-Да, не поеду я больше! - старуха рукой смахнула с глаза то ли слезу, то ли пылинку. Мы приехали в Смоленск, к платному офтальмологу. Я сидела сначала на улице, около РЭУ им. Плеханова и пила кофе всего за 35₽ из ближайшей палатки.
⁃ Мне еще пирожок с яйцом и луком, - попросила продавщицу.
⁃ Сегодня воскресенье, нет выпечки, только то, что осталось, - извиняющимся тоном ответила женщина.
Все тут спокойные, никуда не спешат. Охотно болтают, даже рады новому лицу и информации. Кофе я выпила под начинающийся дождик. Надела плащ и пошла в поликлинику. Там на втором этаже и ждала своих. Петровне сказали приехать еще раз: уже в областную больницу. Нужна операция. Иначе можно потерять глаз и вообще зрение. Типичная история у стариков. Но ей неловко беспокоить Валю. Ехать-то 150 км. Да и на кого сына-инвалида оставить?
Всю дорогу она об этом и толкла. Как воду в ступе. Хотя мы ей в два голоса твердили - операция простая, быстрая, безболезненная и отпустят сразу. Ну, может, денек-другой подержат. А за сыном Валин брат присмотрит. Но Петровна все равно сомневалась. Свое твердила - «да как же ён там будить один?»
Диалект в Шамшах особый. Близкий белорусскому языку говор. Местные всё по минскому радио понимают. От Шамшей до Минска ближе, чем до Москвы. Слушать эту речь мне, филологу, наслаждение. Сразу вспоминаю нашего препода по диалектологии и ее пример диалектного произношения, который любила нам повторять: «Щена ужяли?» Это вопрос: «Сено взяли?» Как раз из этих мест. Западные говоры России.
«Ён каже», «може» и мягкие согласные глаголов на конце слов - типичная примета местной речи. Так мило! Все время бы их слушала…
А Петровну и уговаривать не надо. Постоянно повторяет про сына, который умер в 2011. Мой ровесник, кстати. Инфаркт. Другой сын, тот что инвалид на ее полном попечении, был шофером. До этого срочную в армии отслужил. Но что-то там, видимо, у него было не так. Здоровье подорвал. И тоже инсульт, а как результат - потеря интеллекта. Как дитя - все под себя, плохо говорит, но все время улыбается. Внука она тоже похоронила 4 года назад. Попал под машину. И сам, как мне сказали, был не трезв, и водила, сбивший - в дым. Вот такая история. И осталась бабка Нина в свои 83 совсем одна, в глухой деревне, с инвалидом на руках. Хорошо, Валя летом живет в деревне, помогает. Да и зимой проведывают ее. Дров, продуктов привозят.
Но у меня вопрос к местным властям: неужели для жителей таких заброшенных мест нельзя что-то придумать?
Валя рассказывала, что в ее детстве в Шамшах и клуб был, и совхоз «Новый путь», и школа, и больничный пункт, и магазинчик, и почта. Она сама 17-летней выпускницей школы работала аж начальником этой самой почты с двумя подчиненными! Где все это? Исчезло, как исчезает к 9 утра утренний туман.
А почему? Потому что не было дороги сюда. Неудобно добираться до города. И молодежь уехала в Смоленск и Москву. Валя стала водителем троллейбуса и всю жизнь крутила баранку. Говорит, даже документальный фильм о ней и подругах снял Головня «Лимита». Такое название.
Ей там едва за двадцать. И это та новая москвичка, о которых фильм Меньшова «Москва слезам не верит». Она тоже всего добилась сама. Вырастила дочь. Одну квартиру дало государство. Две купила сама: в поселке неподалеку от деревни, чтоб зимой жить с комфортом, и в Москве (в ипотеку) для молодых.
Машина тоже есть. И водит ее Максимовна, как Бог. Ехать - одно удовольствие: ни рывка, ни толчка. Ход такой ровный и в меру быстрый, что ощущение, будто не человек за рулем, а робот. Что значит профессионал! 40 лет за рулем. Так что моя Валентина Максимовна лучше Шумахера. Сто очков ему даст.
Брат Анатолий - под стать старшей сестре. Афганец, сейчас работает на себя. Помогает и соседям-инвалидам, и сестре. Он и на тракторе дров и другого чего привезет. И на мотоцикле в Гороватку в магаз слетает. И участок так газонокосилкой выкосил - ни одной травинки почти. Воду носит из пруда…