Алё, Вер! Прости, давно не звонила. Нечего рассказывать было. Сейчас? Потому и звоню! В общем, тут история со мной… супружник спит? Я не очень отвлекаю? Ой, Вер, представь – пятую ночь в кино снимаюсь! В настоящем, не вру, вот тебе крест. Заграничном! Квартиру не прибираю, обеды не варю. Когда успеть? В семь вечера, как штык – в костюмерной.
Ты не торопи. Я по порядку хочу, с расстановкой.
Зашла я недавно в библиотеку, для младшего про смутное время спрашивала. А когда ему? В школе допоздна торчит. Или не в школе, не об этом речь. Беру районную газету в руки. Я её, вообще-то, не читаю, ничего там не вычитаешь. А тут зачем-то открыла. И вижу объявление: требуются люди для съемок фильма в массовые сцены. Я краем уха уже что-то слышала про фильм. Будто киношники какие-то приехали, в пригороде живут. И что? Мало ли кому где захотелось отдохнуть. Но чтобы – кино?! Думала – брехня. Какое такое кино в нашем городишке? Кинотеатра, и того нет, одни телевизоры по квартирам. Прочитала, и меня, веришь ли, будто кулаком в грудь ткнули: иди!
Рванула я прямым ходом в дом культуры. На кастинг ихний. Очередь – человек триста. Кто только ни стоит! Некоторые стесняются, потому что непривычное дело, согласись. Другие волнуются, переживают – очень в кино попасть хочется. Тут в кабинет позвали. Только я вошла, фотоаппарат – чик! Ничего толком не рассмотрела, а девчушка какая-то торопит: оставьте телефон и ждите вызова. Если повезет. Следующий!.. Эх, думаю, торопыги, поговорили бы, посмотрели внимательно. И зачем пришла, ругаю себя. Расстроилась. А мне на другой день звонят: подошли вы режиссёру, приходите работать.Погоди поздравлять, до конца послушай. Нет, ну это конечно. В массовку-то всего сорок человек требовалось, мне удача выпала. Но если вправду – эти съёмки сущая каторга. Почему-почему… А не перебивай. Дай с чувством- с толком рассказать. Никто меня здесь про это дело выслушивать не станет, да я и сама не рвусь. Только с тобой, роднулька, и поговоришь по-человечески.
Помнишь, мы в народном театре Лопе де Вега играли? «Овечий источник». Я Паскуала была, а ты… Точно – Лауренсия! Костюмы шикарные такие, юбки, корсеты… И всё бесплатно, заметь. Это сейчас за каждый чих денежку выкладывай. Сказал бы кто тридцать лет назад, что без деньги в дом культуры не войдешь – не поверили.
Самодеятельность много мне дала. Хотя… Не знала бы про всяких там драматургов, про театры, может, счастливее была бы. С пустой-то головой жить проще, особенно у нас, где никто слыхом не слыхивал о Лопе де Вега.
- Кино «Собака на сене» видели? – пыталась я им прояснить.
- Ну, - отвечают, не понимая.
- Баранки гну! Оно по пьесе этого Лопе поставлен.
- И что?
- Через плечо!..
О чем говорить, когда не о чем говорить! Фуэнте Овехуна и король! Вилы в руки и кидай всех через плетень! Помнишь?..
Прости, отвлеклась. Возвращаюсь к баранам.
Режиссёр-то у нас грек. Фамилия красивая – Ангелопулос. Говорят, знаменитый. Семь лет грек по России ездил, нужную натуру искал. Да всё по ночам, привычка такая. Сюжеты его фильмов в сумерках происходят. Наверное, мышление у него такое – сумеречное, не знаю. Вот посмотрю хоть один фильм – определюсь, а пока нет, не смотрела ничего…
Ездил-ездил, в наши края попал. Глянул кругом и говорит: космос!
Представляешь?.. Мы же на крутом берегу живем, а на другой пологий берег плотиной добираемся. Охраняемый объект. Ночью здесь освещено так, что мышь не проскочит. Издаля правда красиво: по берегам, по плотине ожерелье из огней. И белые, и желтые, и зеленые, и красные. Сверкают, движутся. Нам самим нравится. Но чтобы космос!..
А грек глянул: съёмки здесь и нигде более. Всякая техника понаехала. Актрису из Франции привезли. Местных для подмоги наняли. И началось.
Плохо, что днем на свою работу ходить надо. Сплю урывками. Часик вечером прихвачу – и на плотину, до утра. А там холодно – жуть. Часами топчемся на ветру, февраль пургой задувает. Но даже воротник поднять нельзя. Ведь в предыдущих дублях он опущен был.
