Петр I. Предания, легенды.

У каждого народа знания и представления об историческом прошлом сохраняются письменно: в летописях, хрониках, документах, сочинениях авторитетных историков. Эти источники формируют и закрепляют в умах людей чаще всего одну — общепринятую, «официальную» — версию былого, которая и признается большинством людей как непреложная истина. Однако у каждого же народа существует и другая — устная, неписанная — история, хранимая и передаваемая по традиции от поколения к поколению, от дедов к внукам в преданиях, легендах, сказках, анекдотах. В этой истории есть свои герои и злодеи, свои причины и следствия, даже, случается, и хронология своя.

«Сказка!» — скажет иной читатель пренебрежительно, перелистнув страницы нашего сборника. Да, оказывается, история народа оживает и в сказке, таком несерьезном, по мнению многих современных людей, жанре фольклора. Но оживает она в каком-то особенном, преломленном виде. Взгляд людей на свою историю здесь очень избирателен и пристрастен: он проходит мимо крупных исторических событий — и останавливается на мелких, частных. Более того, фольклорный рассказчик додумывает, достраивает, изменяет своей фантазией историю, дополняя её желаемым. Судить о том, насколько достоверна устная историческая проза, чрезвычайно сложно, потому что правда во всех фольклорных рассказах тесно переплетается с вымыслом который может и не осознаваться самим рассказчиком.

История отражается в зеркале фольклора не прямо и точно, как на фотографии, но как на живописном полотне — сквозь призму оценок, идеалов, вкусов, пристрастий, творческих принципов самого художника.

Все произведения, вошедшие в сборник, объединяет одно — образ Петра I, с именем которого связывается все, что в них происходит. Немногие государственные деятели во всем мире удостоились такого поистине величественного нерукотворного памятника — стать героями фольклора. Устные народные рассказы о Петре I возникали еще при жизни императора, а после его смерти сформировали целый мощный поток. Даже по сей день их можно услышать и записать в разных уголках России, но больше всего — на русском Севере, где каждый камень помнит тяжелый шаг царя.

Почему же именно Петр I? Воображение людей разбудили неординарная, яркая личность и необычный для старого времени образ жизни этого царя, «работника на троне русском», великого и простого, императора «с топором в руках и трубкой в зубах». Благодарность многих поколений людей, добрую память в их сердцах и неугасающий живой интерес вызвали грандиозные дела этого преобразователя России, поднявшего её «на дыбы», дела, значение которых вышло далеко за пределы его эпохи и границы национальной истории. Все это послужило поводом для воплощения в русском фольклоре идеи «справедливого», идеального, то есть мудрого, демократичного и деятельного, царя. Вера в «справедливого» правителя, чрезвычайно живучая во все времена и у всех народов, — одна из разновидностей социально-утопических иллюзий. «Справедливый» царь наряду с «благородными» разбойниками, кладами, землей обетованной, «золотым» веком и т. п. мыслится как возможный способ достижения социальной справедливости, обретения счастья, довольства и покоя в этом мире.

Петр I как герой сказки, легенды, предания и анекдота, безусловно, отличается от своего реального исторического прототипа. Устная история, запечатленная в фольклоре, более добра и романтична, чем история, известная нам по письменным источникам. И образ Петра — идеализированный, цельный, почти лишенный внутренних противоречий.

Это царь-первооткрыватель и преобразователь многих сторон жизни; царь-герой, побеждающий внешних врагов; царь-труженик, многое умеющий делать своими руками, постоянно стремящийся к наукам и ремеслам и требующий того же от окружающих; царь-защитник и большой ценитель ума, находчивости, трудолюбия и здорового оптимизма в людях независимо от их рода и звания; царь, щедрый на награду и скорый на расправу; царь, обладающий необыкновенными свойствами и способный вступать в контакт с природной стихией и сверхъестественными силами.

События, о которых говорится в устной прозе, могут быть только приурочены к имени Петра как к имени очередного лица, отвечающего представлениям о «справедливом» царе. Так, другие герои-правители в мировом фольклоре тоже наказывают море плетью (сожжением), узнают свою судьбу у прорицателя, входят в контакт с природной стихией, убивают своих сыновей и т. п. Это могло случаться уже с персидским царем Ксерксом и Александром Македонским, царицей Тамарой и Карлом Великим, Фридрихом II и Иваном Грозным.

Некоторые сказочные сюжеты, вошедшие в наш сборник, являются «бродячими», то есть международными, переходящими из одного национального фольклора в другой. Это сюжеты «Царь и солдат в лесу» (см. №№54–56), «Беспечальный монастырь» (№№99–104), «Умные ответы» (№№96–98), «Царь и вор» (№№78–81), «Чья жена лучше» (№84) и другие. Эти сказки традиционны еще и потому, что каждая из них входит в более широкий тематический круг сказочных «бродячих» сюжетов. Так, истории о разрешении трудных задач и мудрых отгадчиках были излюбленными в средневековых сказках и песнях разных народов. Испытание загадками из волшебной сказки (где оно является условием женитьбы героя) через бытовую пришло в современный анекдот и легко связывается с любым новым содержанием.

