Начало первой части рассказа здесь
Начало второй части
Начало третьей части
Начало четвертой части
Предыдущая глава
- Раз у вас нет желания здесь оставаться, Вера Михайловна, то почему бы и нет? - с усмешкой произнесла Ирма. - Хотите уволиться досрочно? Как я уже сказала ранее, мы должны определиться со сдачей дел. Сдадите быстро и так, чтоб всем было все понятно, то я задерживать вас не буду. Не понимаю, почему вы так агрессивно настроены.
- Агрессивно?! А какой настрой у меня должен быть?! Зарплату платить не хотят, вы тут тоже на что-то намекаете. По-моему, я не заслужила такого отношения.
Ирма вздохнула. Опять про зарплату... Ну сколько ж можно!
- К вам относятся так же, как и к остальным. Не вижу смысла сейчас что-то в очередной раз выяснять. Вы решили уволиться - я не против и даже иду навстречу и согласна на досрочное увольнение. От меня еще что-то нужно?
- Да ничего мне уже не нужно! - Вера Михайловна покрылась красными пятнами. - Могли б поблагодарить за хорошую работу хотя бы. Многолетнюю! Кстати, вам не нужно с руководством это согласовать предварительно, чтоб потом проблем новых не было.
- Нет, согласовывать не нужно. Бухгалтерией руковожу я и сама принимаю решения.
Вера Михайловна поджала губы и вернулась на место. Скорей бы уйти отсюда! Этот тон Ирмы, эта усмешка просто невыносимы. Что за человек-то такой!
Ирма же, напротив, была вполне довольна этой ситуацией. Годы работы с разными людьми уже давно выработали у нее привычку не реагировать на такие вещи и твердо придерживаться той линии поведения, которую она для себя определила. При необходимости она могла перейти на официальный тон, говорить сложноподчиненными предложениями и тем самым дать понять собеседнику, что шансов у него почти что нет. Шансов отстоять свою позицию или доказать что-то свое. А сейчас чем быстрее уйдет Вера Михайловна, тем лучше. На работе мы проводим достаточно большое количество времени - надо свести негатив и ненужные разбирательства к минимуму, а то искоренить их по возможности.
Ирма положила перед собой заявление Веры Михайловны. Завтра она примет дела - дня, в крайнем случае двух, ей волне хватит - и отпустит ее, так что заявление надо будет переписать. Судя по поведению Веры Михайловны и отпрашиваниям в последнее время, работу она все-таки ищет, а Ирму просто-напросто обманывает, но это все сейчас уже неважно. Пусть идет подобру-поздорову на все четыре стороны и рассказывает, как с ней плохо обошлись.
Вера Михайловна, все еще негодуя, на выходе подошла к секретарю Ольге Николаевне и поделилась последними новостями: она увольняется! На вопросы как так и почему она с изрядной долей злорадства ответила, что скоро все узнают почему. Это касается всех! Очевидно же, что ничего хорошего тут уже не случится. Ну а что? Вера Михайловна увольнялась и могла позволить себе высказать все то, от чего раньше с трудом воздерживалась во избежание недоразумений. Теперь никто не сможет ее остановить. Она выскажет напоследок им всем то, что у нее на душе!
Ольга Николаевна в этот же день не преминула разнести эту новость по офису среди тех, кто еще не успел уйти: наша Вера-то Михайловна, человек со стажем и огромным опытом, увольняется! И вряд ли по собственной инициативе! Не нужны нам специалисты, вот оно что, оказывается. Не будет просто так человек в ее возрасте бросать работу и уходить в никуда! Ольга Николаевна всецело была на ее стороне, хотя виду не подавала и считала себя простым информатором, а вовсе не сплетницей, думая, что это принципиально разные вещи. Коллектив должен знать, что происходит, а ее задача донести важные новости.
Коллектив же отнесся к этому вполне себе спокойно, без излишних возгласов и причитаний, так как большинство Веру Михайловну недолюбливало, причем вполне обоснованно. Не скупясь на снисходительные вздохи и подозрительный взгляд из-под очков, она принимала авансовые отчеты, перед выпиской справки выясняла, зачем она и точно ли нужна, а если дело касалось каких-то пособий, то зачастую приговаривала, что раньше никаких пособий не было и ничего, и детей рожали, и воспитывали куда правильнее, чем сейчас - в общем, многие, особенно молодежь, считали ее недовольной жизнью зловредной теткой и старались общаться только по необходимости.
Продолжение следует.