Хирург Адам Яцек Мачейевски из Польши рассказывает о самой сложной операции в его жизни — пересадке лица.
Несчастный случай произошел в апреле 2013 года на заводе. 33-летний Гжегож работал у каменно-дробильного станка, когда большой осколок отскочил и попал ему в голову. Травмы были настолько обширными, что в долгосрочной перспективе не было никаких шансов на выживание пациента. Но медики все же взялись ему помочь. Через пару часов после происшествия Гжегож лежал на операционном столе в клинической больнице Вроцлава. Хирургам удалось спасти глаза и нижнюю часть лица, но в средней пересадить обратно собственные ткани не получилось. Тогда они и обратились в наш центр.
Гжегож не мог самостоятельно дышать, отсутствовали ткани, соседствующие с мозгом, и любая занесенная инфекция могла оказаться смертельной. Единственной возможностью спасения жизни пациента и восстановления каких-либо функций и внешнего вида является пересадка лица. Я работаю в отделении реконструктивной хирургии Института онкологии имени Марии Кюри уже 18 лет, но подобные операции прежде не проводил. Случай Гжегожа стал исключительным, пожалуй, для всей мировой практики.
Мыслей о том, что нам предстоит сделать нечто уникальное, что мы проводим первую в истории внеплановую пересадку лица, у меня не было. Перед операцией мы старались все логично проработать и предусмотреть, обдумывали возможные опции и варианты. Времени на собственные чувства и эмоции просто не осталось, да и было это вторично. Технически мы были готовы к ампутации лица, потому что проходили практику на трупах.
С Гжегожем работали несколько десятков специалистов: девять хирургов, четыре анестезиолога, медицинский персонал. Операция длилась 27 часов. Впрочем, когда я оперирую, я не чувствую времени. Вернее, оно идет совсем по-другому. Не чувствую также и усталости. Скорее всего, это выброс адреналина. И, конечно, в любой операции много рутины: я повторяю отрепетированные тысячи раз действия, все получается механически.
Хотя Гжегожу трансплантировали чужое лицо, нельзя сказать, что в результате он стал похож на умершего донора. Пациент получил новое лицо, которое является чем-то средним между лицом донора и его собственным. Свое лицо он не воспринимает как маску, как нечто отдельное и чужеродное. Он принимает иммуносупрессивные препараты и будет вынужден делать это до конца жизни. Это стандартная практика при любой пересадке — сердца, печени или чего-либо еще. Риск отторжения, пусть и минимальный, существует всегда.
Понравилась статья? Ставьте «Лайк» и подписывайтесь на Правила жизни в Дзене.
#