Елизавета Апраксина.
-"Але, это Лиза"
-"Какая Лиза, я работаю!"-кричал в трубку Далек. Шли репетиции, а во время репетиций Далек был невыносим, конфликтовал с режиссерами.
Приехав тогда после первой встречи в Ленинграде в Москву, Лиза позвонила Олегу в театр, решила проверить помнит ли он ее? А он забыл. Когда Далек работал, он не помнил ни о чем, во время репетиций был невыносим, конфликтовал с режиссерами.
Решила забыть и Лиза. Коренная ленинградка, внучка знаменитого литератора Бориса Эйхенбаума, никогда не была обделена мужским вниманием.
Красивая, обаятельная Лиза работала монтажницей на киностудии Ленфильм. А ее дед Борис Эйхенбаум очень дружил с Григорием Козинцевым. На съемках «Короля Лира» у Козинцева они и познакомились с Олегом Далем. И начался роман.
Свадьбу Лиза с Олегом играли скромно, были только свои. Это была уже третья свадьба Олега. А потом началась их тяжелая совместная жизнь.
С этого времени на все съемки Лиза ездила с ним. А Олег, наконец нашедший семью, решил, что теперь все наладится - он будет приходить домой, а дома- горячий обед и ужин, чистая одежда, газеты, книги.
Олег много читал, начал вести дневник, писать рассказы.
И наконец, кажется, дождался роли! Большая удача в "Современнике". Приехал знаменитый английский режиссер Питер Джеймс.
«Двенадцатая ночь»
Из дневника Олега Даля:
«Март-апрель 1975
"Двенадцатая ночь"
Спектакль за 40 дней. Парню 35-37 лет. Удивительно профессионален. Я очарован? (Неправильно) Работа с ним еще раз подтвердила правильность моего пути, правильность моей методы, правильность моих принципов. В результате Эндрю Эгьючик»
Далёк был актер редкий, огромного диапазона. И эту роль полюбил сразу. Дурачился, как ребенок. Мечтал о премьере. Это, конечно, была его роль…
Несчастье случилось во время спектакля "На Дне". Даль случайно подвернул ногу. Ходить не может, а завтра играть "Двенадцатую ночь". Но "Современник" театр-команда. И замена нашлось быстро, за одну ночь. Даля заменили Константином Райкиным. Незаменимых нет!
-"Не единственный, не единственный"!
Бывало так: высокая температура. В спектакле есть замена, но позвонили, попросили: сыграй пожалуйста, ты же лучше всех. И возникала иллюзия, что он действительно нужен, и он готов был обманываться тем, что вроде бы незаменим. И играл. В глубине души он надеялся, что спектакль заменят. Но они заменили его.
- "Далик, милый, теперь они должны к тебе приползти на животе и просить прощения" -жалел Далька Виктор Шкловский. Но никто не приполз. А Далёк обиды не простил. И вскоре в очередной раз ушел из "Современника". Обиделся Далек, обиделась и Волчек.
Из дневника Олега Даля:
«Получил страшной силы заряд ненависти к театру "Современник". Сейчас труднее вахтера найти, чем артиста даже талантливого. Эрман- директор театра. С эти вонючим гадюшником взаимоотношения закончились - начались счеты. Началось безразличие! Началась моя ненависть! ...Эмоции, эмоции, чепуха!»
Из дневника Олега Даля
"Я+Ефремов+Рощин+Виктюк+Волчек+Табаков?????? Интересно, что получится?
Кто-то из этой формулы выскочит. Выскакиваю я!»
Далек метался в поисках своего режиссера. А режиссеры метались в поисках своего Далька. И если вдруг все совпадало - и сценарий, и режиссер, и Далек в вызывающе броском вишневом пиджаке мог бросить режиссеру: "Роль вроде бы неплохая. Если сойдемся в позициях, может быть и соглашусь". И если сходились и намечался шедевр, тут вступало в бой начальство от кино.
«Женя, Женечка и Катюша»
«- В нем нет стихийного обаяния, Вот Чирков в Максиме стихийно обаятелен.
- В его облике не хватает русского национального начала.
- Если герой нужен интеллектуальным мальчиком, все равно Даля для этого не хватит.
На пробах фильма "Женя, Женечка и Катюша» Булат Окуджава и Владимир Мотыль пытались отстоять 25 -летнего артиста на худсовете Ленфильма.