Итак, в сборнике вы найдете самые разнообразные произведения: короткие и длинные, незатейливые и хитроумные, смешные и жутковатые, слезливые и поучительные. В них действует множество персонажей, имеющих исторические прототипы и вымышленных, начиная от Карла XII, Меншикова и царевича Алексея и кончая безымянными солдатами, крестьянами, монахами и «пьяницами трактиров и кабаков». Действие происходит в разных уголках страны и за рубежом, в столичных городах (даже «в Ленинграде») и маленьких деревушках. Каждое произведение несет на себе печать яркой индивидуальности его рассказчика, что не противоречит традиционности сюжета, образов, стиля. Не всякий человек может стать хорошим исполнителем исторической прозы. Для этого нужно особое умение сопереживать своим героям, отдаленным от тебя во времени, примерять события прошлого к современности, извлекая из них уроки, наконец, верить в то, о чем рассказываешь, чтобы увлечь слушателя, заставить и его верить, что это не пустая байка.

Читатель нашего сборника имеет редкую возможность сравнить, как разные люди (более того, в разное время и в разных местностях) рассказывают один и тот же сюжет. Для этого мы помещаем варианты некоторых самых распространенных сказок. Только прочитав несколько вариантов подряд, можно по-настоящему почувствовать, как живет фольклорное произведение, не имеющее устойчивого текста, как высокое искусство рождается прямо-таки у нас на глазах, из обыкновенной будничной беседы.

В том, что эти произведения существуют и дошли до читателя, огромная заслуга их собирателей. В прошлом и нынешнем веке энтузиасты, влюбленные в свое дело и не боящиеся трудностей, отправлялись и отправляются за тридевять земель в поисках бесценных, но очень хрупких сокровищ — произведений фольклора. С собой они берут только тетрадь, ручку (в нашем веке — и магнитофон) и открытое сердце, да еще твердую уверенность в том, что если именно они и именно сейчас не разыщут знатока народного творчества, не запишут от него все, что он помнит и чем дорожит, то пусть земля и не рухнет, но прервется духовная связь поколений, обеднеет национальное самосознание, люди забудут, кто они, откуда и зачем пришли на эту землю.

«Петр был гостем у себя дома. Он вырос и возмужал на дороге и на работе под открытым небом. Лет под 50, удосужившись оглянуться на свою прошлую жизнь, он увидел бы, что он вечно куда-нибудь едет. В продолжение своего царствования он исколесил широкую Русь из конца в конец, от Архангельска и Невы до Прута, Азова, Астрахани и Дербента. Многолетнее безустанное движение развило в нем подвижность, потребность в постоянной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Торопливость стала его привычкой. Он вечно и во всем спешил. Его обычная походка, особенно при понятном размере его шага, была такова, что спутник с трудом поспевал за ним вприпрыжку».«Петр прожил свой век в постоянной и напряженной физической деятельности, вечно вращаясь в потоке внешних впечатлений, и потому развил в себе внешнюю восприимчивость, удивительную наблюдательность…»В. О. Ключевский. «Петр Великий, его наружность, привычки, образ жизни и мыслей, характер»

1. Как Петр Первый Ладогу наказал

Из Питера поехал Петр Первый по Неве и по Ладожскому озеру; вдруг поднялась буря, погода непомерная, насилу доплыли к Сторожевому носу (где маяк Сторожевский). Вышел царь на берег, кружит его — укачало сине море.

— Ай же ты, мать-сыра земля, — закричал царь, — не колыбайся, не смотри на глупо на Ладожское озеро.

Того часу приказал подать кнут и порешил наказать сердитое море. Место, где изволил наказать своими царскими руками, звали Сухая луда[1], а с тех пор называется Царская луда. После того Ладожское озеро стало смирнее и тишину имеет, как и прочие озера: это в виду у нас, мы сами там ездили и рыбу ловили.

2. Лисья голова

Дело тут не простое… В старинные годы в том месте, сказывают, был царь Петр… так от него дело пошло… Ехал по Свири Петр этот на судах, — только суда были большие, — и доехал он до порога Лисьей Головки, а тут были уж лошади приготовлены для тяги. Потянули первое судно, а оно на камень, да только как дело против воды было, то вреду не сделало. Тут доложили царю, что кабы не камень, то простору бы больше было и ход бы чистый был. Его царская милость сам смотрел камень и задумал поднять и отвалить в сторону.

С помощью немногосложных инструментов и снастей, какие находились под руками, под личным наблюдением царя сделаны были под камень закладки, и он был поднят из воды; оставалось подложить подкладки, и камень был бы на помостах; но дело все испортил один старик, крестьянин из деревни Важины, которому велено было подложить балки под камень, когда он будет на виду: старик оплошал, и камень, сорвавшись с веревок и цепей, юркнул в воду.

