Она одновременно стала и звездой экрана, и звездой рок-музыки. И всё это в 18 лет. За эти годы она пережила больше событий, чем многие за всю жизнь. В гостях у «Жизни» самая известная «Ранетка» - Анна Руднева.
- Анна, где Вы сейчас живёте?
- У нас с мужем большая трёхкомнатная квартира, мы там живём вместе с детьми и кучей животных. Видимо, в детстве нам недопокупали хомячков. Сейчас у нас есть и морские свинки, и черепашки, и геккончик даже. К нам все приходят, как в зоопарк.
- Это Ваше желание или дети настояли?
- Кто-то сказал: «Я хочу хомячка», и мы все такие – «Ууу, хомячка!» В результате взяли морскую свинку.
- А кто ухаживает за всем этим добром?
- В основном, конечно, я, иногда дети подключаются.
- Во сколько у Вас подъём, кто кормит детей, кто моет посуду, кто заплетает косички дочке?
- Всё, что вы перечислили, как правило, делаю я, но мне очень повезло с мужем, поэтому многие вещи мы с ним делим 50 на 50. Он может совершенно спокойно взять на себя роль повара, приготовить завтрак. Если он пришёл поздно с работы, значит, утром я встаю, занимаюсь детьми и так далее. У меня даже нет чёткого распорядка дня. Дети очень самостоятельные. Они могут утром себе спокойно сделать хлопья с молоком и часик-другой посидеть поиграть в Майнкрафт, это прекрасно.
- А квартира в Москве или в Подмосковье?
- В Москве. Хотя мне бы хотелось, конечно, дом в Подмосковье. Я очень люблю землю, люблю травку зелёненькую. Мечтаю, что когда-нибудь мы всё это променяем на жизнь в Подмосковье.
- А у Вас есть машина?
- Да, BMW 3-й серии, но я часто катаюсь на электричках, потому что очень не люблю пробки - устала за десять лет. Я сажусь за руль, когда езжу с детьми. Когда я еду одна, предпочитаю общественный транспорт, обожаю его. Во-первых, мы живём рядом с электричкой. Во-вторых, я езжу в такое время, когда нет народа, в-третьих, я ещё блогер, всегда на телефон снимаю контент, что-то монтирую. Поэтому мне очень важно, чтобы я могла отвлекаться и не быть постоянно за рулём.
- Что Вам говорят, когда узнают в общественном транспорте?
- У меня был один случай лет 10 назад. Мы ехали утром с Наташей Щёлковой на съёмку. Час пик, метро. В общем, мы с ней стоим, очень много народа, а рядом с нами стоит девочка лет 8 с бабушкой. Девочка дёргает бабушку за руку и говорит: «Бабушка, ну это же они, посмотри!» Бабушка отвечает: «Ну, они не могут ездить в метро, понимаешь». В этот момент открываются двери, стоит тишина, ещё станцию не объявили, и в этот момент девочка такая: «Бабушка, ну я тебе говорю, это же «Ранетки», «Ранетки». И бабушка на весь вагон задаёт вопрос: «Девочки, вы правда из «Ранеток»?» Мы сказали «да». Кто нас за язык тянул? И весь вагон уставился на нас. Двери закрываются, и я понимаю, что нам ехать ещё целую станцию. В общем, когда мы оттуда вышли, за нами вышла толпа народу. Это прикольно, но временами немного пугало. Все хотят коснуться, потрогать тебя, автограф взять и так далее. Это опасно, когда людей много, а ты один.
- Вас уже, наверное, взрослые тётеньки узнают... Мол, мы выросли на ваших песнях.
- Да! Во-первых, нет вот этого «Ааа». И это очень приятно! Я всегда со всеми обнимаюсь, здороваюсь, знакомлюсь. Это очень круто. Взрослая аудитория более адекватная, осознанная. С ними можно поговорить, рассказать о себе, спросить о том, как у них дела.
- Чем Вы сейчас занимаетесь? Чем зарабатываете на жизнь?
- Я больше 10 лет преподаю вокал. Одно время очень долго работала на Рублёво-Успенском шоссе - у нас там была крупная школа, сейчас я - частный педагог. Очень часто мы выезжаем к блогерам в апартаменты, иногда ко мне ребята приезжают на студию.
- На Рублёвке сталкивались с избалованными детьми?
