Прознав, что мой близкий и горячо любимый друг спустя долгие месяцы (может, годы, в последнее время мне трудно следить за временным ходом) вернулся в город, я несказанно обрадовался и тут же поспешил нанести ему визит. Медлить ни в коем случае было нельзя, потому как не было у меня на то большой уверенности, что ни сегодня-завтра этот угрюмый нелюдимый пилигрим вновь не пустится в странствия. Наплевав на приличия и нормы этики, я, прихватив томик россказней, вышедших из-под моего пера (не ради хвастовства или утехи своего тщеславия, но лишь для получения рецензии из уст товарища), за час до полуночи выбежал из своей квартирки и не успел опомниться, как очутился в противоположной части занесенного пургой города, в аккурат у дверей гостиного дома, в котором мой друг имел обыкновение останавливаться в редкие минуты отдыха между путешествиями. Я не сомневался, что и в этот раз он не изменил своей привычке, и действительно: не успел я ухватиться за заиндевелый дверной молоточек в форме искусно отлитой из бронзы козьей головы, как дверь широко распахнулась, обдав меня теплом хорошо протопленного помещения, и в клубах пара, подобно иллюзионисту, стремящегося поразить дешевыми трюками толпу зевак, возник мой товарищ.
- Наконец-то, - не без недовольства буркнул он, словно и не был мой визит неожиданностью для него, более того, существовала некая договоренность, которую я чуть было не нарушил. – Я уже собирался посылать за тобой. Поспешим же!
Не придав моему замешательству никакого внимания, друг поплотнее завязал на шее шерстяной шарф, схватил меня за руку, и мы стремительным шагом направились к главной площади городка.
К стыду своему вынужден признать, что совершенно не помню, как выглядел мой друг в прошлом. Немудрено. Мне, верно, не стоит испытывать по этому поводу угрызений совести, потому как многое в жизни я забыл или переиначил. Все же, увидев перед собой изможденного старого юношу с запавшими глубоко в черные глазницы горящими углями, его согнувшуюся, как под весом непосильного груза жизненных страданий и тайных знаний костлявую спину, я невольно задался вопросом: так ли выглядел мой товарищ в прошлое наше свидание?
- Оставь эти глупые приличия, - раздраженно отмахнулся друг от моих попыток поприветствовать его и последующего за ними укора, ведь и он не счел нужным одарить меня хотя бы сухим кивком при встрече. – Этой ночью тебе, мой юный спутник, выпала честь узреть невиданное доселе событие! Стоит ли распылять в таком случае внимание на никому не нужные поведенческие нормы?
В ту секунду я так проникся предвкушением необычайного торжества в его голосе, что забыл оскорбиться его обращением ко мне, несправедливом во всех отношениях, поскольку, что я совершенно четко помнил, наша разница в возрасте составляет только лишь три рождественских дня.
- У меня не было большого желания возвращаться в этот город, - продолжал мой товарищ. Метель, завопившая с новой силой, заглушала его голос, сам он не стремился сделать его громче. Однако, сколь тихо он бы не говорил, я прекрасно разбирал каждое слово. – Отчасти, из-за примитивности и запустения этих мест. Отчасти, потому что добраться сюда было чертовски трудно. Я был далеко на севере, к твоему сведению, в тех местах, где черные горы делят небосвод с облаками - безмятежными скитальцами между землей и звездами.
- Должно быть, захватывающее зрелище, - поспешил откликнуться я, лишь мой товарищ сделал перерыв, чтобы перевести дух и поправить сбившийся на сторону узел шарфа. – Увидев подобное, я непременно бы поразился величию этого пейзажа.