- У Даля огромная перспектива. В пробах раскрыт лишь небольшой процент его возможностей. Моя вера в Даля безусловна. Она основана не на моих ощущениях, а на тех работах, которые им были показаны в «Современнике».
- Сценарий писался в расчете на Даля, на него, на его действительные способности. Женю может сыграть только Даль.»
Дела у Далька в тот момент были никудышные, после очередного скандала, он ушел из "Современника", нигде не мог устроиться. Сорвал две пробы у Мотыля - был не в форме. Но Мотыль упорно назначил третью пробу. Хотя вердикт худсовета - Даля не утверждать! Кто он такой? Он не Алейников!
А они отстояли! И получилась! Настоящее кино. И роль Жени Колышкина - одна из лучших.
Однако судьба у фильма не сложилась, как у многих фильмов, в которых снимался Даль. Фильм «Женя, Женечка и Катюша» прошел «третьим эшелоном». Никто и не видел почти.
«Земля Санникова»
"Олег, милый! Не злитесь, не психуйте, а внимательно прочтите, все, что я вам пишу.
Я надеюсь, вы еще не потеряли своего актерского самолюбия. Я твердо высказала свое мнение на Худсовете, что песню Крестовского в "Земле Санникова" надо оставить в вашем исполнении. Рада, что появляются сторонники моего мнения, но никто не спорит, все молчат. Это ужасно… Вы можете отстоять свою честь, добиться перезаписи. Напишите несколько слов Чухраю. Нельзя же тихо смириться, а потом беситься. На кого? На самого себя из-за неуместного здесь самолюбия? Ваша О.Б"
Но он не написал никому, никого ни о чем не попросил. Гордый был. Когда композитору Александру Зацепину не понравился ни один из четырех дублей спетых им в фильме «Земля Санникова», и кто-то даже сказал, что мол Даль не в форме (выпил - петь не может), Олег задушил обиду и ушел.
Из дневника Олега Даля:
«Х и У клинические недоноски со скудными запасами серого вещества, засиженного помойными зелеными музами. Здесь лечение бесполезно. Поможет полная изоляция»
Песню в исполнении Даля то вставляли, то вынимали назад. В итоге песню в фильме «Земля Санникова» спел Олег Анофриев, спел замечательно, очень похоже на Даля. Но Даль переживал ужасно. Фильм не получился, сценарий испорчен, съемки раздражали, песни спел не он. А фотографию для обложки журнала "Искусство кино" просили его.
Из дневника Олега Даля:
«У них нет искусства в кино, почему моя рожа должна принадлежать ихнему журналу? Моя рожа, это моя рожа и больше ничья!»
Вообще-то Далек пел замечательно, и в кино, и в жизни, и в театре. И если бы тогда существовал такой жанр, как мюзикл, он и здесь был бы идеальным исполнителем. А еще он был уникальным комедийным актером –легким, смешным. Только вот все такие роли ему не достались. Их сыграл другой – тот, кого привела за руку мама.( речь идет об Андрее Миронове)
«Герой нашего времени». Печорин.
Из дневника Олега Даля:
«Смотрел своего Печорина....Хорошо!!! Иду правильно...Заполнена каждая секунда. Многопланово напряженно. и не заигрывая со зрителем. Через 15 лет встретился вновь с Эфросом. Мой режиссер.»
«Экипаж»
Отвергнутые сценарии Даль по обыкновению складывал в туалете. Там, где им и было место. «Безымянная звезда» Казакова, «Ирония судьбы или с легким паром» Рязанова, Гайдаевский Хлестаков, «Экипаж» Митты. С этого злополучного «Экипажа» и начался конфликт на Мосфильме. Даля вызвали на пробы, вызвали больного воспалением легких с температурой. Снимали фрагмент катастрофы, замотали Даля в бинты. На следующий день вызвали опять на пробы, опять в бинтах. Он отказался. Сказал Митте по телефону: «Слушай, я весь забинтованный, меня там не видно. Забинтуй себя, ходи сам. Потому что все это никому не нужно». И в результате он отказался сниматься в «Экипаже». Но здесь существовало правило – отказываться от ролей нельзя!
В Гостелерадио тоже существовал запрет снимать Даля. Его очень не любил председатель Гостелерадио Лапин.
Из дневника Олега Даля:
«Нет, не вписываюсь я в их систему. Систему лжи и идеологической промывки мозгов. Ну что ж, мразь чиновничья, поглядим, что останется от вас, а что от меня?»