Император, от глаз которого не укрывалось никакое дело, заметил оплошность старика и в справедливом гневе изволил обозвать его из царских уст Лысой головой.

С той-то поры и мужика звали Лысой головой, да и порог стали называть Лысой Головой, а что теперь-то зовут Лисьей Головой — так это уж по забытью народ переменил.

3. Беседная гора

Петр Первый имел проезд при деревне Шестовой, ехал он в Архангельск; почтовая дорога тут пролегала и теперь виднеется. Крестьяне из окольных мест собрались во множестве, видимо-невидимо на горе — верста будет от деревни; день был гулярный[2]. Наместный староста с выборными навстречу вышли с хлебом-солью, как водится, по русскому обычаю. Выступил Петр Первый из коляски; росту он был высокого, ученья великого; хлеб-соль принял и с крестьянами разговор держит.

— Каково вы, крестьяна, поживаете и какой же у вас промысел есть?

Тут крестьяне пословечно стали ему высказывать…

(Далее предание повествует о том, как крестьяне предложили Петру создать Мариинскую водную систему — соединить Ковжу с Вытегрою, чтобы им не возить хлеб гужем. — Соcт.)

Придумался Петр Первый, головой потряхивает и видит: живут тут люди не слепцы, не по канату ходят, народ сметливый, работный. Заложил себе это слово на ум и поехал дале. С тех пор эта гора зовется Беседная гора…

В начале нынешнего столетия еще жив был 115-летний старик Пахом, который был непосредственным свидетелем того, как Петр I, скоро после этой беседы, хлопотал уже о соединении этих вод. Седой, как лунь, этот старик подробно рассказывал, как царь, в течение десяти дней, бродил по лесам и болотам и осматривал те места, где предполагалось соединить Ковжу с Вытегрою. «А батюшка-государь, — говорил Пахом, — был роста высокого, всех людей выше целою головою. Он часто встряхивал своими черными волосами, а пуще когда бывал в раздумье. Надежда-государь не гнушался нашего житья-бытья; кушивал нашу хлеб-соль и пожаловал отцу моему серебряный полтинник».

4. Важная солома

В Архангельской губернии есть селение Важмосолма. Ехал государь в Архангельск, к этой деревне подъезжает и видит: жнут девки и бабы в басе-красе — что твой маков цвет, и песни поют — что твой соловей заливается. Загорелась душа у царя Петра I, заискрились очи ясные, сколыхалась грудь его белая, закипела утроба богатырская. «Стойте, — говорит он. С коня слез. — Здесь пир устрою, — говорит, — на весь мир». Велел он тут из снопов столы делать и скамейки, и кушанья варить, и вино курить. Рассадил по местам, кому где быть надлежит: баб с мужиками, девок с молодыми парнями. И давай угощать! Петр Великий все хохотал, а девушки и бабы ему песни пели. Одна песня в особе ему прилюбилась: как споют ее, еще, скажет, девоньки, спойте. Девки пели:

Собирались бояре на совет,

Собирались думу думать государеву:

Время тяжкое подходит,

Хочет турка воевать…

Слышит он ее и голову свою наклоняет и думает, а парни и девки развеселились, не дают ему думу думать. Снопы разбросали и стали разноличные игры водить и плясать в размашистую. «Вот так важная солома!» — сказал будто бы Петр I. И с этих-то слов государевых стали будто бы звать это место Важмосолма.

5. Подарок Петра Великого

В последнее пребывание, весной 1724 года, на Олонецких марциальных водах государь получил какое-то важное известие, которое требовало немедленного присутствия его в Санкт-Петербурге. Государь недолго собирался в путь, тем более что намерен был сряду же возвратиться на воды для лечения. Приказал подавать лошадей.

Надобно заметить, что во всех отъездах государя с марциальных вод ему поставлял отличных лошадей крестьянин деревни Кончезеро Иван Федоров — человек зажиточный, ловкий и вполне искусный кучер.

Лошади были готовы. Государь, садясь в экипаж, изволил заметить кучеру Федорову, что ехать нужно поскорее. Станция была немалая — 35 верст, на трех лошадях и по дороге неважной. Федоров вполне уверил государя.

Лошади тронулись, и экипаж поехал вдаль. Проехавши верст 15, одна из пристяжных стала останавливаться. Ямщик, не задумываясь, спрыгнул с экипажа, отложил ее и оставил тут же, на дороге, а сам за вожжи — и вперед. Оставалось шесть верст до Шуи.

Поднялись лишь на гору, у самого берега озера Укшезера — и другая пристяжная стала, нейдет и только. Делать нечего, ямщик должен был так же поступить, как и с первой.

Государь серьезно сказал Федорову:

— Не довезти тебе.

— Нет, ваше царское величество, довезу, эта лошадь стоит десяти тех.

И в самом деле, Федоров обнадежил не напрасно: он знал своего испытанного коня, да и вся дорога впереди покатистая, под гору. Лишь только взялся за вожжи, конь с бешенством, как вихрь, понесся по дороге, и в несколько минут экипаж остановился в Шуе, у перевоза.