- Может быть, мне повезло, но такого, чтобы дети вели себя по-хамски, ну, или взрослые, не было.
- Чем дети из очень богатых семей отличаются от обычных детей?
- Обычные выделяются желанием работать. Эти дети понимают, что родители платят за это достаточно большие деньги, поэтому они нацелены получить результат, более ответственные. А дети состоятельных родителей очень свободные и расслабленные. Они понимают, что у них всё в любом случае будет в порядке.
- Основателем группы «Ранетки» был Сергей Мильниченко. Что из его методов работы Вы себе взяли?
- Начнём с того, что я благодарна ему, в принципе, за всё, что имею. Серёжа тот человек, который открыл передо мной в какой-то момент эту дверь, в которую я просто вошла. Юных талантливых девочек всегда очень много, а выбрали меня. Во-вторых, он всегда был очень чутким человеком и очень музыкальным, он всегда щедро делился своими мыслями по поводу музыки. Мне всегда это было так интересно, я впитывала знания с удовольствием, и всё это до сих пор во мне работает.
- Вы стали мамой после того, как ушли из группы. Какая жизнь у Вас началась?
- Я вот сейчас смотрю на этот возраст, прошло много лет, и думаю: «Как я вообще с этим справилась?» И морально, и физически. Не скажу, что муж был на тот момент отрешён от жизни. Нет. Но тем не менее многие вещи я делала сама. Одна. Было очень тяжело. Я потом долго анализировала и поняла, что Соня появилась абсолютно не просто так в этот момент моей жизни. Вообще, дети никогда не приходят просто так в жизнь человека. Это всегда кто-то сверху тебе говорит: «А теперь ты живёшь вот так». Соня появилась в самый идеальный момент, когда мне действительно было пора брать жизнь в свои руки и менять её.
- Сильно поправились?
- Да. Во время первых родов я поправилась на 20 кг. Но на тот момент стрессов было так много, что я не обратила на вес внимания. Меня это вообще не смущало. Во-вторых, я очень быстро потом вернула свою дородовую форму.
- Когда Вы были беременная, содержал Вас полностью супруг Павел?
- У нас не было такой концепции семьи, какой она должна быть. Он помогал во многом, но, грубо говоря, он жил своей жизнью, а я жила своей. Был ещё квартирный вопрос. Ни у него, ни у меня не было своего жилья. Я жила со своими родителями, он жил со своими. Он не собирался к моим родителям переезжать. А родители Паши - тоже очень непростые люди, с которыми я была не готова делить пространство. К счастью, у меня была мама и моя любимейшая бабушка. Они мне сразу сказали: «Отдыхай, ешь, ничего в твоей жизни сейчас не произойдёт, даже если ты вообще ничего не будешь зарабатывать, даже если ты будешь всю свою беременность просто сидеть. Соня родится, всё будет в порядке, есть мы. Мы работаем и сможем тебя содержать». В общем, в тот период жизни они полностью взяли надо мной опеку. Но я, конечно, всё равно так долго не смогла существовать, я очень быстро нашла способ, как дальше буду двигаться вперёд.
- Как получилось, что Вы «вляпались» в отношения с Павлом? Зачем?
- Я тогда была абсолютнейшим ребёнком, у меня были розовые мечты, как это часто бывает в 20 лет. Мол, сейчас всё так хорошо сложится. То есть у него планировалась покупка квартиры для нас, вот сейчас, вот сейчас это должно будет произойти, и мы будем жить счастливо такой большой семьёй. И в какой-то момент я поняла, что этого никогда не случится.
- Последней каплей что стало?
- Знаете, жизнь с Павлом была одной такой каплей, которая долго летела в рапиде, поэтому я не могу сказать, что конкретно случилось. Прошло много времени, и мне хочется о нём помнить только хорошее, потому что он отец моей дочки. У меня прекрасный ребёнок, она очень на него похожа. Причём похожа во всем. Это прямо его копия, только девочка. Соответственно, я понимаю, что мне некомфортно жить с грузом каких-то неприятных воспоминаний. И я стала замечать, что я их начала забывать. И слава богу.
- Сейчас Вы общаетесь?
- Практически нет. Это наше обоюдное решение.
- А с Соней он общается?
- Он очень её любит.
- Вы же с Павлом познакомились на съёмках? Как на эти отношения смотрел продюсер? Не было запретов на романы?
