Последние несколько дней Варяг провел в маленькой каморке под крышей. Еду и воду охранники приносили регулярно. Вечером – обязательно чай и сладости. Меню было не очень разнообразным, но насытиться удавалось каждый раз. Варяг впервые отведал каким-то неведомым образом сохранившихся за полвека рыбных консервов и осознал, какова была пища в допотопные времена.
Честно сказать, так себе. Хлеб, который пекли в "санатории", тоже был невкусным и ни в какое сравнение не шел с тем, который делал Петр Алексеич. Зато травяной чай и мед были неожиданно хороши. Интересно, они тут разводят пчел или все-таки собирают дикий? От чокнутых старух всего можно было ожидать. Может, у них тут еще и целое стадо коров или, скажем, оленей спрятано. Почему бы и нет?
Если не считать запрета на передвижение по бывшему дому культуры, следопыт отнюдь не чувствовал себя пленником. В его распоряжении был самый настоящий туалет – пусть и крохотный, но с раковиной, унитазом и душем. Причем все исправно работало. Николай Степанович, видимо, не зря ел свой хлеб (хоть и "резиновый" на вкус).
И даже была горячая вода – подобного комфорта Варягу раньше испытывать не доводилось. Отопление было централизованным – еще одно новшество для следопыта. Получается, не так уж и плохо было жить в городе. В ту эпоху, когда люди занимались достойными делами, зарабатывали деньги и тратили их в магазинах, а не рылись на помойках в поисках хоть каких-нибудь полезных предметов.
Удивительно, как оккупировавшей бывший дом культуры компании еще удавалось поддерживать его в удовлетворительном состоянии. Но – если вспомнить царившую на всех этажах разруху – не так уж и успешно они справлялись с этим заданием. Интересно, сколько еще лет протянет это здание, прежде чем рухнет от старости и погребет под собой всех своих обитателей?
Поскольку заняться – наверное, впервые в жизни – было решительно нечем, Варяг тщательно обдумывал свое положение, присматриваясь к происходящему вокруг (ведь, даже будучи изолированным от внешнего мира, он стал вдруг слепым, глухим или безмозглым). И сделал несколько интересных наблюдений.
Охранники, по двое дежурившие под дверью, находились там не круглосуточно. То один, то другой постоянно куда-то отлучались. И даже будучи на посту, приглядывали за пленником спустя рукава. Те двое, что попытались в первый вечер учинить над ним насилие, больше не появлялись.
Решетки, которыми были забраны окна, оказались весьма хлипкими, и если бы не размер самих окон – длинных и очень узких, ни в одно из которых Варяг не смог бы пролезть ни при каких обстоятельствах, – то он давно бы уже попрощался с "гостеприимными" хозяевами. Впрочем, от опрометчивого поступка останавливала высота, с которой пришлось бы сигануть. Снег вокруг дома культуры прилежно расчищали, так что в десятке метров внизу ждал не мягкий сугроб, а мерзлая земля вперемешку с давно рассыпавшимся в труху асфальтом.
Еще одно важное наблюдение: в здании оказалась просто удивительная слышимость. В том смысле, что отчетливо слышны все были разговоры в зрительном зале. Про себя Варяг называл его "тронным". Звук странным образом доносился из трещины в стене – аккурат над изголовьем кровати в "гостевой" комнате. Сев на толстую подушку, следопыт мог с комфортом внимать разговорам местных "цариц", собиравшихся едва ли не каждый день, да иногда и не по разу, для раздачи ценных указаний.
Малахольная Надька с ее такими же недоразвитыми товарками на "аудиенциях" не появлялась. Варяг не знал, насколько это важно, но на всякий случай отфиксировал этот момент в своей мысленной записной книжке. Вдруг пригодится?
Информацию он черпал не только из трещины в стене. Николай Степанович, похоже, проникся новым собеседником, больше его не опасался и каждый день неоднократно заглядывал, как он говорил, "на рюмку чаю". Разговаривали подолгу, но Варяг старался больше слушать и, довольствуясь вкусным чаем, не налегать на крепкий алкоголь, как это делал старикан.
И вот что выяснилось.
В "Луче" жили не только Надька сотоварищи, а также искалеченные дети и подростки, которых ранее видели Варяг и Славка. Здесь помимо охранников была и другая вполне здоровая молодежь, но целыми днями пропадавшая на "заданиях" старух за пределами поселка. В основном юноши и девушки занимались патрулированием территорий и поиском неких "артефактов". Когда Сева услышал это слово, в его памяти что-то забрезжило, но он так и не смог ухватить ускользающее воспоминание.
Местные уродцы, по-видимому, были результатом неудачных экспериментов Инессы и ее коллег в деле создания, как они выражались, "идеального человека". Для постоянного обновления крови популяции – еще одно незнакомое слово – использовался "заимствованный" материал. Что это, Варяг понял не сразу, но, когда до него дошло, стал очевиден смысл всего творящегося в "санатории".