Государь, видимо, был доволен такой находчивостью и решительностью своего ямщика: вышел из экипажа, снял с себя спальный или рабочий, вышитый серебром колпак и, надевая на голову Федорова, сказал:

— Вот тебе подарок, приеду — награжу.

Не знал Федоров, что с ним делается: и подарок царский, и страх, и удивление…

Государь отправился вперед. Федоров же с тех пор стал прозываться Колпаков, и фамилия эта доселе принадлежит его потомству.

6. Дедновцы

Есть народное предание, что дедновцы (жители села Дедново Рязанской губернии) отправили своего старосту с выборными людьми от всего мира встретить Петра Великого с хлебом и солью. Государь, принимая от них приношение, спросил старосту об имени. Староста огласил себя Макаром. Государь сказал: «Хорошо». Потом спросил и других об имени. Дедновцы вообразили, что имя старосты их понравилось царю, и все до единого назвались Макарами. Государь, смеясь, сказал: «Будьте же вы все Макарами». С тех пор дедновцы слывут Макарами.

7. На пути к Архангельску

Путешествуя к Архангельску, Петр посетил Топецкое село Архангельской губернии, и, выходя из карбаса на илистый берег села, он с трудом мог идти по нем, сказавши при этом: «Какой же здесь ил!» И с той поры место это и поныне не называется иначе как Ил.

Придя в село, государь вошел в дом крестьянина Юринского и у него обедал, хотя обеденный стол был приготовлен для Петра в другом доме. Сей крестьянин, когда Петр выходил из карбаса на берег, случайно рубил на берегу дрова и, таким образом, первый поздравил государя с благополучным прибытием. Посему-то Юринский и был отличен перед прочими односельчанами. На память посещения своего государь пожаловал ему две чарки серебряные и таковой же именной перстень да несколько тарелок. Сверх того Петр дарил Степану Юринскому столько земли, сколько он видит, но благоразумный Юринский довольствовался пятьюдесятью десятинами.

8. Вытегоры — воры

Существует пословица, распространенная по всей России: «Вытегоры — воры, у Петра Великого камзол украли». Сохранился рассказ о самом факте, который послужил поводом к ней.

Была стоянка в Вытегорском погосте; лошадей меняли. Петр I ходил на Вянгинскую пристань; оборота, пришел в избу, начал собираться в дорогу и хотел надевать свой камзол. Вдруг выступил вперед Гриша-простец, тамошний житель. За святого его почитали: рубил он правду и злых людей краснеть заставлял. Пал этот Гриша в ноги Петру I и говорит:

— Надежа-царь-государь! Не прикажи казнить, прикажи слово вымолвить.

— Говори, что тебе надо, — изрек царь.

— Дай-ко ты нам, надежа-государь, этот камзол, что по плечам откидываешь, — сказал Гриша.

— А куда ты кладешь мой камзол? — спросил Петр I.

Тут Гриша-простец возответствовал:

— Себе, надежа-государь, и тем, кто умнее и добрее, — на шапки, а шапки мы не токмо детям, а и правнукам запасем, на память твоей к нам, царя-батюшки, милости.

Прилюбилось Петру I это Гришино слово, и он подал ему свой камзол.

— Добро, — сказал, — вот тебе, Гриша, камзол, да смотри, не поминай меня лихом.

Взяли вытегоры этот камзол и пошили себе на шапки. Завидно стало жителям соседним и стали они говорить, что «вы-де камзол украли». И пронеслось это слово в Москву, а из Москвы во все города, и с тех пор стали звать Вытегор «Камзольниками»: «Вытегоры-де воры, у Петра Великого камзол украли».

9. Остров Воротный

В городе Повенце на Онежском озере стоит ветхая, убогинькая церковь во имя апостолов Петра и Павла, построенная еще Петром Великим. Перед городом, саженях во ста, виднеется плоский островок Воротный, который занят теперь лесною биржей. Славится он тем, что от него должен был повернуть обратно Петр, когда хотел, несмотря на бурю, пуститься по озеру.

Дело в том, что едва только вы явитесь в Повенец, как вам не преминут рассказать, что Петр хотел оставить Повенец как раз в день памяти апостолов Петра и Павла, 29 июня. Все было готово к путешествию, как вдруг поднялась буря страшная, да такая, что царя стали все отговаривать от поездки. Но не таков был Петр, чтобы обращать внимание на бури и тому подобные задержки, когда в виду у него какое-нибудь дело. Петр сел и отправился в озеро, но противный ветер решительно не давал возможности идти судну. Нечего делать, вернулся Петр назад в Повенец и заявил во всеуслышанье, что, видно, повенецкий Петр (церковь Петра и Павла. — Сост.) сильнее московского Петра.

Всякий мальчуган знает этот рассказ в Повенце и с необыкновенной гордостью сообщает его всем и каждому.