- Серёжа очень не любил Пашу. Вообще! Он считал, что в моей жизни должен быть какой-то другой человек, другой мужчина. Взрослее. И он всегда говорил: «Что ты с ним вообще делаешь? Смотри, вот этот есть, вот этот есть. Ну ты глянь». И он меня вечно сосватывал с ребятами постарше. Так и не сосватал. Я всегда шла чётко ровно против того, что он мне говорит. Это как раз как у детей с родителями.
- Чем же Вас Паша покорил?
- Своей заботой, как мне тогда казалось. Ну, я на тот момент не была знакома со своим вторым мужем, когда реально прямо «вау». Пашка оказался рядом, когда мне было тяжело, грустно. Что хочешь попроси – он всё для тебя сделает. И он был реально вот такой. И я хочу запомнить его таким. Он, правда, меня очень любил, а потом родилась Соня, и он сразу сказал: «Моя любовь от тебя перешла к Соне. Это убивало меня очень долго…
- Это очень жестокие слова! Зачем такое говорить девушке, которая только что родила ребёнка?
- У нас вообще была с ним не самая радужная жизнь, но вот тот период, когда мы только влюбились друг в друга, он был классный в плане того, что он действительно был очень заботливый. Сейчас я поняла, что тогда, скорее всего, смотрела на Пашу сквозь розовые очки. Может, он такой и был всегда, может быть, я его просто не увидела. Не мог же человек так сильно поменяться. Скорее всего, мне хотелось, чтобы он был в моих глазах вот таким - таким я его и видела.
- В 22 года Вы остались без работы, без мужа, с младенцем на руках.
- Да. Не осталось абсолютно ничего. Я даже не могла уже называться своим именем - Аня Ранетка. У меня его не было юридически. Вот вы спрашиваете, а я сейчас только сама поняла, что это было так.
- У Вас были нервные срывы?
- Мама потом спустя много лет сказала мне так: «Как хорошо, что в тот период времени были твои друзья». Они приезжали по очереди и сидели с Соней - я тогда не могла позволить себе няню. И они занимались моим ребёнком, пока я преподавала. Да и преподавать я случайно начала. Мои родители и друзья начали мне шептать на ушко: «Ты же играешь на гитаре, ты же столько умеешь, ты же вот такой артист, а чего бы тебе не рассказать об этом людям? Они же захотят поучиться у тебя». Мне было очень страшно, потому что у меня не было опыта. От некой безысходности пришлось попробовать, и это стало для меня невероятно крутой отдушиной.
- Соня в итоге была спокойная девочка? Или она чувствовала мамино настроение?
- Первое время она была беспокойным ребёнком с коликами и бессонными ночами. Мне самой внутренне было очень тяжело, а дети, естественно, всё чувствуют. Тем более когда ребёночек только родился, у него ещё такая связь с мамой. Слава богу, что во время второй беременности со вторым моим мужем у меня была великолепная жизнь, меня все окружили любовью. Я смогла даже на работу выйти. Он мне говорил так: «Всё, я остаюсь, хочешь – иди преподавай». У меня даже не было послеродовой депрессии с Тимофеем.
- Расскажите Вашу историю любви со вторым мужем.
- Его зовут Дмитрий. Мы с ним случайно познакомились через подружку. Дима был её одноклассником, он тоже занимался музыкой, помогал мне делать мои сольные проекты. В какой-то момент выяснилось, что он стал свободным. А он такой был симпатичный, что за ним прямо очередь была из девчонок. И я однажды пошутила: «Так, если он освободится, я буду первой в очереди». Все вроде посмеялись: «Ну куда ты, ты же с ребёнком?» Конечно, это стереотип, и я, конечно, немножко страдала от этого стереотипа, что у меня теперь есть ребёнок, кому я буду нужна? И так вышло, что нас свела жизнь в тот момент, когда он остался один, и я была тоже свободна. Помню, он спросил меня: «А почему я тебя раньше не замечал?» Мне тогда было 24, а ему – 22, но он никогда не выглядел на свой возраст, он выглядел достаточно взрослым, статным. И по мозгам он абсолютно не был похож на ребят 22 лет. Но я предупредила Диму сразу: «Смотри, у меня есть ребёнок. Мне вот это всё вообще не интересно. На свидания ходить и так далее. У меня дочь на руках, ей два года. Как ты на это посмотришь? Что тебе вообще надо?» Он ответил просто: «Мне всё супер. Мне всё очень нравится, я готов». Когда я поинтересовалась, как на это посмотрят его родители, он меня просто ошарашил, прервал на полуслове и сказал: «Мои родители примут любой мой выбор. Если я так сказал, значит, так и будет». От этой фразы я просто растаяла, как маслице, и поняла, что всё-таки в моей жизни Боженька дал мне что-то хорошее.
