Документальная повесть.
(книга «Больше, чем тире»)
Глава 39. Путь домой почему-то не усыпан лепестками роз!
В Харьков мы приехали утром следующего дня в девять часов. Погода была славной. Слегка облачной и весьма комфортной, градусов 27 – не больше. Дополнительную свежесть добавлял веселый ветерок, гулявший по улицам и широким проспектам города. До поезда на Калининград, который отправлялся в сорок минут по полуночи, у нас оставалось почти тринадцать часов, и мы оставив свои пожитки в камере хранения, разбрелись разношёрстной ватагой, растворившись среди гражданского местного населения. В город мы все вышли по гражданке и отправились на поиски приключений, стараясь как можно эффективнее уничтожить время. Мы гуляли с Пашей Лишенкевичем по городу, то и дело заглядывая в различные магазины. Я прикупил себе несколько книг, бывших тогда в Советском Союзе большим дефицитом: Бенджамина Спока – на совсем близкое будущее – ведь рано или поздно я всё-таки стану папой, скромный трехтомник Сергея Есенина – моего любимого поэта, да вот ещё удалось на одном книжном развале прикупить жутко дефицитный двухтомник «Унесённые ветром». Потом приобрёл ещё несколько неактуальных подарков-сувениров для родни и для невесты. Пашка, немного поиздержавшийся и поэтому утративший всякий интерес к магазинам-будынкам, постоянно злился на меня, когда я, завидев очередной магазинчик или лавку жуком скарабеем заползал туда и тщательно рассматривал предлагаемый продавцом товар, доводя тем самым терпеливого Пашку до тихой истерики. На свою удачу в одной ничем не примечательной каморке я вдруг нашёл то, что давно искал – пластиковые рамки для слайдов в пластиковых контейнерах. Это был весьма дефицитный товар по тем временам. Потом на какой-то широкой улице на нас наскочили двое парней с фотоаппаратами и предложили сфотографироваться. Я охотно согласился, а Пашка категорически отказался участвовать в подобном сомнительном мероприятии, он хранил свою конфиденциальность, точно девственница берегла себя для брачной ночи. На прощанье парни у меня взяли адрес училища, и мы разошлись.
Вот так бесцельно шатаясь по городу, мы нагуляли себе зверский аппетит и около большого и богатого рынка нашли неприметную пельменную с роскошным и обильным меню, где и спустили почти все деньги ради вкусной трапезы национальной кухни под сто грамм горилки да под местное харьковское пиво, которое кстати, нам совсем не понравилось. Уже на подходе к вокзалу мы увидели в небе низко пролетающий новейший по тем временам пассажирский самолёт Ту-204. Посмотрев на прощанье в видеосалоне какой-то очередной западный боевичок «Ренегат» про современного ковбоя, мы около полуночи поужинали прямо в вокзальной столовой, спустив остатки своих сбережений и, наконец-то уже совсем уставшие, загрузились в плацкартный вагон калининградского поезда. Ехать нам оставалось всего тридцать часов.
Утро было свежим и громким. Вот никто не знает? А почему проводникам плацкартных вагонов нравится будить пассажиров где-то в семь утра непременно омерзительным грохотом поломойного ведра и громким шелестом веника по полу? Уверен, что этой премудрости их где-нибудь специально обучают психологи на курсах повышения квалификации. Промаявшись до девяти утра, мы с Пашей на оставшуюся мелочь смогли изобразить по паре стаканов чая с «таком» (то есть без всего), ибо на приобретение большего у нас ничего и не осталось. Поэтому, чтобы поскорее прошло время, мы опять уснули. В 11 утра спать уже было невозможно. Я достал дневник, сделал необходимые записи, чем заслужил от Пашки беззлобный комплимент «канцелярской крысы». На мои объяснения и причитания по поводу того, что это же наша история, Павел только нервно отмахнулся заявив безапелляционное:
- Всё это блажь и ерунда, - и ушёл в тамбур покурить.
Я же, немного расстроенный, сделал в дневнике следующую запись:
«Может это и ерунда. Но вот я отложу эту тетрадь на какое-то время или даже специально спрячу её подальше. А в году этак в 2000-м открою её, прочту все записи и вспомню и себя, и своих однокашников и наш «Курс», и даже Пашку. А он прочтёт и скажет, да, Алексей, а ведь я тогда был совсем не прав».
Сейчас на дворе другой год и тетрадь с дневниковыми записями я открыл аж на двадцать два года позднее запланированного срока, но тем самым все воспоминания сейчас выглядят гораздо острее и насыщеннее.