10. Петрова кара

От нас Петрова кара километров за двадцать. Сама она что представляет? Залив на Ладожском озере как с северной, так и с полуденной стороны защищается каменистыми носками. Глубину имеет полтора-два метра, где в бурное время на небольших лодках можно найти спасение.

Почему называется Петрова кара? Это не только папаша, но и дедушка так говорил. Она называется потому, что, когда проезжал царь Петр I на лодочке по Ладожскому озеру, его застигла буря и он наказал плетью это озеро за то, что оно шибко бурливое.

11. Травное озеро

Бывает и не будет дождя. Если нанесут тучу на Травное озеро, то и разобьет. Такое чудесное озеро — не то чтоб очень великое, и все зеленое, как трава. Как туча до него дойдет — и всю разобьет, и воду всю выпьет.

Писатель был Ломоносов (может быть, слыхали?) — гак мальчиком все туда бегал и наблюдение делал. А потом ушел жить в Москву, так доложил царю Петру Первому:

«Как будете в Архангельске, съездите на Травное озеро».

Ну, царь сам, конечно, не поехал, послал офицеров. Ну, дорога плохая была, трудная, они в трактире просидели, а воды из Двины набрали да царю и представили. Царь дал анализ делать — вода как вода. Говорят, он на Ломоносова-то рассерчал: «Ты что, меня за нос водить вздумал?» А тот, говорят, обиделся: «Я знаю, озеро наше особенное, Травное, и вода в нем особая, а эта вода — речная». Ну, царь тех офицеров казнил и велел самому, Ломоносову ехать… Да только не пришлось — то недосуг, а то царь помер — так и забылось. А сейчас бы надо вспомнить да на исследование взять.

12. Ох, как обрезал!

Знаете фамилию такую — Обрезковы? Так она Петром I была дана. Петр, он когда со шведами воевал, часто ездил в наши места к одному старику советоваться.

А у старика было три сына. Старший сын солдатом уже был, у Петра служил, а другие два — еще нет.

Вот Петр один раз и говорит среднему-то сыну: «Иди и ты ко мне на службу». А тот ему: «Ох, ты меня как обрезал! Я-то жениться собирался, а ты на службу зовешь». Вот Петр и дал ему фамилию Обрезков. А младшему — Николаев (старика-то Николаем звали), а старшему, что у него давно служил, — Петров.

13. Ухостров

Есть на Северной Двине, близ Холмогор, Ухостров. Назван он в честь Петра I. Как в первый раз он ехал, этот остров ему очень понравился. Доехал он до этого места и ухнул: «Ух! — говорит, — какой остров!..»

14. Хоробрицы

Петр I приезжал сюда на Двину. В Брин-Наволоке есть царская пристань. Приезжал на коляске-тарантасе, в грязи застрял. Ну, мужички набежали, вытянули. Он их и похвалил: «Хоробрые вы мужички!» Отсюда и пошло название Хоробрицы.

15. Мосеев остров

Мосеев остров есть около Архангельска. Петр I как будто приехал туда, встал и сказал: «Мой сей остров!» Поэтому так и называется.

II раздел Сия баталия — счастье наше

Петр Первый на войне

«Гоняйтесь за дикими зверями, сколько вам угодно; эта забава не для меня. Я должен вне государства гоняться за отважным неприятелем, а в государстве моем укрощать диких и упорных преданных».Я. Штелин «Подлинные анекдоты о Петре Великом»

«Ради благополучия государства я, вы и солдаты жизни не щадили. Лучше смерть, нежели позор!.. Десница Вышнего сохранила меня, чтоб спасти Россию и усмирить гордость брата Карла. Сия баталия — счастье наше; она решила судьбу обоих государств».«Правда, крепость делает неприятелю отпор, однако у европейцев ненадолго. Победу решит военное искусство и храбрость полководцев и неустрашимость солдат. Грудь их — защита и крепость отечеству. Сидеть за Великом стеною удобно против азиатцев».Рассказы Нартова о Петре

16. Войны Петра Великого со шведами

Однажды Петр Великий поехал воевать со шведом и патриарху велел служить наскоро, а тот развел обедню надолго. Горячен был Петр I; не мог вытерпеть, что растянул патриарх службу долгую, не выждал конца и уехал в поход под шведа. И тот поход был ему несчастливый: под Нарвой попался он в обток и сам едва спасся.

Приехал он домой с горячностию и хотел патриарху своими царскими руками голову срубить. Патриарх, в усмирение его, встретил его во всем облачении и с крестом в руках. Петр I к кресту приложился, закручинился и говорит патриарху:

— Ах, старец, сгубил ты меня.

Тогда старец ему в ответ:

— Царю! Почто ты не дождался окончания литургии и молебна; я бы, — говорит, — дал тебе мир и благословение, и был бы поход твой счастливый и благополучный.

И говорит Петр I:

— Да как же нам теперь будет Россию спасать?.. Нет у нас орудий, ни меди нету, ни пушек.

