Авиация - это серьёзный вид деятельности человека. Воздушное пространство, по природе человека, не предназначено ему для полёта. Но Человек научился летать, "опираясь не на силу своих мышц, а на силу своего разума" (Жуковский).
А вот разум, в некоторых случаях, отказывается работать. И, дай Бог, если такая история заканчивается благополучно. Тогда она долго звучит в разных "байках" и анекдотах.
Так случилось с одним из летчиков, который на этапе освоения самолёта Л-29, вылетел в пилотажную зону. В летний ясный день, Солнце безжалостно нагревало кабину через остекление фонаря. Только в небе можно было передохнуть от нестерпимой жары. Система кондиционирования подавала наружный воздух в заданных температурных режимах и обеспечивала приемлемые условия для работы лётчика.
Выполнив взлёт, наш герой привычно перевёл кран кондиционирования в положение охлаждения. Вместо ожидаемой прохлады, в кабину хлынул горячий воздух. Ему бы выключить систему в обратное положение и разгерметизировать кабину для проветривания. Но не тут то было!
Через несколько минут маленькая кабина самолёта превратилась в жарко натопленную сауну. От ожогов рук спасали перчатки, а разум перестал работать в логических действиях.
С трудом доложив на землю о горячем воздухе в кабине, пилот никак не мог понять, как избавиться от этой жары. Он не мог найти кран выключения наддува кабины, не мог произвести разгерметизацию кабины даже при подсказках с земли. В таких случаях, правильно говорят, что у человека наступил ступор.
Поняв состояние летчика, руководитель полётов, чтобы избежать других осложнений от непредсказуемых действий пилота, стал заводить его на посадку:
- 212! Убери газ! Снижайся на привод!
- Выпусти шасси!
После подробных объяснений, где находиться кран выпуска шасси и закрылков, самолёт вывели на глиссаду.
-212! Держи скорость! Снижайся к полосе!
На аэродроме все, с замиранием сердца, следили за приближающимся самолётом. На стартовой площадке динамики радиосвязи включены на общую трансляцию и курсанты, находящиеся рядом, слышали весь радиообмен.
Самолёт подошёл к посадочной полосе, коснулся её и резво побежал в конец.
Все на аэродроме вздохнули с облегчением, бросились к самолёту.
Из кабины достали обливающегося потом курсанта.
- С лёгким паром, братан!
На земле выяснилось, что в системе кондиционирования Л-29 отказала перекрывная заслонка. Горячий воздух от двигателя, без охлаждения, стал поступать в кабину. Кабина превратилась в сауну. В испепеляющей жаре мозг перестал работать в правильном восприятии. Конечно, добавилось и паническое состояние человека, он только первые шаги делал в овладении лётной науки.
Помощь руководителя полётов позволила лётчику выполнить стандартные операции для благополучной посадки.
История закончилась благополучно, но обросла многочисленными байками.
Курсантская братва не упустила этот случай без внимания. Долго подшучивали над этим курсантом шуточной припевкой: "Ах, жарко мне! Ах, душно мне!..."
А вот, что случилось однажды в моём экипаже Ил-76 в одном из полётов.
После очередной выброски подразделений десантных войск на учениях ВДВ, нам предстояло продолжить полёт в строю полка и повторно произвести выброску во втором заходе.
После первой выброски у меня на самолёте не закрылся грузовой люк и рампа осталась в опущенном состоянии. Мы в таком положении не могли увеличить скорость полета и, как раненая птица, вынуждены были отстать от общего строя и "ковылять" домой.
Обстановка не создавала радости от полёта. Открытый грузолюк воздушного корабля Ил-76 производил гнетущее впечатление на оставшихся десантников, тряска самолёта отражалась в их посеревших лицах.
Но особое впечатление, наш "особый случай", произвёл на штурмана, который недавно прибыл из училища и был назначен ко мне в экипаж. Впервые оказавшись в столь сложной ситуации в полёте, ему предстояло, теперь, самостоятельно вывести нас на свой аэродром.
Напичканный строгими установками по действиям в сложной обстановке, штурман так "ответственно" начал выполнять свою роль, что его команды явно направляли нас в противоположную сторону от дома. Простого знания географии достаточно, чтобы определить, в какую сторону лететь от Пскова до Новгорода. Но команды штурмана расходились с моим представлением дороги домой.
Выяснять причину ошибок было некогда. Штурман даёт разворот "вправо", летим "влево". Таким образом мы добрались до своего аэродрома на трясущемся самолёте.
Забот мне хватало. Надо было долететь, чтобы не разрушились створки открытого грузолюка, и посадку необходимо произвести не "чиркнув" опущенной рампой. Единственной радостью от этого полёта было его благополучное завершение.
На земле моя выдержка подвела. "Ты что? Совсем ... плохо себя чувствовал?, - спросил я штурмана.
"Командир! Я карту положил не той стороной", - ответил мне наш новый штурман.