Кто я по сюжету – не знаю. Некрасивая тетка в старом пальто. Между прочим, чистошерстяной черный драп. Качество 1970 года. Всякая мусоринка красуется, как на экране. В этаком пальто могу уборщицей быть, поварихой, сторожихой. Но нет, бери выше – по сюжету я - политическая эмигрантка! Бегу, значит, из СССР вместе с другими бедолагами. А плотина наша – это как бы пограничный мост. И вот – стою, чемодан руку тянет, на волосах кубанка свалявшаяся, лоб от нее сухими корками покрылся. Прожектора глаза режут. А поверх всего – сплошная чернота в белых дырках. Будто ты на дне мешка. Какие дырки? Ты не поняла, что ли? Звёзды!
Ой, не жди, Веруня! На экране меня видно не будет. Непримечательный образ, да в толпе еще. Хоть убей, а не нравятся мне эти костюмы. Пальтушки, ватники, кубанки допотопные…Не одевались при Брежневе так. Уж слишком герои наши бедны, будто из подполья выбрались. Все же, и тогда люди старались прилично выглядеть. Не могли купить – шили. Тканей ивановских в магазинах хватало. В общем, придумала я себя украсить. Брошку копеечную нашла, к шапке прицепила. Какая ни есть несчастненькая бабенка, а все-таки не зря за границу бежит. Понадобилась там кому-то. Пусть хоть брошка у неё будет. Так Регина, главный художник, не разрешила. Сказала, как отрезала: «Если вам хочется, можете эту брошку себе на грудь под пальто нацепить».
В городе думают, что нанятой массовке за ночную работу деньжищи отваливают. Ага, выкуси и не подавись. Мы тут все – энтузиасты. Может, кто-то поначалу на деньги и рассчитывал. Но когда объявили, что девять часов, ночью на морозе, будут стоить триста рублей… Вздохнули и промолчали. Засунули свои планы подальше. Потому что за ради искусства и не на такие жертвы пойдёшь.
Мерзнем, значит, дремлем, а честно признать – подфартило. Не помню, когда я видела город ночью, со стороны. Скучно живем! Работа, дом. По вечерам и повода нет на улицу выйти. Хлеб жуем, да смерти ждём, сидя у телевизора. Всех дел. Я вот, словно сурок, сплю тридцать лет – и что? Здоровья прибавилось? Или новое что во сне увидала?.. И ты не приедешь никак. Подругу бывшую повидать не хочешь…
Завтра последнее ночное стояние. Техника уедет, декорации разберут – словно и не бывало. Высплюсь, конечно. Полы дома вымою… Грустно, Веруня. День ото дня давно не отличаю, а с Ангелопулосом этим… как привет из лучшей жизни.
Муж мой никогда особо не интересовался, что я из себя представляла в юности. Дескать, мало ли! Всё травой поросло. Но странное дело: узнал, что в кино ухожу, слова не молвил. Будто так и надо. Пять дней по утрам намазывает мне хлеб маслом. Чего ты ржешь! От него обычно чашку чая не дождешься налить. Сама за всеми прислужничаешь. Я думала, он изворчится из-за этих съемок. Ничуть! Возвращаюсь, он спозаранок на ногах, яичницу жарит, хлеб маслом мажет. Не знаешь, что это значит? Ну почему, я довольна. Странно просто.
Никому я, кроме теб, Верунь, про это кино рассказывать не стану. Скажут, что интересного – ночами мерзнуть. Так-то оно так, да все же не так. Ощущение внутри… тихой радости будто. Я ведь думала, ничего в моей жизни уже не произойдёт. По молодости жутко психовала, когда кто-то рядом о внуках мечтал – эгоисты, говорила! Не для вашей прихоти детей рожают! А сама?.. Будет у старшей ребенок – вот и мне будущее. Не будет – зря небо прокопчу. Не дура ли?! Деградация, Вера. Не спорь – деградация… Так что, низкий поклон, что кто-то в хорошем деле дал поучаствовать. Наверное, никогда уже не доведётся. А рассказать – кто же поверит в праздник, описанный такими обычными словами?.. К тому же, город киношников так и не видел. Было? Не было? Как проверить? Ночью нормальные люди спят. Массовка тоже скоро в себя придет. На плотине следа от нас не останется.
Вот так всё в пыль и превращается. Жалко.
Помнишь, какими мы были, Вера! Правильно, что не едешь на меня смотреть. Стыдоба. Тётка с авоськами. Это я-то – заводила курса в прежние времена!.. Кстати. Не хотела об этом пока, но трудно удержаться… Ассистент сегодня сказал, что греку кто-то из массовки понравился. И у него есть мысли о продолжении темы. Ну, типа, что с некоторыми за границей стало. Не исключено, кого-то могут позвать в Москву, доснимать эпизоды. Соображаешь, что это значит?! Про меня? Нет, про меня лично ничего не говорил. Пока без фамилий. А если я – там? Ой, разворошилось нутро! Страшно. Ежели что – ведь всё кувырком полетит! Что делать-то, Ве… Алё, Вера? Алё! Разъединили.
Хотите еще историй? Их есть у меня. Подпишитесь! И не забудьте поставить лайк :) Пожалуйста))))