на «разгар рабочего дня». Тут все было –
Коротко и компактно.
Быстрый минет.
Разворот Али к стене.
Прогиб.
Несколько минут секса «Сзади», а – кончать только очень аккуратно и только – в рот, чтобы не заляпать спермой одежду, ну, бывают же, такие вспышки, особенно, когда, любовники молоды.
На улице тепло и приветливо, а вокруг – сумасшедшая атмосфера редакции.
Атмосфера – вселенской фантасмагории и сумасшествия. Столы, на короткие промежутки, когда в редакцию никто еще не пришел, ну, или, когда, все, почему-то вышли.
Диваны.
Ну, диваны, были вполне удобны, в тех редких случаях, когда Данила, решал остаться в редакции на ночь, а Алевтина, как будто бы уходила домой.
Но, возвращалась, чуть позже с бутылкой вина и какой-то там снеди, но, однажды, вся приветливость и дружелюбие Алевтины – прекратились.
Резко и неожиданно.
Вместе с таким «охлаждением» Алевтины, пришла и редакционная напряженность…
Так что, моя редакционная отчужденность, в общем-то, пришла вскоре, за «метаморфозой Алевтины». И теперь, я уже несколько месяцев, проводил редакционные встречи с Алексеем на улице, с какими-то удивительными сложностями, получал гонорары за свои статьи и еще натыкался на «мстительную Алевтину» по телефону.
Блииииинннннн!
Минута разговора по мобильнику, стоила тогда достаточно дорого.
- Аля! – я старался держать» себя в руках».
- Передай трубку Алексею, пожалуйста.
Женщины, помимо общеизвестной злопамятности и мстительности, отличаются еще и очень высокой степенью рассудительности и самосохранения и понимают, когда «могут еще повыёбываться», а, когда – возможности для этого полностью исчерпаны.
Алевтина же, была женщиной в полном смысле этого слова и поняла, что продолжать шутки со мной, в данный момент, не просто – бессмысленно, но даже, чем-то опасно. В трубке я услышал щечек, а потом и голос Алексея:
- Леха! – я говорил нетерпеливо и явно раздражённо.
- Данила! Извини! – Алексей так отвечал несколько растерянно.
- Совсем задергали…, из головы вылетело, уже – бегу…, - телефон заиграл отбой.
- Сейчас, Леха придет, - уверенно сказал я Игорю и Юре.
- Минут пять, видимо, - добавил я, рассчитав продолжительность прогулки от параной редакции, до угла Литейного и Чайковского.
- Думаю, потом вместе, на «****еля» и пойдем, - вопросительно-уверенно, сказал Игорь.
- Леха, опять же, и гонорар мой – поднесет, - утвердительно-уверенно, сказал я, а, удовлетворенный исходом переговоров Юра, продолжил, чтение «потрепанного» блокнота:
- Те же источники повествуют о прекрасной, почти тропической растительности этой чудесной земли, называя его то островом блаженных, то земным раем, раем из которого предки были изгнаны.
- Но, - тут Юра, оторвался от чтения и снова возвратился, к так любимой «патетической риторике»
Самое важное – все они говорили: День и ночь не сменяют друг друга, но длятся полгода!!! – патетика Юры, не дотягивала, конечно же, до патетики, так ценимого им Гитлера.
Заламывать руки, возводить гласа к небу он – не стал, но, снова начал листать свой «потрепанный» блокнот:
- Конечно, Гипербореи не была современницей древних Эллады и Рима: в то время север был уже скован льдами. Однако столь точное описание полярного дня вряд ли можно придумать.
- Мне тоже кажется, что астрономическая часть описания заставляет считать, что в ней что-то есть, - вставил вдруг «глубокомысленную реплику» глубокомысленный Игорь.
Данила так же, не стал сдерживаться от высказывания своих познаний и, живенько так, добавил:
- Это позволяет нам достоверно определить широту древней страны.
- Или долготу…, - вдруг замялся он.
- Всегда их – путаю.
Но, потом все же, избавился от сомнения и, сказал, уверенно:
- Если вся наша гиперборейская флудильня «по делу», то район поисков Гипербореи, ограничивается циркумполярной зоной.
- Вообще-то, такая продолжительность «полярной ночи» встречается сейчас на Севере за широтой в 77,4 градуса, - Данила вспомнил это «не задумываясь».
Совсем недавно, он писал для газеты что-то о сверхглубокой скважине, на Кольском полуострове.
- Это значит…, - Данила быстро прикинул географическую карту европейского Севера и продолжил:
- От Кольского полуостра… на Шпицбергене или на Таймыре, - закончил Данила свой гиперборейский спич.
Юра, нашел в этот момент, очередную нужную страницу «потрепанного» блокнота:
- Жители Индии также вели родословную своих предков из края, где ночь продолжалась сто дней. Этому предположению имеется весомое возражение, ведь эти территории лежат на вечной мерзлоте, ни о какой «тропической растительности» и речи быть не может!
Да, это, безусловно, так.
Но, данные современных археологов, регулярно раскапывающих в Заполярье останки теплолюбивых растений и животных… - Юра продолжал чтение-монолог.
Когда Данила сказал
- Вон, Леха идет! – и указал друзьям на его заметную долговязую фигуру…