Когда Паша вернулся обратно, то застал меня за рукоделием. Я вручную пришивал золотые старшинские галуны на свои погоны. В качающемся вагоне делать это было мудрено и небезопасно. Мало того, что этими чёртовыми иголками я исколол себе почти все пальцы, так к тому же на парадной белой форменке погончики были с картонной прокладкой, поэтому пару иголок я умудрился поломать, что приводило меня в лёгкое отчаяние. Но терпение и желание постараться с максимальной пользой убить время пути, позволили мне уже к половине шестого вечера закончить свои подшивки. Теперь на погонах моей парадки и робишки приятным золотом теплели лычки старшины первой статьи, лёгкий отблеск которых в лучах заходящего солнца то и дело приятно щекотал взгляд и отвлекал от суровой реальности. А вот реальность была действительно суровой.
Во время прогулок по Евпатории и Харькову практически все курсанты проели и пропили остатки своих сбережений, конечно же искренне надеясь, что в трудную минуту собратья не дадут ему погибнуть от голода и жажды. И так уж получилось, что ни у кого из нас денег не осталось, вот разве что мелочь, которой едва всем хватит на чай. Мы высыпали всю наличность на стол и принялись подводить баланс. Сальдо было настолько неприличным и мизерным, что мы приняли решение воспользоваться этими крохами, когда у нас у всех повально начнётся цинга. А есть ужас как хочется. И мы стали скрести по всем своим сусекам. В чемодане я нашел несколько фантиков от барбарисок, которые подлые корабельные тараканы всё-таки смогли по-предательски слопать во время похода. Сердобольные пассажиры, видя наши творческие поиски, предложили нам свою помощь и были готовы поделиться кое-какими припасами, но на это пойти нам не позволяла курсантская гордость – этого ещё не хватало – объедать гражданское население. Это для нас было сродни мародерству, и поэтому, напрочь отказавшись от чужих гастрономических предложений, мы теперь надеялись лишь на обыкновенное чудо. И оно пришло! Наступило! Так внезапно и неожиданно!
За окном проплывал прохладный вечер. Внутри вагона было тепло и уютно, и лишь громкий перестук колёс на стыках, да легкое покачивание вагона указывало на наше перемещение в пространстве и времени. В этот вечер многие пассажиры нашего вагона были потрясены и с интересом следили за необычным действом, как мощный курсантский организм употреблял в пищу совсем несовместимые со здоровым пищеварением продукты. Зато в тот эпический момент мы себя считали Крёзами: мы были сказочно богаты – в нашем распоряжении оказалось провизии аж на целых два килограмма. Целая килограммовая та самая глупая консерва с маринованной килькой и почти килограмм недоеденных на «проставе» карамелек с яблочным повидлом внутри с таинственным названием «Яблочко».
Хлеба у нас не было, поэтому кильку мы заедали ужасно сладкой карамелью с дурацким повидлом. Во рту была жуткая какофония вкусов и привкусов, невольно вызывающая безусловный рвотных рефлекс. На оставшуюся мелочь мы из сострадания к самим себе заказали чаю по принципу:
- Эх! Гулять так гулять! Официант! Ведро воды и коржик!!!
Закуску мы придумали есть особым способом «а-ля заглотыш». Разворачиваешь карамельку, затем достаёшь из банки килечку и аккуратно так, чтобы не разбрызгивать рассол, оборачиваешь ею конфету. Потом зажмурившись и резко запрокинув голову, отправляешь в рот этот ядерный заряд с таким прицелом, чтобы он ни в коем случае не раздражая вкусовых рецепторов, подчиняясь закону всемирного тяготения попадал прямо в пищевод. И тут же все это запиваешь большим глотком уже поостывшего чая. Таким вот баклановским образом, можно было набить свой желудок и, прекрасно избежав цинги с анорексией, дожить до раннего утра следующего дня… Так что всего эти два килограмма чуда расчудесного позволили нам всем без особых приключений переждать ночь и живыми добраться до родного Калининграда.
Было очень раннее утро, когда на самом первом трамвае я с разрешения старшего практики мчался к своей невесте… Спросонок она не узнала меня и даже испугалась, когда в дверях стоял кто-то темно-загоревший широко улыбался белыми зубами и сверкая золотыми эполетами на плечах.
А потом было утреннее построение в училище в ротном помещении уже в общаге на пятом курсе, где всем «возвращенцам» выдали отпускные билеты и благословили на добрый отпуск. Наши ребята с Севера возвратились на пару дней раньше нас и поэтому мы оказались «последними могиканами»…
Так и закончилась наша волшебная и удивительная практика на Черноморском флоте. Вот тут бы и поставить точку, но… всему своё время и вас, дорогие мои друзья, ещё ожидает положенный в таких случаях эпилог.
© Алексей Сафронкин 2022
-==--==-=-=-=-=-=-=-
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.