Михаил Федорович Романов решил вместо проданных в Ярославль первых сломавшихся часов разместить на Спасской башне новые куранты современные его эпохе. Для решения этой задачи из Англии был приглашен известный в то время часовых дел мастер – Христофор Головей. Под его руководством в 1625 году русские мастера: Ждан, его сын Шумило Жданов и внук Алексей Шумилов изготовили и затем установили на Спасской башне новые часы. Специально для боя новых часов литейщик – Кирилл Самойлов отлил тринадцать колоколов различных размеров. Правда внешний вид новых часов был настолько удивителен, что кто-то из современных москвичей или гостей столицы смог бы определить по ним время. Дело в том, что на часах не было ни часовой, ни минутной стрелок. Вместо этого в верхней части часов располагалось солнце, от которого через весь циферблат («узнатный круг») тянулся неподвижный луч. В отличие от современных часов на курантах Христофора Головея вращался сам циферблат, аккуратно сколоченный из досок и покрытый голубой краской. На ее фоне были изображены желтые звезды, луна и солнце. Вместо цифр по краю циферблата шли медные, размером в аршин буквы славянского алфавита. Причем, что необычно, часы отдельно отсчитывали, как дневное, так и ночное время! Для того чтобы точно определить сколько в тех или иных сутках дневных и ночных часов, часовщики, вручную вращавшие циферблат курантов использовали специальные таблички. Так, например, в день летнего солнцестояния часы показывали семнадцать дневных часов и семь ночных. Причем дневные часы, начинались с первого дневного, а ночные с первого ночного часа. Их число постоянно менялось в зависимости от движения Солнца по небосклону, а звон тринадцати колоколов, расположенных прямо над часами и оповещавших своим боем о наступлении каждого нового часа был слышен более чем на десять верст вокруг. Часы были настолько красивы и необычны, что посещавшие Москву иностранцы называли их «Дивом мира». К несчастью, в 1626 году часы сгорели, но были восстановлены самим Головеем, однако проработали недолго и в конце семнадцатого века сломались окончательно.