Старухи попросту похищали молодых мужчин, чтобы с их помощью продолжать свой дьявольский проект. По неведомой причине большинство рождавшихся в санатории мальчиков имели серьезные физические и психические отклонения, а потому не могли участвовать в дальнейших опытах. В итоге они становились рабами здорового (ну, или относительно здорового) населения и использовались на самых тяжелых и грязных работах. Вроде разбора городской свалки.
Бедные дети!
И теперь самому Всеволоду, по-видимому, предстояло лично поучаствовать в эксперименте Инессы. Веселенькая перспектива, ничего не скажешь...
Взрослых мужчин в данном обществе не наблюдалось (за исключением все того же Николая Степановича). Следовательно, после завершения "миссии" их либо отпускали (вряд ли), либо ликвидировали, чтобы не сболтнули лишнего, когда вернутся домой. Еще один вариант: им все-таки позволяли покинуть "санаторий", но перед этим каким-то образом обрабатывали разум.
Еще совсем недавно Варяг покрутил бы пальцем у виска, если бы кто-то высказал при нем подобную гипотезу. Но теперь, в очень короткий промежуток времени столкнувшись с невероятными явлениями, он был готов поверить во все что угодно.
«При первой же возможности – бежать!» – четко поставил он себе цель. Ничего хорошего его здесь не ждало. К сожалению, единственной возможностью выбраться из клетушки оставалась входная дверь. Но побороть в одиночку стоявших за ней вооруженных парней не получится. Нужен эффект внезапности. Нужен запасной план…
На улице промелькнул какой-то огонек. Варяг соскочил со своего "поста", где ожидал очередной порции слуховой информации, и бросился к окошку.
Меж деревьев быстро двигалось несколько светящихся точек. Вскоре из леса показались три мощных снегохода, которыми управляли люди в больших черных шлемах, закутанные в несколько слоев одежды. Это еще кто? Для жителей поселка пришельцы были чересчур добротно одеты.
Машины быстро скрылись за углом здания, и через несколько секунд звук двигателей прекратился. Кто бы это ни был, сейчас они почти наверняка направятся на поклон к старухам. Без их участия в "санатории" не осуществлялось ничего.
Раздались резкие голоса, быстро переросшие в скандал, потом хлопнули большие входные двери. Ох, не понравится "царицам" столь наглое вторжение!
Варяг снова приложил ухо к стене, на секунду со смехом представив, будто он – маленький сорванец, подслушивающий разговоры взрослых.
Грохнули створки входа в зрительный зал. Стремительные, тяжелые шаги трех пар ног. Окрики охранников. Ответные жесткие реплики. Удары. Что там вообще происходит?
- Инесса! Где тебя черти носят? – послышался громкий возглас одного из вновь прибывших. – Тащи сюда свои старые кости!
Секунд пять – тишина.
Затем зычный рык раздался вновь, только теперь в адрес Инессы Ромуальдовны и ее коллег полетела отборная нецензурщина.
Почему не вмешивались охранники? Гости были вооружены?
- Приперся, – раздался наконец возмущенный бас Розы Семеновны. Заскрипели подмостки: "правительницы" вплывали в "тронный зал". – Ни здрасьте, ни до свидания. Сядь-ка, а то ты сейчас так перенервничал – не дай бог паралич разобьет.
Варяг хмыкнул. Неожиданно для самого себя в этом словесном поединке он болел за старух.
- Я не рассиживать приехал. У меня дел по горло! Еще с вами, дурами, разбираться!
- А мы, надо полагать, тут тунеядствуем, – ехидно заметила толстуха, не особо реагируя на оскорбления. – Помолчи, юноша, дай нам устроиться. Наговоримся еще.
Мужской голос не ответил. Кто-то принес стулья – ножки заскрежетали по дощатому полу. Потом по традиции – долгий мучительный кашель. Варяг знал, что это фея-крестная, у которой к вечеру обострялась аллергия на пыль. Странно, что она до сих пор не померла, ведь уж чего-чего, а пыли в "санатории" было в избытке.
- Принесите уже кто-нибудь чаю этой чахоточной, пока она тут концы не отдала! – словно услышав мысли Варяга, рявкнула Роза Семеновна. Послышался топот множества ног: охранники бросились исполнять приказание. – А нам с Инессой чего покрепче, поройтесь в запасах у Степаныча. И ему полезнее, авось не так быстро сопьется. Черт, как жуткая холодина! Мы все продрогли до костей.
Если учесть, что в здании по-прежнему царили ужасающие жара и духота, то заявление выглядело чересчур странным. Но бабки, по-видимому, были уже в том возрасте, когда и в раскаленной пустыне пробирает озноб.
Гости подозрительно молчали. Кашель феи-крестной понемногу утих. Роза Семеновна снова взяла слово.
- Ну, и каким ветром тебя принесло?
- Угадай с трех раз! Мало того, что вы в очередной раз вышли за пределы отведенной вам зоны, так еще и стащили то, что вам брать никак не полагается. Отдавайте артефакт сейчас же, и разойдемся по-доброму!
Продолжение следует...