Дульсинея перечитывала "Алые паруса" и старалась не плакать. Старания не помогали.
Она продолжала плакать даже когда шла по улице. Ей очень хотелось объяснить эти слезы словами, чтобы успокоиться наконец, но слова все не находились, да и мысль для слов всё никак не могла оформиться, лишь ощутимо - как соринка в глазу - мешала. Слезы же помогали ее изгнать.
"Хорошо что я купила суперстойкую тушь, - практично подумалось Дульсинее посреди ее слезного страдания, - можно не бояться, что глаза размажутся". Она уже подходила к дому Умной подруги.
- Ну, что теперь? - насмешливо, но ласково спросила подруга.
И от самого ее голоса у Дульсинеи наступило просветление. И нашлись нужные слова.
- Я поняла почему все почти любови обречены, - сказала она, волнуясь.
- О, - подняла правую бровь Умная подруга.
- У каждой женщины, как у Ассоль есть в сознании сценарий - ее особенный сценарий совмещения с мужчиной. Но мало кто из мужчин тратится на то, чтобы его узнать, понять и воплотить, прежде, чем вписать ее в свой собственный сценарий.
- Тут ты права, - Умная подруга уже снимала джезву с огня, - а бывает, что и понимают сценарий, но вместо просторного фильма снимают быстрый клип. Так что, не о чем плакать, дорогая. Лучше повернуть все так, чтобы отдавали бюджет фильма нам, а мы уж сами как-нибудь снимем.
Дульсинея смутилась. Выход из обреченности любви показался ей уж слишком практическим и ...лёгким.