Тут патриарх на это слово:

— Не печалься, — говорит царю, — это еще не беда, что пушки у нас отняты: с каждой колокольни можно снять по колоколу и отлить орудия. Затем отслужим молебен, и я дам тебе мир и благословение, и Господь пособит тебе покорить шведов.

Так и было сделано. Как патриарх отпустил его с благословением, тогда он победил шведа и разбил Карлу; Карло не знал, куды деться, и убежал в Англию. И пишет гуда Петр I: «Выслать оттуда Карлу!» Как стали его оттуда посылать, вынуждать к езде, он трех человек своими руками убил. Дело дошло до Петра I. Услыхал он это, усмехнулся и руками всплеснул:

— Ах, Карло, Карло, — говорит, — где ни ходит, а везде воюет.

Карло был широкий, росту среднего, плечистый, настоящий был воин, да на воина попал; Петр I ему не уступал.

17. Петр I принимает совет пушечного мастера

Из истории монаршей видим мы, что великий сей государь получил в Новегороде известие о совершенном поражении войск своих под Нарвою, в первую осаду города сего, и что вся артиллерия и денежная казна достались неприятелю. И хотя с героическим равнодушием принял он сию печальную весть, но должно было, однако же, в самой скорости иметь ему новую артиллерию; меди же, из коей вылить оную надлежало, не было, и достать из других государств так скоро ее было нельзя.

В самое то время видит он расхаживающего взад и вперед против окошка своего в размышлении одного худо одетого человека и повелевает спросить его, чего он хочет. Сей отвечает, что он пришел помочь горю государеву. Монарх повелевает представить его себе и спрашивает, какое имеет он до него дело.

— Прикажите, Всемилостивейший Государь, прежде поднести мне чарку вина: умираю с похмелья, а денег нет ни полушки.

Из таковой смелости заключает монарх, что он нечто дельное представить ему хочет, и повелевает поднести ему добрую чарку.

— Говори же, — продолжает государь.

— Ваше величество думает теперь о потере артиллерии и где взять меди на вылитие новой, не правда ли?

— Ну говори же, что далее? — сказал монарх.

— Прикажите, Ваше величество, подать другую чарку вина, истинно не охмелился одною.

Сколь ни должна быть досадна таковая наглость, но содержание начатой речи было довольно важно, чтоб дослушать оную. Повелевает подать ему другую чарку.

— Теперь доволен. Меди, государь, у тебя много: сколько излишних и ненужных при церквах колоколов? Что мешает тебе взять целую половину оных и употребить на вылитие стольких пушек, сколько тебе угодно? Нужда государственная важнее, нежели многие колокола. А после, как, Бог даст, одолеешь своего противника, то из его же пушек наделать можно колоколов сколько хочешь. К тому же, — заключил он, — есть из них много разбитых и без употребления.

Монарх, выслушавши сие, улыбнувшись, произнес: «Камень, его же небрегота зиждущий, той бысть во главу угла». Какое награждение учинил государь сему пьяному, неизвестно; а известно только то, что по сему совету было поступлено, и в ту же еще зиму вылита из некоторой части колоколов великая артиллерия. Пьяный сей был пушечный мастер, и один престарелый пушкарь, знакомец его и бывший того очевидцем, передал нам сие.

18. Пушки из колоколов

Петр I, нередко бывая в Архангельске, заезжал и на Соловки.

Раз, живя здесь, государь задумал снять самые большие монастырские колокола, чтобы отлить из них пушки. Монахи стали умолять государя отменить это решение и оставить на монастырской колокольне прежнее число колоколов.

— А зачем вам колокола? — спросил государь.

— Созывать народ к богослужению, — отвечали монахи.

— Ничего, — отозвался царь Петр, — если от вас народ не услышит звона, так пойдет в другие церкви. Разве эго не все равно?

Но монахи не отставали от царя и ссылались на то, что с отобранием монастырских колоколов умалится слава святых соловецких угодников.

Государь ничего им не ответил на это, а только приказал всем монахам, вместе с игуменом монастыря, сесть на катер и ехать на дальний остров архипелага и там слушать во все уши, что будет, а сам велел три раза перезванивать в монастырские колокола, а потом три раза палить из пушки. Через несколько времени вернулись монахи.

— Ну, что же вы слышали, святые отцы? — спросил царь возвратившихся монахов.

— Мы слышали, — отвечали они царю, — точно будто из пушек палили.

— Ну, вот то-то и есть, — заметил царь, — колоколов ваших вы не слыхали, а пушки славу мою до вас донесли! Так уж лучше давайте мне ваши колокола; я их на пушки перелью, а пушки эти славу святых угодников соловецких распространят до самого Стекольного города.

Волей-неволей монахи согласились на предложение царя и отдали ему лучшие монастырские колокола.

Так и перелил царь Петр Алексеевич монастырские колокола на пушки.

19. Петр Первый берет крепость

Когда Петр со своим войском пришел по Ладожскому озеру к городу Сортавала, то он стал стрелять по крепости. Стрелял, стрелял, но никто не выходит из крепости, не сдается она.