- И вовсе нет никакого величия в безмолвном камне и цветных клубах воздуха, - не без раздражения ответил товарищ, я и мигом осекся. – Не ищи божественное в безжизненной материи, друг мой. Горы и облака – зрелище, бесспорно, прекрасное, но подобное я наблюдал во многих уголках мира, потому и не готов разделить твой благоговейный трепет. Будь ты там, со мной (на самом же деле я вряд ли рискнул взять тебя в спутники, не только из-за твоей мечтательности и рассеянной задумчивости, скорее из опасений за твою способность выжить в том невероятно суровом краю), ты непременно нашел бы для своих глаз куда более любопытное зрелище.
Мы пересекли городскую площадь, миновали развалины графского замка – отголосок величия былых времен, и неожиданно для меня свернули на поднимающуюся вверх маленькую улочку, которая вела только к одному месту: городскому кладбищу. Разум стали посещать скверные мысли. В оправдание себе скажу, что это был не страх оказаться в западне мертвецов, ведь кто в этом мире, как не покойник, желает мирного существования, сомневаюсь, что неживые сподобились бы пробудиться от беспамятства, дабы наказать незваных гостей. Нет, природу тревожных мыслей я при всем желании объяснить не могу.
- Мы на месте, - сообщил мне друг и указал на древний храм – такой же реликт прошлого, что и замок позади нас, но намного более древний и скорее всего возведенный в этих местах задолго до заложения самого города.
- Мне неспокойно, - признался я и боязливо поежился. – Не лучше было б скоротать ночку в пивной, что вниз по улице?
Спутник мой рассмеялся, и смех тот нисколько мне не понравился. Холодный и жестокий, он оскорбил меня до глубины души, я уже было вознамерился покинуть обезумевшего товарища и сделал несколько шагов прочь, как он остановил меня и поспешил извиниться.
- Будь милосерден, мой любезный друг, - виновато улыбнулся он. – Я зачерствел за годы одиноких скитаний по заснеженным пустыням и безжизненным черным горам на краю света. Прошу простить меня, если уж на то пошло! Я не до конца уверен, что после всего пережитого смогу вновь наслаждаться простыми мирскими радостями, такими как пинта хорошего эля и беседа со старым добрым другом. Буду откровенен, теперь я этого вовсе не жажду, единственным моим истинным желанием, сокровеннее которого нет, есть скорейшее возвращение в снежную пустошь, подальше от мира людей.
Мы пересекли обломки некогда величественной арки, служившей храму проходом для бесчисленного числа паломников со всех уголков этой части света. Так я фантазировал долгими бессонными ночами, проведенными здесь, там, чуть поодаль и в самих руинах, тоскуя о тех временах, которые не видел и попросту не мог наблюдать. Любая тоска способна лишить тебя всякой воли к жизни, кроме тоски по былому и, быть может, грядущему. Хвала богам, последней я не страдал.
- Великолепное сооружение! – восхищенно воскликнул мой спутник, обводя руками воображаемый и некогда вполне реальный свод купола, обломки которого ныне покоились в земле и над землей. – Ты обязан согласиться со мной! Одна мысль, что это чудо служило лишь примитивным капищем нашим скудоумным предкам вызывает у меня смех. Нисколько не поверю в то, что это место – дело рук человека! Что думаешь?
Из вежливости я поспешил согласиться, хоть и имел другое мнение насчет руин. Поскольку все мои знания касательно забытого храма ограничиваются лишь фантазиями ночных бдений, спорить я не мог, но в то же время нисколько не сомневался в том, что место это не древнее человеческого рода. Не возьмусь судить, какому божеству служила паства этого капища, было ли это вообще местом поклонения. Рассуждая, я обрадовался, что еще не утратил способность отличать фантазию от реальности, вместе с тем пришла и легкая печаль, однако виду я никакого не подал.
- Я бы хотел возвести нечто подобное в тех краях, - продолжал мой товарищ. – Без посторонней помощи, камень за камнем. За тысячу лет или больше!
- Люди столько не живут, - улыбнулся я. – Пустые фантазии.
- Люди – несомненно, - загадочно ответил мой друг. – Несомненно.
#рассказы #фантастика #мистика #сверхъестественное #творчество #литература