«Отпуск в сентябре»
Режиссер фильма «Отпуск в сентябре» Виталий Мельников с самого начала знал, что лучшего исполнителя роли Зилова быть не может. Даль был словно рожден для этой роли. Но режиссер понимал, что, если только заикнется о том, что решил снимать Олега, мгновенно сработает вся эта чиновничья машина. И Мельников молчал. Пробовал других артистов. Даже Богатырева, даже Михалкова. И чем дольше длился процесс подготовки к съемкам, тем больше он убеждался в том, что другого Зилова быть не может. Он позвонил Далю только тогда, когда была уже готова экспедиция в Петрозаводск.
- И когда же пробы? - спросил Олег.
- Никаких проб не будет, а вот нужно будет завтра вместе с Лизой тихонько уезжать в Петрозаводск. Потому что всем нам будет свободнее, если начальство будет подальше.
Мельникова пугали, что Даль пьет и может сорвать съемки. Но
за весь съемочный период ни разу Олег не просто не пил и был целиком погружен в картину, он жил ею каждый час.
18 августа у Даля кончилась «подшивка» и пить начали даже те, кто никогда в жизни не пил. Вызвали жену Лизу, как всегда. Жена приехала, она знала, что надо делать, как привести его в чувство.
Высокие начальники посмотрели фильм и …сказали, что фильм принят и принят с благодарностью. После этого прошло 8 лет, картину никто не видел, ее никто не показывал, пока не началась перестройка и всеобщий кинематографический бунт.
Даль был совершенно удручен. Он не брал других работ, он просто не знал, что ему делать дальше.
Теперь Олег часто просыпался посреди ночи. Страшное искаженное гримасой лицо начальника актерского отдела Мосфильма Гуревича заставляло Олега просыпаться в холодном поту.
«Кто вы такой? – кричал Гуревич. - Вы думаете, вы артист? Да вас знать никто не знает! Вот Крючков приезжает в другой город, там движение останавливается. А вы рвач! Вам только деньги нужны!»
Олег молчал, сжимая кулаки, еще минута и ударит. Пришел домой, трясущимися руками сел писать письмо Гуревичу. Писал и рвал написанное. Очень уж хотелось сняться у Марягина в «Незваном друге». Словно знал, это последняя роль. Других не будет.
«Незваный друг»
Вспоминает актриса Ирина Алферова: «Он был в одном свитере, вот когда снимался, там джинсы и всё. По-моему, это была его единственная одежда. И вот несколько у нас таких было после этого встреч в Доме кино, когда показывали уже картину. И вот он тоже меня так прямо схватил за руку, помню, внизу под лестницей мы сели. С этой стороны я села, и он так держит меня за руку: - Ой, как же я хотел тебе что-то сказать, что-то я хотел сказать, что-то… Я говорю: - А что? Что-то вот не складывается? Не складывается, - и вот что-то такое мне накидал, какой-то вот ужас. Я поняла, что вот прямо совсем уже всё"
За 3 года до смерти.
Из письма Олега Даля Анатолию Эфросу:
«Анатолий Васильевич! Потерпеть – Вы говорите потерпеть. Пожалуйста. Но для терпения нужны условия. Вот вы живете рядом с театром, у вас есть кабинет и, конечно, возможность слушать музыку. А тут –пилишь в театр час двадцать минут – только туда, да еще в городском транспорте, да еще не дай бог тебя узнает кто-то и приставать начнет. Какое уж тут искусство? На спектакль стараешься за час приехать, да свет в гримерной погасить, чтобы как-то сосредоточиться.»
Анатолий Эфрос свое слово сдержал. Помог устроить обмен и получить квартиру на Смоленском бульваре. Но Далек уже был на том градусе невозможности бытия и в этом театре, что ушел, даже не простившись с Эфросом. Он ждал Гамлета и не дождался. Репетировал Дон Жуана Радзинского. И пьеса нравилась. Но Эфрос уехал в Америку ставить другой спектакль, и Далек ушел из театра на Малой Бронной… ушел в Малый театр. Перед самым Новым годом его срочно ввели в спектакль «Берег» на роль умершего Алексея Эйбоженко. 31 декабря, в день спектакля, Даль находился не в лучшей форме.
На этот единственный в Малом театре спектакль пришел директор театра Царев. Олег волновался, голос дрожал, речь замедленна, сильно мешал суфлер.