Но вот поднялась на высокое место женщина, одета она была так: спереди на ней было шелковое платье, а сзади — рогожа. Показалась эта женщина на крепостной стене. Царь Петр догадался, что крепость надо брать сзади, что там нет стены. Так и попал царь Петр в крепость.

III раздел Не было бы лапотника…

22. Как кучер Петр стал царем

До Петра Великого в России не было царей. Долго жили русские, не имея у себя царя. Петр Великий сделался первым царем. Вот как это произошло. Вначале он был кучером и прозывался просто «кучер Петр». Он был умным, религиозным, честным и трудолюбивым человеком. Все, знавшие его, обращались к нему за добрым советом, а он каждому помогал в беде и несчастиях. Кучеру Петру первому пришло на мысль, подать голос и посоветовать своим согражданам избрать, по примеру других, царя. Все согласились на это доброе, разумное предложение. Но вот беда: кого избрать царем? Долго думали русские об этом и, наконец, отличаясь религиозностью, решились прибегнуть к помощи Божьей.

Решено было, чтобы в соборе, в подсвечнике перед образом, поставлена была свеча и чтобы каждый приходил в собор, молился перед образом и свечой, и если свеча загорится сама у кого-либо, то быть тому царем.

В назначенный день народ со всех сторон стал собираться в собор. Первыми приходили и молились вельможи. Подходило к образу и молилось множество простого народу, но свеча ни у кого не загоралась. Наконец в числе простых своих сограждан вошел в собор кучер Петр. Помолившись у дверей и поклонившись на все четыре стороны, Петр подошел к образу, перед которым стоял известный подсвечник со свечой, пал на колени и стал горячо молиться.

Вдруг во время молитвы, когда взоры всех были обращены на подсвечник, свеча загорелась. Вельможи, бывшие в соборе, были очень поражены этим и, не поверив этому чудесному явлению, выпавшему на долю простого бедного кучера, прогнали Петра.

На следующий день еще больше приходило народу в собор, но увы! Свеча ни у кого не загоралась. Тогда вельможи согласились опять призвать кучера Петра, чтобы он помолился, не загорится ли свеча у него во второй, в третий раз. На третий день, когда призвали Петра, он, как и в первый раз, помолившись, подошел к подсвечнику, стал на колени, и свеча загорелась. Потушили свечу; Петр опять помолился, и свеча загорелась в третий раз.

Тогда вельможи и народ, бывший в соборе, явно увидели в этом десницу и помощь Божию и решили избрать царем кучера Петра. Так был избран, указанный самим Богом, первый русский царь — Петр Великий.

23. Маковка из корней

Перед тем как заводить порядки на Олонце, он (Петр Первый) долго смотрел на небо и после взял за макушку молодую сосну, в толщину оглобли, в рост человека, вырвал ее из земли и посадил опять в землю торчмя головою, вверх корнем. «Коли сосна приживется, дело удастся!» Поглядели люди: корни стали маковкою, и дело пошло как по маслу!

24. Петр Первый на петровском заводе

Часто ездил в нашу лесную сторону Петр I. Где нунько Петрозаводск, тут стояла только мельница с избой. Приехал Петр I и поставил тут завод чугунный, церковь во имя Петра и Павла и сад насадил. Придет, скажут, в завод и своими царскими руками крицы[7] дует, а бояре уголья носят. В молотобойню завернет, и молот в руки и железо кует, и это железо в Питере, скажут, у какого-то барина до теперь хранится. Вот оно царь так царь: даром хлеба не ел, лучше бурлака работал.

25. Фальшивые рубли

Однажды Петр подъехал к кузнице и говорит кузнецу:

— Подкуй ты мне, кузнец, лошадь.

Кузнец сказал:

— Можно!

И начинает ковать подкову.

Петр говорит:

— Покажи-ка подкову твою.

Кузнец подает подкову Петру. Петр взял подкову, разогнул ее и говорит:

— Нет, брат, фальшивы твои подковы, не годятся моему коню.

Тогда кузнец сковал вторую. Он и вторую разогнул. Потом кузнец сковал третью, стальную, закалил ее и подает Петру.

Петр взял подкову, осмотрел ее — эта годится. Кузнец сковал четыре подковы и подковал лошадь.

Тогда Петр спросил:

— Сколько тебе за работу?

А кузнец говорит:

— А ну-ка выкладывайте деньги, я буду проверять.

Петр достает серебряные рубли. Кузнец берет рубль, сломал его и говорит Петру:

— Нет, мне таких денег не надо. Ваши рубли фальшивы.

Тогда Петр достает золотые монеты и сыплет на стол.

И говорит кузнецу:

— Ну как, эти годятся?

Кузнец отвечает:

— Вот это не фальшивые деньги, могу принять.

Отсчитал, сколько ему нужно за работу, и поблагодарил Петра.

