оглавление канала
Кирху я обошла по кругу, каждый раз таясь за углом, но даже следа старика не обнаружила. Вот, черт!! Я почесала бровь, как обычно делала, когда была чем-то озадачена. Затем, крадучись подошла к заколоченному входу. Доски, на первый взгляд, были прибиты очень прочно. Ни особых щелей, ни проходов. Я, на всякий случай, стала их осторожно дергать, одну за другой. И, в конце концов, я, таки, нашла лазейку. Привлекло мое внимание то, что все шляпки гвоздей, на которых держались плахи, были ржавыми. И, только четыре из них, которые держали самую крайнюю, оказались новенькими и блестящими.
Я осторожно потянула нижний край доски на себя. К моему изумлению и радости, нижний край довольно легко отодвинулся в сторону. Гвозди держались в раскрошенном кирпиче, буквально, на честном слове. Я замерла у образовавшейся щели, думая, что предпринять дальше. Разум вопил от страха, и требовал, чтобы я немедленно бежала от этого места со всех ног. Только, кто ж его слушает в подобной ситуации? Эта щель притягивала меня, как магнитом, и сопротивляться этой тяге не было никаких сил. Я мысленно цыкнула на вопящий разум, огляделась еще раз по сторонам, и полезла в образовавшуюся дыру.
Пролезала я с опаской, медленно, стараясь не шуметь. Когда оказалась внутри, аккуратно приладила доску на место, и огляделась. Свет проникал внутрь из верхних окон. В солнечных лучах кружились пылинки, словно серебряные блестки, создавая атмосферу особой торжественности, какая и должна быть в храме. Остатки поломанных деревянных кресел, которые были предназначены для молящихся, битый кирпич и разноцветное стекло от витражей, когда-то украшавшие эти окна, все это ничего не меняло. Построенный когда-то на месте пересечения силы храм, все равно оставался храмом. На стенах выбоины от пуль и осколков снарядов, говорили о том, что бои здесь шли горячие и яростные. На дальней стене, в алтаре, остатки сломанного распятья, словно символ скорби о неразумности людской. Над входом расположены хоры, на которые можно было подняться по двум спиралеобразным каменным лестницам, берущим свое начало по обе стороны от дверей. Колонны, отгораживающие неф[i], уходили высоко вверх, упираясь в остатки резных фигур по периметру потолка, которые при этом освещении рассмотреть не представлялось возможным. Да, я особо и не старалась, выглядывая в основном врагов, которые могли здесь притаиться во множестве мест, и поджидать там такую глупую курицу, которая сама, по собственной воле, забралась в ловушку.
То, что я старика, особо не задумываясь, определила в стан неприятеля, у меня удивления не вызвало. Моя интуиция была в этом твердо убеждена. А я с ней никогда не спорила, ну, или, почти никогда. Вокруг царила тишина и мрачное запустение. Ни звука, ни шороха. Я медленно пошла вдоль стены, стараясь, чтобы в любой момент у меня было какое-никакое прикрытие. Обошла по кругу всю кирху, не заметив ничего подозрительного. Неужели, я ошиблась, и старик не прошмыгнул сюда? Если не сюда, то, тогда, куда же он делся? Слегка осмелев, но все еще стараясь соблюдать тишину, я стала пробираться к алькову. Крутить головой по сторонам особо возможности не было. Приходилось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы, не переломать конечности на всех этих «обломках истории». И, возможно, именно поэтому, я заметила его.
След от мужского башмака четко отпечатался на мелком крошеве из битого кирпича. Я замерла на ходу, как гончая собака, почуявшая добычу, присела на корточки, и стала внимательно разглядывать этот след. Он, явно, был свежий, незатянутый пылью, очень четкий. Я встала и принялась всматриваться в пол вокруг себя. И вскоре обнаружила еще один. Я пошла рядом, стараясь не наступить на чужие следы. Не знаю, почему я соблюдала такую осторожность. Но, наступать на эти отпечатки упорно не хотелось.
След привел меня к алькову, и там пропал возле правой стены. Получалось, что старик подошел к этой стене и просто испарился, пропал, улетел. Но, я прекрасно понимала, что такого просто не может быть, потому что, не может быть никогда. И стала внимательно осматривать стену, рядом с которой, пропали следы. Если бы я не знала, что искать, я бы наверняка пропустила это. Раствор, которым скрепляли кирпичи был хорошо заметен везде, кроме некоторых мест. В результате тщательного осмотра, я смогла определить контуры, очерчивающие дверь. И вела она, скорее всего в какое-то из подземелий, которых, по Сашиным словам, здесь, в Бальге, было великое множество. Но, естественно, открыть я его не знала как, а тыкать все кирпичи подряд, не видела никакого смысла. Я вспотела, надышалась пылью и порядком устала. Отошла на несколько шагов назад и уселась на какие-то деревяшки, которые, скорее всего, были остатками церковной кафедры.
В данной ситуации я видела только два варианта. Первый – это спрятаться где-нибудь неподалеку, и дожидаться, когда старик опять воспользуется этим ходом. Конечно, это было бы несусветной глупостью. Он мог сюда еще неделю не приходить. И что, я всю неделю должна буду здесь проторчать? Второй вариант, тоже не очень мне нравился. Нужно было просто взять и уйти, и забыть, как страшный сон все эти тайные ходы, всех стариков, вместе с дневниками и прочими вещами, которые мне последнее время уже во сне стали являться. Но, увы, как первый, так и второй вариант мне не подходили. Точнее, из второго варианта мне не подходила его вторая часть, где говорилось про «забыть».
Сидеть здесь я не видела никакого смысла, поэтому решила выбираться отсюда, пока меня никто здесь не застукал. Так же, внимательно глядя себе под ноги, я добралась до двери. Отодвинула доску, и высунула в образовавшуюся щель голову, и огляделась вокруг, насколько позволял размер дыры. Вроде бы, в обозримом пространстве никого не было. Я вылезла наружу, приладила обратно доску, и, отряхнув по возможности, одежду от красной кирпичной пыли, зашагала к выходу с площади.
[i] Неф – прямоугольный зал в церкви, огражденный колоннами с боков, и отделяющих его таким образом, от остальных помещений.