Олегу казалось – полный провал. Вечером писал объяснительную записку Цареву. Хотя никто не просил. Олег считал, что он должен все объяснить, хотя бы самому себе. «Ввод был мной провален, и вся вина лежит полностью на мне.» Писал и рвал, писал и рвал. «Безответственность к репетициям, непозволительный проступок - позволил себе перед спектаклем выпить пива. Уверяю вас – мною сделаны жесткие бескомпромиссные выводы.
Все, что произошло со мной, это страшно. Это не болезнь. Это распущенность. Еще не поздно…Борьба с собой не на жизнь, а на смерть»
Смерть.
Он ушел очень странно. 3 марта 1981 года.
Из воспоминаний Валентина Гафта: «Олег поехал в Киев на пробы. Вечером ужинал у знакомого актера в гостях, остался ночевать, лег не раздеваясь, не поехал в гостиницу. Утром встал, выпили кофе чай, уезжая сказал не до свидания, а прощай. Пришел в гостиничный номер свой, закрылся, что там произошло не известно, говорят какой-то таблеткой подавился, или что…но когда открыли дверь, потому что ему надо было на пробы, а его не было, он оказался в номере, а номер был закрыт, сломали дверь, он уже …уже его не было…»
Он был один. В пустом номере. Его нашли, подавившемся собственной рвотой… И стыдно позвать и некого…
Когда в Киеве Лизе выдали маленькую бумажечку «Заключение о смерти», у нее перехватило дыхание. Валя Никулин схватил, прочитал. И стал быстро что-то сочинять про больное сердце, про таблетку. Нельзя, чтобы кто-то узнал -как на самом деле …Лизе было все равно. «Виновата. Виновата только я одна…если бы я была рядом».
Олег уезжал всего на два дня, на пробы. Переболевший пневмонией, худой, и без рентгена все ребра видны, бородатый – так нужно для проб. Лиза проводила до лифта, дала чемоданчик в руки, до встречи!
Если бы она поехала с ним в Киев, то он был бы жив!
После смерти.
На столе Олега в квартире -календарь. В календаре запись - 5 марта. Утром ВГИК, вечером – Малый. Студенты-ВГИКовцы курса Алова-Наумова, на котором преподавал Олег, так и не дождались своего любимого педагога. Олег тщательно готовился к занятиям по мастерству актера. Хотел кому-то передать то, что знал и умел сам. 26 февраля – сцена Башмачкина и Поприщина, сцена Пилата и Иешуа, сцена Гамлета и Офелии. До смерти оставалось 5 дней.
После смерти Олега Лиза раздавала его рубашки. Одну – Светлане Крючковой, другую – Ирине Печерниковой.
Ромео, Гамлет, Макбет, Паратов, Карандышев, Арбенин, Достоевский, Блок, Паганини не сыграны…Разрешение на Лермонтовский вечер пришло в день похорон. Можно. Играйте, а играть не кому.
2 черных квадратика в «Вечерке» и «Московском комсомольце». Ведь он даже не заслуженный. Люди звонили друг другу. Умер Даль. Даль? Умер? Слышал, умер Даль? Не может быть. На площади перед Малым театром собралась огромная толпа. Нет, не толпа, люди, которые его любили. А он и не знал, что их так много. Незаменимые есть. «Нелюбимый дом» хоронил своё блудное дитя, как самого любимого сына. Где-то среди тех, кто любил Олега, тихо плакала женщина, о которой никто не знал. Та, к которой он ездил после занятий со студентами. Ребята провожали его шумной толпой, а он, закрыв лицо воротником, чтобы не узнали, исчезал мгновенно. Его ждала Лена. Лиза об этом так и не узнала. Никогда. И слава богу.
«Уходит Даль куда-то в даль
Не затеряться бы в дали.
Немаловажная деталь
Он все -тки Даль, а не Дали…"
(Валентин Гафт )
Автор - Марина Кочнева. Первая часть статьи - https://zen.yandex.ru/media/id/5fa27b233bb45f0d3f74ea9d/62b97edd57c2b3501651b7e5
Другие статьи о наших кумирах - "Николай Олялин. Поэзия любви и смерти" https://zen.yandex.ru/media/id/5fa27b233bb45f0d3f74ea9d/nikolai-olialin-poeziia-liubvi-i-smerti-62acaf610abf9c11915959cc
Понравилась статья? Подпишись на канал.
Мой телеграм канал https://t.me/marinaproduct