В одно прекрасное августовское утро алкашка со стажем и романтичным именем Любовь проснулась после многодневного запоя. Сердце забилось чаще. Где-то очень глубоко внутри кольнула совесть. В гудящую от похмелья голову закралась мысль : « А дети-то, ё-моё, есть небось хотят»... Но тут же вспомнила, что детей ещё недели две как забрала опека. Так что можно расслабиться. Поднялась. Выглянула в окно. На соседнем участке как всегда, не разгибая спины пахала соседка, Анька.
Хлебнула воды из ведра,пошатываясь вышла на крыльцо с проваливающимися, давно не видавшими краски досками.
- Аньк.
- Чего тебе?
- Сёдня какой день?
- Ну, суббота. А тебе не всё ли равно?.
- Ну, давай, начинай воспитывать, выдра... Тебя не спросили... Чё начинаешь то? Трудно просто сказать что ли!
Соседка молча развернулась и ушла в дом. Заурчало в животе. Есть охота. Да и опохмелиться бы не мешало.
- Лёх,- позвала она громко своего сожителя и собутыльника,– Лёёёхааа, ты где есть то?
Лёха, спавший прямо под кустом разросшейся сирени нечленораздельно замычал в ответ.
- А, вот ты где...
- Ммммм...
- Хорош храпеть, вставай.
- Чё те надо ?
- Чё... В магаз иди сгоняй.Жрать в доме шаром покати.
- А деньги?
- Ну пусть в долг даст Тонька.
- Не... Не даст она. Мы за те разы ещё не расплатилися...
- А...
- Аньк... Аняяяя...
Та выглянула в окно.
- Чего тебе?
- Займи хоть рублей двести. На хлебушек, а?
Она улыбнулась во весь щербатый рот.
- А отдавать чем будешь? С пособий детских?
- Ну вот чё начинаешь опять! Тебе то чё? Отдам же!
- Шла бы работать. Вот на уборку овощей людей набирают. Хватит уж пить-то. К детям бы хоть съездила. Леночка твоя вон, неделю уже болеет.
- Откудова знаешь?
- Была у них позавчера. Гостинцев отвезла. Мамаше же некогда!
- Да пошла ты...
Люба развернулась и ушла.
Однако, голод не тётка, и в сумерках колоритная пара пригнувшись двинулась на дело, прихватив лопату и дырявое, оставшееся ещё от Лёхиной бабки, ведро. Услышав возню на задах залаял Шарик. Любка прошептала Лёхе : « Давай, не шуми, а то выйдет ещё». Они затаились ненадолго. Шарик ушел в будку, а воришки продолжили своё дело. Прямо ночью они наварили картошки и наелись от пуза, запивая добытой вчера сивухой...
Утром, Аня увидела, что на её огороде выкопано несколько рядов картошки. Возмущённая женщина уже было направилась к соседям. Ведь кроме них, никто не промышлял воровством. Но, подумав, остановилась. В голове её возник план...
Вечером того же дня, Аня вышла в магазин. На лавочке, около своего уютного палисадника в цветастом платочке и застиранном переднике сидела баба Надя в ожидании свежих новостей или событий...
- Баб Надь, здравствуй!
- Здравствуй, Анечка.
- Сидишь, гуляешь?
- Ага... Вышла вот, воздухом подышать...
- Баб Надя, у тебя ведь на той неделе пододеяльник спёрли?
- Унясли, идолы...
- А у меня вчера ночью картошку покопали вот.
- Не инача, как Любкиных рук дело! Пьють, собаки...
- Да... Я тоже на них думаю...
- У меня к тебе просьба, баб Надь.
- Чё?
- Ты, когда Любку увидишь, скажи, мол, что Анька, я то есть, наследственная ведьма, и что могу порчу навести или наговорить...
- Чё ет ты удумала, девка?
- Припугнуть хочу алкашин этих, да и проучить, если получится...
- Ну дык чё жа, скажу...
- Ладно... Пойду я, а то магазин закроют...
- Иди, иди дитё...
А вскоре появилась и Любка. Уже навеселе, она пошатываясь тащилась в магазин, за добавкой. Увидев старушку, остановилась.
- Чё, бабка, сидишь, женихов выглядываешь?
- А то! Я жа ишшо у самом соку... А ты куды, у магазин, либо?
- Ага... За хлебушком вот иду.
- Знамо дело... За хлебушком... Аня вот тожа прошла только туды.
- Аааа, язва энта...
- Дык чё жа, язва. Ишшо какая... Я жа её и с детства знаю. Ты, Любаша с ней поосторожнея.
- А чё?
- Дык... Ведьма она. И мать яё, и бабка. Усе колдовками были. Усё село их боится. От... Вы жа недавно тута живётя... Не знаитя...
- Алкашка насторожилась....
- Не может быть!
- Ды я тебе гутарю... Так и есть...
- Ну и ну!
Люба почесала засаленные волосы...
- Пошла я, ну тебя...
Пройдя сотню метров, она столкнулась с Аней нос к носу. Опустив глаза, поздоровалась.
- Как дела, Люба?
- А чё?... Хорошо...