- Как Соня его восприняла?
- Соня его с первого же дня просто обожала. Были такие моменты, когда он говорил: «Иди преподавай, мы тут погуляем, у нас всё супер». Я прихожу, а они с мороженым, играют в песочек, копают. Я думаю: «Господи, 22 года, парень молодой, амбициозный. Как он сделал такой выбор?»
- А как она его называет?
- По имени. Он мне сразу сказал, что не готов быть её прямо папой по документам. Мы все прекрасно понимали, что есть другой папа, и Дима к этому очень уважительно отнёсся. Он сказал: «Я готов исполнять роль отца в семье, всё, что я должен делать, я буду делать. Но папа есть папа». Вот, собственно, у нас так и идёт. Она иногда его называет сейчас папой, потому что младший сын называет «папа», но при этом она шутит, что у неё два папы. То есть она знает, что этот папа названый, скажем так, а тот настоящий.
- А как Соня отнеслась к тому, что у неё появится братик?
- Я буквально сегодня в сторис выкладывала её слова, где она говорила: «Мама, зачем ты его родила?» И она так искренне это сказала: «Мама, ты понимаешь, у меня вообще всё было бы нормально, я бы сидела одна, рисовала, играла. Зачем ты мне его родила?» А вот сын очень сильно любит сестру. Но дети есть дети - они пять минут друг друга любят, а потом дерутся. Первое время ей очень нравилось, когда она его укачивала, играла роль старшей сестры, но со временем она поняла, что плюшек становится всё меньше и меньше. Со временем она поняла, что ей очень нравится свободная жизнь, когда она одна, когда её никто не трогает.
- А Вы какая мама?
- По настроению. Но мне хотелось бы, конечно, думать, что я хорошая мама. Я хочу быть другом своим детям, стараюсь максимально им привить то ощущение, что родители – это те люди, которые любят их всегда. Даже если ты что-то сделал не так, получил плохую оценку. Да вообще не важно, что ты сделал в жизни, мама – это тот человек, который всегда тебя будет любить. И мне это очень важно, потому что мне этого в своё время не хватило.
- Вы похожи на свою маму?
- У нас с Димой очень разные семьи и разные родители, поэтому мы очень часто сталкиваемся с диаметрально разными суждениями о детях, которые они передали нам, а мы уже передаём своим детям. И вот когда мы с Димой сталкиваемся в таких противоборствующих суждениях, оказывается, что мы совсем по-разному мыслим. Например, Димины родители и Дима считают, что ребёнку нужно отдать всё самое ценное, и вообще всё только для ребёнка. Я очень уважаю Димино решение, он такой, но я, в свою очередь, как моя мама, часто делаю так: сначала «одень маску на себя, потом на ребёнка». И не всегда это со стороны воспринимается правильно. Иногда это воспринимается как эгоизм, когда ты понимаешь, что ты что-то сделал для себя.
- Расскажите про свою маму. Кем она работала или работает? Какой у неё характер?
- Мама уже 25 лет сотрудник Сбербанка. Она всю жизнь очень ответственный человек. При этом мама - очень весёлая и импульсивная, как я. Всё, что я делаю руками, вся моя мимика, жесты – это мама. Если её посадить сейчас рядом со мной, будет понятно, откуда что взялось и куда яблочко упало. Вот она такая. Она очень интересная. Я раньше, кстати, не понимала её абсолютно. Знаете, мы все так говорим: «Вот родятся у меня дети, я не буду их воспитывать так, как меня мама воспитывала». Это все так думают. Но при этом, когда ты вырастаешь, понимаешь, почему, во-первых, тебя воспитывали так. Потому что она тоже была чьей-то дочкой. Ты начинаешь многие вещи не то что оправдывать, но понимать их причины.
- Сколько Вам было лет, когда родители развелись?
- Я была маленькая, мне было, по-моему, два годика.
- Для Вас это было проблемой в детстве?
