Как сохранить в своей памяти самый жуткий кошмар в моей жизни? Настолько жуткий, что его можно счесть восхитительным. Интереснее любого ужастика. Криповее любой байки, что я слышала ранее. Я хочу сохранить его в своей коллекции самых ярких снов. Изложить это так, что бы это была история с завязкой, кульминацией и логичным финалом. Стройно, ясно и красиво не получиться. Сколько не старайся.
Ада жила в странном мире. И встречалась с магом специализирующимся на раскрытии убийств. Ада была влюблена в другого, но беременна от своего мага. Когда-то давно они с сестрой потеряли мать. Та угасла прямо на глазах, оставив в их сердцах зияющую дыру. А после исчезла сестра Ады, словно в Лету канула. Ада пребывала в полнейшем мраке. И скорое рождение младенца лишь омрачало её воспалённое сознание.
В ту ненастную зимнюю ночь, Ада не спала. Она тревожно смотрела в окно, не включая в комнате свет. Ада ждала возвращение сестры. Её маг отсутствовал, расследуя очередную серию громких убийств. Снежная улица была пуста, пока из тёмного зева подворотни на свет фонарей не вылез мужчина. Он был крепко сложен, рыж, хорошо одет. Он сел прямо на дорогу, снял свои ботинки и стал растирать свои ступни, так как если бы отморозил их.
Аде подумалось, что нужно вызвать врачей, что бедолага в беде. Но то, что открылось её глазам далее полностью парализовало её волю. Незнакомец достал из кармана куртки какой-то инструмент, какой Ада не могла рассмотреть, так как была слишком далеко, к тому же её квартира была на третьем этаже. А тем временем парень стал увечить свои ступни. Алое на белом, отчего-то белые израненные ступни, Ада видела настолько отчётливо, будто находилась в двух шагах.
Но самое жуткое во всём происходящем, неестественном и вывернутом, было его лицо. Их словно стало два, но Ада видела их одновременно. Одно рыдало и корчилось от боли, второе было сосредоточенно-вдохновлённым. Словно лицо художника за кистью, или писателя за пером. Он продолжал отрезать от себя куски, уже добравшись до бёдер. Он всё ещё был жив.
Вдруг краем глаза Ада увидела, что невдалеке стоит машина. Она будто бы взялась из ниоткуда. Секунду назад, Ада могла бы поклясться, её там не было. Машина без пассажиров и водителя если не считать отвратительные куски плоти, рук, и ног переплетённых в месиве, торчащих из окон, за пассажиров. Ада поняла, незнакомец собирался пополнить чрево этой колесницы смерти собой.
Наверно Ада потеряла сознание, потому что когда очнулась, то поняла, что уже день. А ещё живот исчез. В ней больше не было ребёнка, она больше не являлась сосудом новой жизни. Став вновь вместилищем боли и воспоминаний и ничем больше. Аду почему-то эта потеря не потрясла. Как и потерянное время. Лишь затаенная радость плескалась в глубине её души, точно сгусток плесени на оставленном на дне бокала недопитом чае.
Ведомая инстинктом она вышла на улицу, как была в одном домашнем платье, на босу ногу. Холода она не чувствовала, колючий снег не обжигал ступни. Она двигаясь как марионетка, шла к своей призрачной цели. Пока не увидела в снегу чёрный жетон. Один, второй, третий, четыре лежащих один на другом. Она собирала их с омерзением, как когда-то в детстве у бабушки в огороде колорадских жирных жуков.
Вдруг пришло осознание, это всё, что осталось от жертв той колесницы смерти. Чёрный жетон - это чья-то загубленная жизнь. Не мог, не мог тот парень, по своей воле, так с собой поступить. Чья-то злая сила управляла ими, убила их. Принесла в жертву. В жертву чему? И не эти ли загадочные смерти расследовал её маг? Рассеянно Ада подняла глаза и застыла каменным изваянием.
Невдалеке в белом платье стояла её сестра.
- Рая. - севшим голосом позвала Ада.
- Ада. - с глумливой улыбкой ответила та.
Ада бросилась вперёд в порыве заключить потерянную часть себя в объятия. Но на полпути замедлилась, обжигающе счастье, вдруг смыло волной холодного липкого ужаса. Рая на глазах трансформировалась. Белели глаза, выцветали волосы от золотого к мышиному грязно-серому. Пальцы рук загибались, превращаясь в острые когти.
Последний метр преодолела Рая, стремительно переместившись к Аде и начиная вплетать себя в плоть Ады. Боль, ужас, отрицание. А Рая лишь завывала, как бешеная Банши:
- Я научу тебя уважать членов семьи.
Вскоре Ада перестала быть Адой, а Рая Раей. На снежной улице стояло двуликое, отвратительное существо. Одно лицо было преисполнено дикого восторга, второе свело в мучительной судороге смеси боли, ужаса и гнева.
Но этого было мало, мало тому злу, что просочилось в мир через Аду. Через её нерождённое нежеланное дитя, через боль её потери, через невыносимое ожидание сестры, через нелюбовь к отцу своего дитя, через запретную любовь к тому, кого мы в этой истории не увидим. Город исчез и двуликое существо оказалось перед озером. От озера поднимался зловонный пар. Мир вокруг был зыбким вонючим, колышущимся мраком. Смрадным, влажным и жадным, как лоно блудницы.
Ада ещё осознавала часть себя, но воли своей уже не имела. Словно со стороны она наблюдала как из воды показалась её мертвая мать. Она была не властна над раздутым, своим, перекрученным телом. Рая управляла ими, Рая с весёлым злорадством и торжеством тащила их к озеру. И вот уже они сплелись в триединстве. Начало и конец, жизнь, небытие и смерть. Зло рождённое в больном сознание.
Ада отделилась от Раи. Всё её тело представляло собой одну огромную голову, руками же стали Рая и мать. А во рту её как язва, вырос живот с мертворождённым внутри. Она старалась сопротивляться этой трансформации, всем существом своим. Но услышав вдалеке голос своего мага сдалась.
- Ты должна это принять. - сказал он.
И Ада окончательно перестала быть собой.
Теперь однако она понимала суть колесницы смерти, могла управлять ею. Больше ей не было жаль обречённых. И любовь и нелюбовь стали равны в своём ничтожестве. Триединство подняло её над жизнью и смертью, и над добром и злом. Лишь жетоны смерти были прекрасны словно звёзды, драгоценны как алмазы. Хранимы и лелеямы точно взращённые в любви и неге дети. Богам смерти не ведома жалость. Однако они рачительны и бережливы.
Не ищите логики в этой сказке, её нет. Не ищите света, всё случилось во мраке.