– Баб, а мы её, что, себе оставим? – спросила внучка бабу Лизу.
– Кого? Куклу что ли? Не говори ерунды. Пей молоко, и спать ложись, – гаркнула на ребенка баб Лиза. Второй год как она почти ослепла. Всё вокруг было для неё словно в тумане. Домашние дела выполнялись бабкой по инерции или на ощупь. Наверное, всё это от стресса случилось, когда дочка приехала из города, и бросив на старуху годовалую девчушку, сбежала. Вместе с утратой зрения, похоже, видимо, пришел и Альцгеймер. По крайней мере баба Лиза так предполагала, она всё чаще останавливалась в задумчивости, теряя ход мысли.
---------------------------
Начало истории здесь:
---------------------------
А последние дни бабушка встревожилась ни на шутку, понимая, что вообще начинает сходить с ума. Нет-нет да вместо одной внучки – перед ней оказывается две. Как сейчас. Она подошла укрыть Наську и подоткнуть получше одеяло как вдруг затрясла головой увидев две маленькие девчачьи головки: «Чур, меня, чур!» – перекрестилась и полезла на печку.
Прошел год. Баба Лиза уже смирилась с тем, что у неё теперь две внучки. Но виду, правда, не показывала – «зачем ребенка пужать». Так Валя незаметно для себя стала Настей. «Наська, да Наська» – вот и забыла, девонька как её раньше звали. А вскоре, зимой, когда бабушка пошла на прорубь за водой, с девчонками, весело распевая «Ой, мороз, мороз…» лёд под девчонками и подломился. Плещутся в ледяной воде малышки, а бабе Лизе кажется, что глаз её двоится, она охает, хватается за подбородок, да не знает, кому руку подать.
– Господи, помилуй, кто же из их двух настоящий!? – судорожно кряхтела она, то одну хватая, то другую…
Выбор пал на Настю, которая Валя…и стало, у баб Лизы, как и прежде, только одна внучка.
***
Даша, как стояла у разделочного стола на линии, так и застыла каменной бабой на древнем капище: среди муки и пельменей она увидела прорубь, а в ней две девчонки барахтаются – тонут, то погружаясь в воду, то всплывая, а старушка какая-то хватает их попеременно за руки и, отпускает в нерешительности – словно сомневается в чем-то. И вот, наконец, вытаскивает, кряхтя от натуги – её Вальку, Валечку, её котёнка, доченьку родную…
– Аааа, – кричит не своим голосом Даша, резко выдыхая и бежит. Бросив халат и ручку, и планшет Даша торопится в отделение полиции.
– Жива Валечка, моя, жива! Я знаю! Прошу, давайте ещё раз поищем, – и описывает всё, что видела словно наяву.
Следователь мнется, отнекиваясь, но всё равно поднимает свою группу и они едут… Только один дом в округе стоит над озером. Только одна старушка с девочкой маленькой живет в опустевшем поселке…
***
– Ах ты непутевая, лезь на печь и не дрожи. Дай, укрою, тулупом…
Дверь распахивается и внутрь влетает Даша. Всё та же комнатка, кровать заваленная одеялами …кукла, медведь…
– Где девочка? Где ребёнок?
– Да вот она… внученька моя ненаглядная, кровинушка…, а что случилось-то? – растерянно смотрит на неё старушка.
– Валечка! Валюньчик, доченька, …– и Даша падает на колени перед печкой. Ноги не держат. Столько она искала и нашла!
Девочка на печке, смотрит и не узнает. Перед ней плачет чужая тётя…
– Вы уверены, что это она? Девочка вас не узнаёт видно. Совсем!
– Так вот же фотографии, смотрите! Как это может быть не она?
Полицейские долго смотрят на фото.
– Все… дети… одинаковые…– делают вывод они, когда старушка достает из комода документ. – Как же её. Моя…внучка енто… Вот же метрика! – и хватается за сердце.
– Бабушка, давайте в город поедем и сделаем все анализы. Заодно вас обследуют, глаза посмотрят, сердце ваше, – уговаривал следователь. – Вы обследование давно проходили?
– Ась? – растерянно спросила бабуля.
Даша сгребла с печки мокрую до нитки Валюшку, переодела в сухие вещи, обнаружив в комоде ее старое платье – то в котором девочка потерялась.
– Да вот же! Вот же платье с фотографии, – бросалась она под ноги следователю. Укутала девочку и унесла в полицейский автомобиль. Следом привели старушку и поехали в участок.
До установления личности бабушку и девчушку поместили в местную больницу. Даша от ребенка не отходила ни на шаг, но та лишь сторонилась и жалась ближе к старушке исподлобья глядя на мать. Женщина еле сдерживалась, чтоб не заплакать. Ребенок её совсем не помнил.
На следующий день в больницу приехала недовольная, дерганная женщина – её попросили опознать ребенка. Она взглянула на Валю и с криком кинулась в сторону бабы Лизы.
– Мать ты, что, совсем сбрендила. Где ребенок? Где моя дочь?
Валюша заревела в голос и бросилась на шею замершей от страxа старушки. Даше стало нестерпимо жалко бабушку и она встала между халдой, бросившей на пожилую мать маленького ребенка и старушкой.
– А вы мне здесь мораль не читайте!
– Да кто вам, читает…– Даше даже связываться с ней не хотелось.
– Значит, это не ваш ребенок? Точно? – пятый раз переспросил у неё следователь.
– Что я, своего ребенка не узнаю. Была я у матери год назад. Или чуть больше… Деньги привозила. Вот фото! – и женщина показала фотографию девочки нисколько не похожей на Валю.
– А где же ребенок? – задался вопросом следователь, вспоминая бредовый рассказ Даши из-за которого они поехали на поиски.
– Бабушка, вы вчера на озеро ходили?
– Ну…как его…ходила, – подозревая неладное заикаясь и пряча глаза ответила бабушка.
– Бабуль. У вас точно одна внучка жила? Не две?
– Кажись одна…а то и две было…– уже всхлипывала баба Лиза.
– А что на озере приключилось? Расскажите.
– Недоглядела, дура старая, весна ж скоро…солнце-то пекло весь март и девочки… тавось…провалились. Я ж думала, что у меня одна внучка. Одна! – в голос ревела баба Лиза, а Валюшка ей вторила. Компании помогала Даша, не в силах удержать нахлынувшие эмоции.
После проведения следственных мероприятий девочку вернули маме, но она никак не хотела отпускать морщинистую руку бабы Лизы. Немало времени прошло, пока девочка снова назвала Дашу мамой.
А баба Лиза стала жить с бабой Лидой и у них теперь новый телевизор. Баба Лиза плохо видит, но ум у неё ясный и память хорошая…одно утешение Валечка, которую она нет-нет назовет Настей и заплачет.
Конец