- А у меня вот, кто-то картошку ночью выкопал. Не слыхала ночью-то ничё?
- Нее... Спали мы с Лёхой...
- Дааа... Беда... Я ведь её заговорила ещё при посадке-то...
- В смысле заговорила?
- Да... Я ведь умею кой-чего... Теперь кто съест заговоренной картошечки, тот быстренько на тот свет отправится...
- Ну-ну... Заливай... А сама бы как ела?
- Так я от воров. Другим то чё!
В животе у воровки сжался и заныл желудок. « Ну вот! Началось!»,– подумала она, и двинулась прочь, подальше от « колдуньи»...
В магазине, шустрая продавщица Тоня, увидев прочернелое лицо Любоньки тяжело вздохнула.
- Че пришла? Долг принесла?
- Нет пока... Я, Тонь отдам, дай ещё одну,а? Я ей Богу, отдам в среду всё!
- Шла бы ты отседова... Сколько можно уж!
- Ну дай...
- Иди, сказала. Ничё не дам, пока не расплатишься!
Люба махнула рукой и повернулась к выходу. Потом вернулась.
- Тонь...
- Не дам!
- Я это... Спросить хотела...
- Чё ещё?
- А правда Анька, соседка моя, ведьма?
Та рассмеялась.
- Иди давай!
По дороге домой ей встретился дед Петя.
- Чё, Любка заправилась уже?
- Не твоего ума дело...
- А.. Ну ладно...
- Дядь Петь...
- Чё?
- Аньку, соседку мою знаешь?
- Ну.
- Правда чтоль, ведьма она?
- Конечно! Усе бабы ведьмы!
Сердце пьянчужки забилось быстрее. В голове, отравленной алкоголем пульсировала мысль : « А что, если и правда?» Дома, она окрикнула сожителя: « Лёха! Собери картоху.Надо вернуть». Но Лёха, храпевший в сенях, даже не пошевелился. Тогда она быстро собрала остатки картошки в мешок, поволокла его к соседке.
- Ань! Анечка!!!
- Чего тебе?
Та бросила мешок ей под ноги.
- Прости ты нас. Бес попутал! Чё теперь будет то, Ань? Прости, а?
Та, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, сдвинув брови ответила: « Я, конечно понимаю, что жить тебе охота, но сделать ничего уже нельзя. Заговор невозвратный, понимаешь?».
- И чё? Не со зла я... Так... Жрать хотели. Прости,а? За пару вёдер картохи сдохнуть, да? Злая ты...
- Поговори ещё!
Та осеклась. Стояла молча, опустив глаза.
- Не стыдно тебе. Молодая баба, всё пропила. Разве можно так! Детей нарожала и бросила. Совсем совести нет!
- Ань...
- Есть один вариант. Но не знаю, выдержишь ли?
- Чё делать надо?
- В храме исповедаться, причаститься и потом в течение сорока дней надо каждый день в храм ходить, молитву одну читать. Один день пропустишь и всё... Хана тебе. Ну и, самое главное, пить нельзя ничего, кроме святой воды. Нарушишь - в течение трёх дней подохнешь!
- А по другому никак?
- Нет!
- А где я столько святой воды-то возьму?
- В храме бутылочку нальёшь и дома в воду просто добавляй по три ложки, поняла?
- Да...
Она с ненавистью посмотрела прямо в глаза «ведьмы», но ничего больше не сказав, понурая ушла восвояси. Дома, растолкала муженька.
- Лёх, ты как?
- Плохо... Башка болит и тошнит чет... Рассказала о том, что случилось. Тот, уставился на неё непонимающим взглядом.
- Ну ты даёшь! Совсем что ли? Плетёшь не пойми чё...
- Правда это. И бабка Надя и дед Петя подтвердили про неё.
- И чё теперь?...
- Будем лечиться...
- Пошла ты...
- Сам ты пошёл...
Утром, полная решимости, Люба пошла расталкивать супружника, чтобы идти в храм, но дома его уже не было, и она пошла одна. Пить не стала... А вечером закадычный друг Лёхи, Васька Егоров прибежал к Любке и испуганно заголосил : « Люб, там это... Твой... Лежит... Чёт не дышит»... Выпили они какого-то палёного спирта. Не выдержал измученный организм алкаша очередной отравы, надо госпитализировать срочно, иначе не выживет... Так сказал о Лёхе приехавший на место доктор... Но Любка ему не поверила. Она решила, что это заклятие...
Пока Лёха лежал в больнице, всё сказанное Анькой она выполняла безоговорочно. Под конец и спиртного-то уже не хотелось... Она взглянула на свою жизнь трезвыми глазами и ужаснулась. Плакала и молилась уже от всей своей заблудившейся души...
Через несколько месяцев забрала детей, вычистила огород, устроилась в местную школу техничкой. Жизнь стала потихоньку налаживаться... Выписавшийся Лёха присоединился к движению « трезвость - норма жизни». Оказалось, что человек-то он неплохой...
А вот Аньку они всё-таки побаивались... И несмотря на то, что баба Надя «раскололась» и рассказала об их сговоре, продолжали обходить двор соседки стороной...