Эпизод 43. "Я Шаганов по Москве".
В перестроечные времена была распространена такая форма концерта – «со столиками». Да и сейчас она не редкость. Выносятся из зала кресла театральные, расставляют столы со скатерками, ресторация начинается. Артист поёт, зритель жуёт, официант туда-сюда носится. И телевизионная трансляция зачастую при этом. Пенсионеры, лишенные своих денежных накоплений, писали негодующие письма: «Уберите жующих буржуев с экрана!» Если раньше в «Новогодних огоньках» выложат фрукты из папье-маше да яблочное ситро перельют в бутылки из-под шампанского, то теперь яства безграничные, напитки рекой текут. Однажды целого теленка на вертеле завернули – во, какой угар гастрономический предлагался полуголодному народу! Сейчас тоже самое, если не покруче, но всё же без столь наглого афиширования достатка. И я, тогда впервые приобщаясь к банкетному движению, сделал одно небесполезное наблюдение: как бы торжественно не было обставлено начало какой-нибудь презентации, всё равно по окончании будем иметь одну и ту же сумму – пьянка-гулянка. Поэтому держать надо себя поестественней. И желательно поменьше напиться – будь добр, сделай это дома, не на глазах у всех. А табун людей, готовых тебя накачать до обморочного состояния, чтобы назавтра заявлять: «Да он алкаш конченный!», – на каждом углу! И это не выдумки – спаивали и спаивают молодых гусаров. Ещё Парамонов предупреждал.
Но я отвлёкся. Пригласили нас с Серёжей Чумаковым в Дворец молодёжи. Программа, как сейчас помню, называлась звонко «Сто восемьдесят звёзд», по количеству приглашенных. Присутствовали все, весь трудовой бомонд! А мы, как «подающие надежды». Для меня это был практически первый опыт такого досуга. Съезд гостей к 22.00, гулянка на всю ночь. Блин, понравилось…
Градус вечеринки неуклонно рос. Дружный коллективный перепляс. И тут – непредвиденное. На четвёртом часу матча с одной очень народной артисткой случился казус. Человек переутомился, присел мимо стула. Ноги в потолок. Обморок, минутное бессознательное состояние. Кто-то кричит: «Дайте нашатырь!». Организаторы в панике: «Ни в коем случае не вызывайте «скорую»!» Всех стали сгружать поближе к гардеробу. Мобильной связи ещё и в помине не было, до телефона добраться – проблема, вахтер куда-то отлучился. А я во Дворце молодёжи записывал многие свои песни и знал, что в студии на третьем этаже есть и телефон, и наверняка кто-нибудь в это ночное время жжет электричество. Короче, вызвал «03», они быстро приехали. Организаторы только удивлялись: «Кто же это вызвал врачей? Кто это такой умный?» Я уж не стал афишировать свой тимуровский поступок, стою себе скромно в сторонке. И подходит ко мне задумчивый Борис Моисеев.
– Послушай, ты и есть Шаганов?
– Да.
– Это тебя сравнивают с Есениным?
– Кто?
– По телеку журналисты. А ты знаешь, очень хорошо придумано. Сами догадались или ты им подсказал?
– Ничего я не подсказывал.
– Да-а, – задумчиво протянул будущий «Щелкунчик», – а как тебе вот такая идея: давай разыграем, будто у нас с тобой взаимоотношения. Ты – поэт, я – танцую, журналисты будут писать о современном Есенине и его Айседоре...
Я напрягся. До этого мы не были знакомы, и такой «пиар», как говорят сегодня, был для меня по меньшей мере странен… Буркнул что-то в ответ… А то бы сейчас, глядишь, пели что-нибудь дуэтом…