Студенческие годы. Часть девятнадцатая.
Это лето было исключительно солнечным, добрым и счастливым. По крайней мере, все мои каникулы. Я купалась в ласковой Волге (вернее в Куйбышевском водохранилище, которое поглотило и старое Никольское, и речку Черемшан), в солнечных лучах, в любви близких мне людей. Мамочка в то лето была такая веселая, озорная, папа внимательным и заботливым. Танюша ждала ребенка, оставалось не так уж много. Володя был с ней рядом, ещё вполне вменяемый и непьющий. К нам приехали гости. Жили с нами бабуся и двоюродная сестра Лариса. С Ларисой мы подружились в то лето. Ходили вместе и на Волгу, и в кино, и даже на танцы. Лариса стала очень симпатичной девочкой, выглядела уже девушкой для своих шестнадцати лет. Мы в то лето много фотографировались. Фотографом была Танюша. Ей с животиком в кадре быть не хотелось.
Но в конце каникул пришла, можно сказать, беда. На папу написали анонимную жалобу. Его вызывали в районо в Мелекесс. В жалобе написали, что папа не сошёлся с коллективом. Да уж, не сошёлся! С ворами не сошёлся характерами. Как он с ними боролся - отдельная история. Школа-интернат для нечистых на руку личностей была золотым дном. И тут явился "какой-то" и начал притеснять привыкших жить на широкую ногу. Я была на одном таком суде. Обвиняемой была кастелянша. Она воровала постельное белье, заменяя на какое-то тряпье из личных запасов. А, может быть, не только из личных. Одним словом, обиженных хватало. Да ещё один человек очень хотел занять место папы.
Мы с Таней написали письмо в "Учительскую газету". Рассказали, какой честный наш папа, что мы им гордимся, что пошли по стопам своих родителей, выбрав профессию учителя. От папы отстали, но он решил уехать из Никольского. Его назначили директором средней школы в Ундорах, курортном селе, недалеко от Ульяновска. Родители переехали.
Танюша сдавала госэкзамены глубоко беременной, а в сентябре родила сыночка. Его назвали Олегом. Увидела своего племяшку я только следующим летом. Жить и работать Таня и Володя остались а Никольском. Квартиру им дали в учительском восьмиквартирном доме.
А я грызла гранит науки, выясняла отношения со Славой. У нас тоже была беда. Студентов горного института выселили из студгородка и перевели в общежитие на Васильевский остров, на Малый сорок. Встречаться стало в разы труднее. Были случаи, что мы гонялись друг за другом, а встретиться не могли. Я еду на эскалаторе вверх и вижу Славу на эскалаторе, который идёт вниз. Мы перебегаем на другую сторону и снова разьезжаемся.
Как-то само собой пришло осознание, что неплохо бы нам пожениться и жить вместе, чтобы не терять время на поиски друг друга.
Я съездила со Славой в Нарву и познакомилась с будущей свекровью. Мы друг другу понравились. Мама Славы работала на Кренгольмской текстильной мануфактуре, самой крупной в Европе. Она была очень шустрая, деловая. Про меня она сказала: " Ох, какая хорошая девка, сынок! Не упусти!"
К ноябрьским праздникам приехала моя мама знакомиться со Славой и его матерью. Они встретились, поговорили и решили, что свадьбу надо провести весной или летом. Пыл наш охладили, и будущая свекровь, с чувством выполненного долга, уехала домой, а моя мама осталась. Совместная жизнь, увы, откладывалась до весны.
Стояла поздняя осень. Небо над городом висело серое, свинцовое. Дул пронизывающий ветер с дождем. Но мама времени в Ленинграде не теряла. Мы с ней, не обращая внимания на холод и дождь, обошли весь Гостиный двор, Пассаж, Синтетику, что рядом с нашим студгородком, и купили мне все приданое: красивое постельное белье, одежду, импортное нижнее белье, пеньюар, и т.д. и т.п. Я была экипирована, можно было на этот счёт быть спокойной. Уезжая, мама сказала, что они с папой ждут нас на зимние каникулы, и улетела в Ульяновск.
