Эпизод 41. "Я Шаганов по Москве".
Вот как они связаны между собой? Сейчас узнаете…
Олег Ратников, школьный мой приятель, после восьмого класса поступил в техникум. На Смоленке. Зашагал, можно сказать, во взрослую жизнь. Со стипендией и вольной формой одежды при посещении учебного заведения. Техникум – это не ПТУ какое-нибудь бестолковое, – правопреемник ФЗО, фабрично-заводского обучения, о коем шутили: «Шапка – во! Ботинки – во! Сразу видно – ФЗО!» В ПТУ была прямая дороженька троечникам и прогульщикам. Брали всех подряд, мастерам доставался отчаянный контингент, от которого старалась избавиться школа. Техникум все же другое, со вступительными экзаменами и конкурсом на место. Солидно или, как тогда проще говорили, – «солидол». А у Олега ещё в техникуме и ансамбль музыкальный настоящий. На вечерах выступают перед своей аудиторией, на танцах. Именно не на дискотеках, а на танцах. И Ратников на «ритмухе» (ритм-гитаре) пристраивает. Но я ему не завидовал: какой бы техникум ни был, всё равно не институт, в армию заберут после обучения. А что там в армии? Ребята старшие ничего такого интересного для московского школьника не находили. Рассказывают, слушаешь, и всё-то какая-то ерундистика получается в их повествованиях. Героического мало. Ну, если не брать в расчет Афганистан, но о нём пока ещё очень мало информации. Тысяча девятьсот восьмидесятый идёт, войне в горах ещё и года нет…
И Олег приглашает меня на свой концерт, который будет в Дворце культуры Академии имени Фрунзе. Ну, приехали мы заранее аппаратуру настроить, времени до выступления много. Подходит майор высокий ростом и говорит: «Я начальник клуба, нужно шторы отнести в прачечную, а за это выпишу вам пропуск на все концерты афишные». Ну, мы и понесли тюки запылённые по указанному адресу. И майор не подвёл (хотя и пришлось его поискать по возвращении), выдал листочек на посещение всех мероприятий до конца года, организовал досуг подростковый. И среди всяких невнятных москонцертовских полупенсионерских концертов в афише значилось выступление «Весёлых ребят» Павла Слободкина. Собственно говоря, ради этого шторы и тащили мы.
Чтобы оказаться в зале того Дворца культуры, нужно проехаться на лифте на пятый этаж – такая странная архитектура. И обычное время начала в 19.00 почему-то было сдвинуто на час тот день. И в лифте я поднимался с человеком в модной одежде и с гитарой в руках.
– Вы в «Весёлых ребятах» работаете?
– Да.
– А я стихи сочиняю.
– Замечательно… – улыбнулся гитарист.
Видимо, в моём облике читалось, что паренёк я не урел непуганый, а какая-никакая творческая молодёжь столицы школьного возраста.
– После концерта заходи со своими друзьями в гримерку. Расскажите, понравилась ли наша программа, мы только неделю её обкатываем. Интересно ваше мнение.
Концерт был очень добротным, по-эстрадному крепким, я даже сказал бы. И особенно понравились нам с Олегом песни того гитариста доброжелательного. Появился он на сцене не сразу. А в конце конферансье, представляя артистов, объявил: «Алексей Глызин». Фамилия, конечно, не самая звонкая. Вот, например, у того бородача, что на клавишах – Александр Буйнов. Или у руководителя – Слободкин. Тот вообще вышел на аплодисменты после последней песни в костюме отутюженном, надетом ради одного поклона. И улыбался, как актер из Голливуда.
После концерта мы как благодарные зрители подождали музыкантов усталых, – ну, там, автографы на клочке билета.… А я ещё и телефон попросил у Лёши. Не отказал – оставил. Будет теперь, кому стишата мои сгружать.
Я же не знал тогда ещё, что не очень хорошо звонить музыкантам в десять утра. Но Алексей – ничего, тактичный человек, другой бы послал, куда подальше, а Леша – нет. Даже подсказывал, о чём сочинять. А в шестнадцать лет надо же с кем-то из знающих людей советоваться.
Ну вот не будь той прачечной, появилось ли бы у меня такое важное знакомство, а?
Самое удивительное, что в репертуаре Алексея, хотя он и знает о моём существовании, получается, уже двадцать восемь лет ни одной песни на мои стихи нет. Должно быть, так я и остался для него тем пареньком из лифта. Со стишатами теми наивными.