Да, понимаю, утверждение спорное, за 160 лет мы уже привыкли, что «обломовщиной» называют апатию, рутину, личностный застой, лень. Но так ли это абсолютно? Давайте попробуем разобраться с высоты нашего 21, психологически грамотного века.
Вначале замечу, что сам автор, рассказывая нам об Илье Обломове, необыкновенно лиричен и тонок, мягок и душевен. Тогда как персонажи - посетители в начале романа, а затем Тарантьев, братец госпожи Пшеницыной – описаны Гончаровым остро, едко, с сарказмом, а местами даже и зло.
И все же роман проникнут грустью и сожалением. Грустью о человеке, который был наделен «пылкой головой, гуманным сердцем» и «детской, светлой» душой. Но совершенно не наделен даже минимальной способностью действовать. Для этого ему постоянно был нужен внешний толчок – Андрей Штольц, Ольга Ильинская или даже дети Пшеницыной. Помните «Сон Обломова»? Эта сказочная деревня, где даже мухам лень жужжать, а жители ее от барина до последней собаки живут как будто в райском саду и питаются молочными реками и кисельными берегами. Поэтому маленькому барчуку самому натягивать чулочки – нельзя, бегать – нельзя, играть с мальчишками и с собаками – нельзя.
Расшибешься, употеешь, замерзнешь,– твердят мамушки и нянюшки и отучают ребенка чего-то хотеть, куда-то бежать, двигаться и действовать.
Сейчас бы это назвали синдромом выученной беспомощности: мир опасен, я слабенький и маленький, лучше никуда не стремиться, тихонечко лежать на своем диване, это безопасно:
«Вчера пожелал, сегодня достигаешь желаемого страстно, до изнеможения, а послезавтра краснеешь, что пожелал, потом клянешь жизнь, зачем исполнилось, — ведь вот что выходит от самостоятельного и дерзкого шагания в жизни, от своевольного хочу. Надо идти ощупью, на многое закрывать глаза и не бредить счастьем, не сметь роптать, что оно ускользнет, — вот жизнь! Кто выдумал, что она — счастье, наслаждение? Безумцы!"
Да. Все это так. Но давайте внимательно прочитаем вот этот монолог Обломова:
«Рассуждают, соображают вкривь и вкось, а самим скучно – не занимает это их; сквозь эти крики виден непробудный сон!.. Под этой всеобъемлемостью кроется пустота, отсутствие симпатии ко всему!.. – Ни у кого ясного, покойного взгляда, – продолжал Обломов, – все заражаются друг от друга какой-нибудь мучительной заботой, тоской, болезненно чего-то ищут. И добро бы истины, блага себе и другим – нет, они бледнеют от успеха товарища… Он пять лет носит одну мысль в голове, одно желание: сбить с ног другого и на его падении выстроить здание своего благосостояния…
А посмотри, с какою гордостью и неведомым достоинством, отталкивающим взглядом смотрят, кто не так одет, как они, не носят их имени и звания. И воображают несчастные, что еще они выше толпы: «Мы-де служим, где, кроме нас, никто не служит; мы в первом ряду кресел, мы на бале у князя N, куда только нас пускают»… Разве это живые, не спящие люди?... Третьего дня, за обедом, я не знал, куда смотреть, хоть под стол залезть, когда началось терзание репутаций отсутствующих: «Тот глуп, этот низок, другой вор, третий смешон» – настоящая травля! Говоря это, глядят друг на друга такими же глазами: «вот уйди только за дверь, и тебе то же будет»… Зачем же они сходятся, если они таковы? ... Стараются залучить громкий чин, имя. «У меня был такой-то, а я был у такого-то», – хвастают потом…
Что ж это за жизнь? Я не хочу ее… Все, вечная беготня взапуски, вечная игра дрянных страстишек, особенно жадности, перебиванья друг у друга дороги, сплетни, пересуды, щелчки друг другу, это оглядывание с ног до головы… Скука, скука, скука!.. Где же тут человек? Где его целость? Куда он скрылся, как разменялся на всякую мелочь? ... Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены света и общества! Что водит их в жизни? Вот они не лежат, а снуют каждый день, как мухи, взад и вперед, а что толку! … Разве это не мертвецы? Разве не спят они всю жизнь сидя? Чем я виноватее их, лежа у себя дома и не заражая головы тройками и валетами?»
Это же просто манифест даунтшифтера конца 20 века! Когда уставшие, измотанные люди отказывались от пропагандируемых обществом благ, карьерного роста, денег, материальных ценностей. Они бросали вызов себе и миру для достижения свободы, творчества, самореализации.
Так что только одного завершающего шага не сделал Обломов на этом пути. Он сказал «А»: «Жизнь есть поэзия. Вольно людям искажать ее!.."
Но не сказал «Б» - не начал, к примеру, писать, излагать свои мысли на бумаге. Зато он охотно и довольно успешно занимался уроками с детьми госпожи Пшеницыной. Выйдя за рамки сословных ограничений, он мог бы стать, например, прекрасным учителем.
А так… провел свою жизнь на диване в созерцательности, неторопливости, сохранив мягкость души и чистоту сердца. «Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи» - заключает Штольц.
Наверное, потому и грустит Гончаров, что таких, как Штольц - мало, а такие, как Обломов – самоустранились и не готовы действовать. А хорошо живется на Руси проходимцам тарантьевым и оборотистым «братцам».
Согласны? Или поспорите со мной?
#русская литература #гончаров #обломов #что читать #психология #дауншифтинг #книжнаяаптека_отзывы
- Благодарю за ваши лайки, они развивают канал и придают автору уверенности!
- Приглашаю подписаться, чтобы не пропустить новое интересное о литературе, книгах и театре.
- Заходите, приглашаю общаться.