(По материалам альбома Александровского института выпуска 1917 года)
Федорова О.К. –
Зав. научно-экспозиционным отделом СПб ГБУК «Историко-мемориального музея «Смольный».
Статья была опубликована в материалах научно-практической конференции « 255 лет основания Воспитательного общества» ( Смольного института) СПб, 2019 г.
Как пишет исследователь А. Белова «значение истории женской повседневности как научного направления в современном историко-этнологическом знании велико».
(1) Ценным источником для такого изучения являются личные дневники, записи, письма. Музей «Смольный» получил копию альбома выпускниц Санкт-Петербургского Александровского института благородных девиц 1917 года.
Ее любезно предоставили музею Ирина Белоконь из Москвы, внучка Зинаиды Яковлевны Роменской. Эта своеобразная тетрадь содержит двадцать один текст, это пожелания З. Роменской от подруг выпуска 1917 года с рисунками и стихами.
Такая форма институтского творчества была традиционной, часто пожелания размещались на фотографиях, иногда их писали выпускницам учителя и классные дамы. Жанр выпускного пожелания имел определенную структуру: обращение, пожелание или назидание, мог быть рисунок, стихотворение или ноты.
Внизу подпись и дата. Понятно, что многократность пожеланий (каждая выпускница должна была написать всем) рождала некие известные шаблоны, устойчивые тексты, которые использовали институтки многих учебных заведений. Данные послания содержат стихи
А. Пушкина и Н. Некрасова, высказывания Ф. Достоевского, приведены ноты церковной музыки и романса.
Четыре рисунка изображают разные сюжеты: от смешных куколок до сцены поцелуя.
Тексты очень отличаются по содержанию, почерку, оформлению. За каждой записью чувствуется сложившаяся личность.
Данная институтская речь не носит приметы «детского языка», почти нет специфических институтских слов, разве что обладает , «экспрессивностью и эмоциональной насыщенностью»
(2). Даты большинства записей обозначены февралем-мартом 1917 года, что придает им особый символический смысл.
Это последние мечты, рассуждения и мысли институток перед крушением старого мира. Какими они были, чего ждали от жизни, на что надеялись?
Это я попытаюсь проанализировать в своем исследовании.
В центре каждого послания адресат - Зинаида. Некоторые девочки обращаются к ней на «Вы» и упоминают, что редко откровенно общались.
Некоторые называют ее «Зинушка», «Зинуля» на «ты» являются подругами.
А одна, самая близкая подруга, называет ее прозвищем «Ветерок», намекает на события, понятные только им.
Зиночке Роменской высказывается много теплых и ласковых слов, ее называют «горячо любимой», «милой», «славной». Из этих пожеланий мы узнаем, что когда-то она жила в «милой Польше», где была счастлива.
Зинаида, видимо, имела способности к музыке. В одном пожелании ей советуют развивать их, ссылаясь на банальное высказывание, что «музыка друг человека».
Ближайшая подруга называет ее своей «примой» в дуэте и сравнивает голос с «нежным колокольчиком».
Ряд ее подружек пишет, что в жизни Зины был какой-то офицер, намекая на любовь к нему или даже брак с ним впоследствии.
Интересно не только то, что пишут институтки, но и то, о чем они умалчивают. Ни у кого из них нет сожаления о расставании с Александровским институтом и нет страха пред выходом в свет. «Прощай, Зина, кончаем Ура!»- пишет одна. «Вы вырвитесь на свободу, о которой так долго мечтали», - вторит ей другая.
Нет упоминания о начальстве, преподавателях и классных дамах, отсутствуют даже формальные слов благодарности за образование, которые были традиционны в пожеланиях других институток. Из конкретных реалий о годах, проведенных в институте, одна девочка вспоминает проведение Рождества, другая вспоминает об институтских комнатах для занятий музыкой – селюлях.
В этих комнатах они вместе с Зиной в четыре руки «жарили на фортепьяно». Данное жаргонное выражение несколько неожиданно в устах институтки.
Девочки с теплотой вспоминают только подруг: «Мне очень жалко расставаться с нашими , такими хорошими отношениями». Больше всего они хотят продолжение дружбы после выпуска. Одна девочка говорит неожиданно горькую фразу о том, что «мы никогда не встретимся».
Во многих посланиях есть тема продолжения отношений после института, все на это надеются, чувствуется, что именно дружба является для большинства из них непреходящей ценностью.
Самое банальное и осторожное пожелание в данной тетради написала мама Зинаиды Роменской, сама в прошлом институтка: «Перед сном всегда молись, злых знакомых сторонись, не вступай с глупцами в спор, взвесь свой каждый разговор». Тема разрушения иллюзий и вместе с этим познания непреукрашенной действительности всегда была важна для институток, вступающих в большой мир. Отсюда появляются такие пожелания: «Взглядывай человека в душу».
«Ни блеск ума, ни стройность платья не могут вас обворожить»,- пишет другая.
Это примеры опасения перед обманами взрослой жизни принадлежат традиционным институткам.
Ряд высказываний принадлежит девочкам, которых разочаровались в жизни, не ждут от нее сказок. Одно высказывание не без цинизма и скепсиса написано на французском языке (автор не установлен): « Люди более скучны, чем книги, и они более требовательны».
«Пройдут все игры детства и не вернуться вновь, мир, время, деньги, вера, и верность, и любовь», - напишет другая.
И хотя в этих цитатах есть нота нарочитого юношеского разочарования, байронизма, все же даже игра в раннюю разочарованность сама по себе тоже показательна.
Как воспитанницы видят будущее?