- Для любого ребёнка, у которого нет рядом родителя, это всегда проблема. Конечно. А самое главное, что это не было такой явной проблемой в детском возрасте, как потом, когда родились мои дети и я стала понимать некую роль родительства. Тогда я поняла, как сильно мне вообще не хватало в жизни второго родителя, другого родителя. У меня была только мама, которая мыслила как-то по-своему. Мы с Димой иногда мыслим диаметрально по-разному, но, как мне кажется, для ребёнка это важно, чтобы он видел, что люди бывают разные, но при этом со своими позициями. И ребёнок воспринимает так: «Ага, вот так может быть». Это очень важный опыт для ребёнка.
- Вы родились в 90-м году, самое непростое время для родителей. Вашей маме тоже, наверное, пришлось нелегко. Как Вы жили?
- Мне и мама, и бабушка много рассказывали о том, как люди выживали в то время. И про синие «ножки Буша» в магазине тоже. Мама на тот момент была поваром, она где-то подрабатывала, имела возможность какую-то еду взять подешевле. Как-то выкручивались. Я понимаю, что всё, что она могла реально в своей жизни мне дать, она мне всё дала. Было реально страшно. Помню, как она рассказывала: «Ты заходишь в магазин, и реально ничего нет. Чем тебя кормить?» То есть они искали прямо варианты, каких-то друзей, кто что мог откуда-то достать.
- А Ваше детство каким было: Вы бегали по стройкам или учились, у Вас были кружки?
- Мама всегда говорила о том, что я должна быть очень сильно занята. То есть она хотела, чтобы я всем вокруг занималась: музыкальная школа, танцы такие-сякие, и здесь, и там – чего только не было. И я всегда всё детство была очень занята разными кружками. Я никогда не бегала по стройкам, потому что у меня не было на это времени. Ещё я была достаточно домашним ребёнком. Мне нравилось, что я знала точно, что мама придёт в половине 7-го вечера, она будет дома, я её увижу. Я часто встречала её с работы, и мы куда-то с ней ходили.
- Но когда Вы попали в группу, в школе начались проблемы.
- Мне только исполнилось 15 лет, и школьная программа была такая серьёзная, что надо было взяться за ум. До попадания в группу я очень хорошо училась, у меня никогда не было даже троек, потому что мне казалось, что это в жизни очень важно. Когда начались ежедневные репетиции, в один момент всё изменилось. Когда Серёжа Мильниченко открыл дверь моей музыкальной школы и сказал: «Вот её берём, пойдём», - моя жизнь перевернулась. С этого момента, конечно же, учёба стала задвигаться, потому что физически на неё не было времени. То есть я заканчивала школу, прибегала быстро домой, обедала. Потом на метро в другой конец города, мы встречались с девчонками, репетировали, потом обратно. В общем, только в 9 вечера я была дома. Уроки я делала где-то на коленках в перерывах или пока ехала в метро.
- Вас же чуть из школы не выгнали.
- В 10-м классе я очень сильно заболела бронхитом. Но репетиции пропускать нельзя. Параллельно с этим начались всякие съёмки, первый наш клип тогда вышел. В общем, так вышло, что я периодически стала отсутствовать в школе. Сейчас две недели, потом две недели, и за полгода я не то чтобы съехала - меня там не было просто. А классная руководительница у меня была со своими принципами. И в эти её принципы абсолютно не входила музыка. Когда она поняла, что я делаю, она прямо сказала: «Тебя не будет в этой школе». Так и вышло. Она подвела меня к тому, что мне должны были дать справку о том, что я прослушала 10 класс. Ну и все. Я же так не хотела. Я позвонила маме и всё рассказала. До сих пор помню, как она вбежала в школу как разъярённая львица. Зашла к директору и сказала: «Так, короче, она артист! Она в школе музыкальной учится, она всю жизнь пишет музыку, она артист. Оставьте её в покое, проставьте оценки, мы сами отсюда уйдём». Мама понимала, что я выбрала свой путь. Кстати, ей не очень нравился мой путь, но это уже отдельная история. Так вот, директор школы оказался прекрасным мужчиной, который сказал, что решит ситуацию. Он посоветовал нам классный экстернат, куда я и перешла учиться.
- И какие оценки Вам проставили?
- Двоек там не было...
Продолжение следует.
Автор: Юлия Ягафарова