Я думала, что так бывает только в сказках, когда гадкие утята превращаются в красивых длинношеих белых лебедей.
Я исходила из собственного опыта, а также опыта моей семьи. В три года я была милым темноглазым ребёнком, также в семь лет и в последующие годы. Таковыми были и мои дети, внуки и даже правнучка Василиса.
Мама моя всю эту красоту ценила и не могла нарадоваться на своих внуков и правнуков. Увидев в нашем дворе белобрысых неказистых двойняшек, она тихо произнесла: "Какие некрасивые девочки".
И она была права. Родители девочек не блистали красотой. Папа на джипе с утра уезжал по своим делам, а мама, как истовая немкка (я так думала) знала только три К. И водила своих киндеров в спортивные художественные школы на гимнастику. У утят стали шеи удлиняться.
Тем временем мы с мужем переехали из Краснодара в село Шабановское, а оттуда в Сирию на строительство ГПЗ близ Хомса и Тадмора (Пальмиры).
Без малого прошло 10 лет. Я иду к своему дому на ул. Пушкина 5, а мне навстречу идёт супермодель с безмятежным лицом, как у Тони Гаррн и говорит: "Здравствуйте!" От такой красоты и профессиональной ухоженности у меня в зобу дыханье спёрло. Я замедляю шаг, останавливаюсь и спрашиваю: "Василиса! Ты ли это?"
Она в ответ улыбается: "Да, это я". "Какая же ты красавица! А как Анфиса?" Слышу: "А Анфиса ещё краше, чем я".
"Так Вы модели?" В ответ: "Да! Мы работаем в Европе". Я свой привет и добрые пожелания попросила передать Анфисе.
Больше мы не встречались. Слышала я, что эта немецкая семья (так я их воспринимала) из нашего дома куда-то переехала.
Их достижения — мамина заслуга. Мы с ней порой на её бегу с лочерями прекидывались словами. Таких рафинированных красавиц, как её дочери я больше не встречала ни в жизни, ни в кино.
Бывает же такая красота!