В основном, светлым и счастливым. Внутренний оптимизм ивера в счастье всегда характерны для молодости. «Желаю, чтобы Ваша жизнь была настоящей весенней сказкой», полной светлых грез», – пишет одна. «Ведь впереди прекрасно-загадочная жизнь, и покрывало ее так хорошо закрывающее, уже скоро поднимется для нас»,- радуется другая. Небольшие невзгоды, которые чередуются со счастьем, советуют преодолевать без сомнения и утешаться музыкой.
Четыре записи с рисунками, посвящены будущему замужеству, мужчинам. «Светлому колосу - серп удалой, девице взрослой - жених молодой», - это высказанное Зине пожелание встречалось и в альбомах других институтов и является традиционным. Другая корреспондентка намекает, что «любовь усиливается от неодолимых препятствий». Интересный рисунок изображает барышню в русских одеждах в саду и рядом добрый молодец. С надписью: «Зиночка не может любить того, кто любит ее».
Один профессионально выполненный рисунок очень точно, но гротескно изображает военного с моноклем и стеком.
Надпись гласит: «Этот молодой красавец и обаятелен очень, но все же, я думаю, что Зинок не удовлетворится таким счастьем и захочет большего». Видно, что какой-то военный в Зининой жизни существовал, подруги его обсуждали. Интересно, что ряд институток не считают брак с военным, как это было раньше, верхом счастья.
Кажется, что наряду с традиционной судьбой - удачно выйти замуж, многим институткам хочется нечто большего: развивать музыкальные способности, заниматься общественно полезной деятельностью. Об этом же напоминала другая девушка словами Ф. Достоевского: «Счастье есть не в наслаждении, а в высшей гармонии духа».
Ряд пожеланий написаны уже после марта 1917 года. Одна корреспондентка написала, имея в виду Февральскую революцию, что « наше время страшное, но интересное». Другая воспитанница Валя Дронова 10 марта написала поразительные слова: «Свершилась великая в мире революция!». Это несколько необычно для институтки, которая воспитывалась в традиционно монархическом духе.
Тем более, что революция только свершилась, и общественные оценки ее еще не стали безусловными.
Несомненно, что противоправительственные взгляды эта институтка разделяла до февраля 1917 года. Причина, по которой данная девочка приветствует революцию - это грядущее освобождение женщины. «Русская женщина теперь поставлена в лучшие условия в государственном отношении, узкие рамки, в которых она находилась, сломаны!» - восторженно восклицает она. Валя согласна была ее приветствовать только, «если она готова к осмысленной жизни».
Вероятнее всего, что Зина не разделяла ее радости по поводу революции. Надо сказать, что для институток, в отличие от гимназисток, было характерно отсутствие интереса к политическим вопросам.
Как раз осмысленных политических убеждений Зинаида и ее подруги не имели. Их взгляды формировала сама институтская жизнь и семейные установки.
«Страшно хотела бы знать твое будущее. Не напишешь ли ты мне года через три?» - написала одна выпускница. Через три года, в 1920 г. Зинаида с матерью и сестрами оказывается в голодной Самаре. Они буквально умирают от голода. Зина, как самая старшая уехала на пароходе менять последние вещи на еду. Через неделю вернулась с мужем Александром Рогачевым и подводой продовольствия. Муж, был сыном владельца суконной фабрики, а в 1920 г. служил интендантом в Волжской флотилии. Благодаря его помощи, вся семья вернулась в Москву.
В собственном Рогачевском доме на Тверском бульваре жили в одной комнате после уплотнения. В 1929 году, опасаясь репрессий, семья уехала на золотые прииски в Алдан. Бывшая институтка работала бухгалтером в Сибири, жила в деревенской избе с курами и свиньей. Вернулись всей семьей перед войной в Москву, продолжала работать бухгалтером. О музыке речь не шла, но ее дочь Марионилла стала артисткой оперетты. Внучка институтки вспоминает бабушку как женщину сдержанную, несколько скрытную. Зинаида из-за больного сердца рано умерла. Всю жизнь она дружила с бывшими институтками, те поддерживали отношения с ее семьей и после смерти Зины. Так что институтская дружба пережила революции и войны.
В семье сохранили аттестат Александровского института и вот эту тетрадь. Жизнь Александровских институток сложилась по-разному. И они к этому были готовы. Ведь недаром одна так написала еще в 17 лет: «Жизнь впереди, Зина, жизнь, а какая - не все ли равно — ведь жизнь и уже этого довольно».
Эти тексты существенно расширяют наши представления об институтках. В какой-то степени, разрушая сложившиеся стереотипы. Отношения внутри коллектива могли быть формальными, могли быть очень сердечными. Также как, как и отношения с преподавателями и классными дамами. Воспитанницы были разными по своим взглядам и устремлениям, вкусам и пристрастиям. От наивных инженю, думающих от браке с офицером, до прогрессивных либералок, приветствующих революцию. Как видим, нет и единых политических взглядах, представлений о гендерной роли женщин. Кто-то к жизни относился с разочарованием, кто-то как к сказке, а другие готовы были принять все ее несчастья и благодарить за это.
Возможно, они смогли воспринимать все трудности жизни в ХХ веке, благодаря институтскому воспитанию, которое, по словам смолянки М. Вакуловской, «развивает смысл и дает известный такт в жизни, приучает не бросаться в крайности ...учит всему, что может служить в борьбе с невыгодными обстоятельствами жизни». (3)
#история #смольныйинститут #образование #институтблагородныхдевиц #музеи #смольный #россия #женскоеобразование
1.Белова А.В. Четыре возраста женщины. Повседневная жизнь русской провинциальной дворянки XVIII — XIX вв. СПб. 2010. с.49.
2.Белоусов А.Ф. Институтки. Вступительная статья Институтки. Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. М. 2005.с. 15.
3.Лярский А.Б. Альбом смолянки. Бостон. 2019. с. 76.