Однажды летом когда уже заколосились первые сугробы, а под палящими лучами африканского солнца печные трубы превратились в пластилин отправились мы с женой по грибы. Спрыгнув с балкона прямо в купе отходящего поезда мы разместились возле речки наблюдая в окно за пролетающими пейзажами. Сдав кондуктору за проезд два томика “Войны и мира” мы совершенно успокоились перестав жрать красные таблетки активиронного угля. До леса было ехать недолго, всего месяца два поэтому распилив пилой жаренного кабанчика и посыпав его красным перцем из ведра мы приготовились к недолгой поездке. За окном паровоза неторопливо проплывали заводские корпуса “Уралвагонзавода” напоминая мне бесшабашное детство проведённое на стройках. Попутчики с Альфа-Центавра с большим непониманием смотрели в нашу сторону своими трёхцветными глазами.
На их планете грибы были четырёхногими и с двумя рогатыми хвостами. Но они нам не мешали так как находились далеко за горизонтом. Одноногий соловушка чирикал свои трели скрашивая наше тяжелое одиночество в переполненном зале. Всё-бы ничего, но маленькие мушки постоянно отгрызали от нашего кабанчика кусочки велечиной с собачью голову. Голова при этом громко чавкала и рычала по ослиному. Квадратные колёса поезда громко отстукивали чечётку, а привязанная к локомотиву корова надрывно мяукала успевая при этом чавкать и щипать травку растущую между шпал.
Наконец через пару суток показалась опушка бардово-синего леса. Каких только деревьев там не было. И суслопарые баобабы, и гадокрючные берёзы, и пердючевонючие сосны. Красота да и только. Грызоспинные медвокошки ловко сновали в кустах чертоплюха поедая при этом ухоногих зайцев. Обжигающие лучи жидкой луны выхватывали из темноты силуэты пикошвамберных гадюк . Крысоглазые кузнечики прыгали так высоко, что своими ногами затмевали мерцающие звёзды. Идилия да и только. Взяв два ведра из плетёного кукурузного тростника я направился к ближайшему бензиновому озеру. Небольшой костерок при минус восемьдесят никогда не помешает. Свинцовые сапоги давили свистопищащих червососов прыгающих прямо под каблуки. Но идти было очень легко. Асфальт был свежий и хрустящий. Брошенный рабочими каток был наполовину изьеден железогрызущими вшами. Они были велечиной с ладошку, но зубы у них были метровые. Пройдя километров сорок я всё-таки добрался до озера и набрав изотропного бензина быстренько побежал обратно. Уже минут через десять липкие языки пламени жадно облизывали жирные бока замороженной свиньи. Свинка на жару шкварчала и чавкала попутно выдавая порционные куски треугольных сосисок. Ещё раз подкрепившись мы всё-таки отправились за грибами. Первое что нам попалось была деревянная матрёшка. Её корпус был густо облеплен мусорными короедами. Что нас сильно удивило - это то что у каждого второго был коловорот и маленькая бензопила. Срубив матрёшку под самый корень я кинул её в тележку волочившуюся за мной сзади. Впереди замаячила пятногрудая ель под которой обосновался шишкопёрый боровик. Он вообще являлся лидером среди грибного исскуства. Его крыша была инкрустирована мохнатостальными живородящими гусеницами. По бокам с крыши свисала плеснеписанная нанотюль. Хохломская роспись на окнах придавала зданию шикарный вид незаконченного авангардизма. Пройдя в широко распахнутую закрытую дверь мы очутились перед уходящей вверх лестницей, ступеньки которой были густо намазаны зелёной вонючей ледяной слизью. Ноги на ней разьезжались и путались в коленях. Высоко в небесной синеве поблёскивали антенны кружащихся спутников. Можно было просто руку протянуть, цап - и они твои. Но это делать было ещё очень рано. Скоморошный зазывала приглашал нас в гости для полёта в созвездие “Хрюндя” на планету “Шмара”. Хриплогадюшный голос его тихо вопил о приглашении нас на данную планету за грибочками. Не подумав об ожидающих последствиях мы всё-таки уселись в ближайший звездолёт. Через пару миллисекунд он дико затрясся и увлекаемый хромой лошадью понёсся в даль подпрыгивая на глубоких ямах. Это было недолго, всего неделю показавшуюся нам одним мгновением. Остановись мгновение - ты прекрасно! Звёзды через иллюминатор завораживали. Липкие лучи некоторых проникали сквозь обшивку, залезали в нос и шевелили там жирных козявок. Остальные-же светили прямо в голову вызывая в мозгах северное сияние. Устав от постоянного мерцания я дёрнул за красную ручьку и мы тут-же остановились. Ух ты! Прямо за трапом расположился голопердястый лес. Никогда ранее не виданный нами он производил довольно-таки весёлопаскудное настроение. Растительность здесь была представлена краснозелёной равниной. Такого количества видов и разнообразий грибов не было нигде. Опенястые круглоножки, жижеплёвые маслогривы, сырошмяки поднюхачные. Даже дыхание перехватило от увиденного. Сколько - же можно вкусненького приготовить из всего этого! Канистрованные прожарки, заливистые цацы в варёной тарачипе, мудрохвостые дракопедры тушоные в сливястой прочухе. Любой затрапезный кабак позавидует такому разнообразию блюд. И возрадуются его посетители поглощая эти явства в огроменных количествах. Но хватит мечтать о пронырливом аппетите, нужно работать.
Не смазанные колёса телеги громко скрипели подпрыгивая на ухабах, а я в это время чинно сопя, рубил грибочки и закидывал их в невиданное транспортное средство. Через десять минут телега была заполнена полутора тоннами съедобностей. Пришло время катить добычу к кораблю. Казалось что всё как нельзя лучше, но великие трудности ожидали нас ещё впереди. Почему-то заартачился при посадке главный бунчак таможни. Яко-бы меньше трёх тонн пасличных вывозить нельзя, а у тебя всего полторы. В виде наказания я должен растыкать всю собранную продукцию обратно, а если откажусь то мне приростят хвост и подвесят на голопристятской берёзе на одни лунные сутки. При этом его шесть глаз налились буро-синей кровью обнажив заточенные под напильник зубатки, и я понял, что сейчас мне откусят голову по самые пятки. Как только зубатки поравнялись с моими глазами я проснулся. Потрогал голову, вся в холодном поту. Чего только не приснится в воспалённом мозгу. Ужас! Можно кино снимать.