26. Кузнец и Петр I (вариант)

Петр I однажды заехал в кузницу на своей лошади к кузнецу подковать лошадь. Кузнец сковал подкову. Петр I взял подкову и сломал ее пополам в руках. И говорит:

— Что же ты куешь, когда они ломаются?

Кузнец сковал вторую подкову. И Петр I не мог переломить ее.

Подковал лошадь, Петр I дает кузнецу серебряный рубль. Кузнец взял в руки и сломал его пополам. И говорит:

— А что же ты мне за рубль даешь?

Ну, тогда Петр I поблагодарил кузнеца и дал ему за это 25 рублей. Вышло то, что сила на силу попала…

Петр I вторую подкову не переломил, а кузнец рублей без счету наломал бы.

27. Петр и кузнец (вариант)

Петр I едет, ему подкову надо. Подкову ему кузнец меряет.

— Твоя подкова плоха, — говорит Петр I и переломил ее. Петр I платит рубль, подает ему, а кузнец говорит:

— Раз ты мою подкову сломал, не надо мне рубля твоего. Взял — и сломал, и бросил.

— Ну, иди тогда со шведами воевать.

— Пойду, раз пошлешь.

Зачали бороться. Кузнец Петра повалил.

— Ну, молодец, — говорит Петр, — умеешь воевать. Похлопал его по плечу.

28. Петр и Меншиков (вариант)

Вот поехал раз Петр I на охоту. Едет на лошади и как-то потерял подковку. А лошадь у него была богатырская. Без подков нельзя ездить.

Подъезжает он к одной кузнице и видит — там куют отец с сыном. Паренек у кузнеца что надо.

— Вот что, — говорит, — подкуй мне лошадь.

Сковал парень подкову, царь за шипаки и разогнул.

— Стой, — говорит, — это не подкова. Она мне не годится.

Начинает он ковать другую. Взял Петр и вторую разломил.

— И эта подкова не ладна.

Сковал он третью. Петр схватил раз, другой — ничего не мог сделать.

Подковали лошадь. Петр подает ему рубль серебряный за подкову. Берет он рубль, на два пальца нажал, рубль только зазвенел. Подает ему другой, — и другой тем же манером.

Царь изумился.

— Вот нашла коса на камень.

Смекнул, достает ему пять рублей золотом.

Поломал, поломал парень — не мог сломать. Царь записал его имя и фамилию. А это был Меншиков. И царь как приехал домой, так сразу его к себе и призвал. И стал он у него главный управитель.

«Меншиков в беззаконии зачат, в грехах родила мать его, и в плутовстве скончает живот свой, и если он не исправится, то быть ему без головы…»С. М. Соловьев. «История России с древних времен»

29. Как Петр I коня покупал (вариант)

Как-то Петр I искал резвого коня, который бы быстро бегал. Он пошел к кузнецу будто бы за делом — коня подковать, а у кузнеца была очень хорошая лошадь. Кузнец подкову выковал и бросил остужаться. Петр I берет подкову, в руках вертит да и разогнул, говорит:

— Хвалят тебя, что хороший кузнец, а подковы гнилые делаешь.

Тот ничего не говорит, делает новые подковы — и коня подковывает. Петр I дает за подкову серебряный рубль. Кузнец берет, вертит рубль да и разламывает пополам и говорит:

— Что ты за царь, как гнилые деньги приносишь.

Царь спрашивает:

— Говорят, у тебя есть резвый конь.

— Есть кое-какой.

— Не повезешь ли меня — такой-то и такой-то путь — тридцать верст в час надо бежать. Ежели не сможешь доставить в срок, то заработок твой пропадет и еще кое-что случится.

Кузнец говорит:

— Повезу. Только дай мне время: конь распряжен, и палки надо сковать.

Он сковал три палки и нагрузил в сани пятнадцать пудов железа. Усаживается в сани, и поехали. Царь говорит:

— Кажется, потеряешь заработок да и свою голову — тихо этот конь идет.

Кузнец взял железом ударил коня, и конь побежал.

Один перелесок проехали. Едут дальше. Опять царь говорит:

— Кажется, потеряешь ты заработок и свою голову потеряешь — очень уж тихо идет конь.

Он взял второй раз ударил другой палкой, конь рванул и давай бежать. Проехали второй перелесок. Проезжают последний перелесок. Царь смотрит на часы и говорит:

— Кажется, потеряешь заработок и свою голову — очень мало времени осталось.

Он взял ударил третий раз коня, и конь побежал, на полчаса раньше срока приезжают на назначенную станцию. Царь встает из саней и спрашивает:

— Сколько твой конь стоит?

Кузнец говорит:

— Он не продажный.

Царь спрашивает второй раз. Опять отвечает кузнец:

— Не продажный.

Царь спрашивает третий раз:

— Неужели коню цены нет? Я дам — возьми сколько хочешь.

Он говорит:

— Ведь сказано уже раз — не продажный конь.

Царь говорит:

— Неужели ты даже царю не продаешь? — взял и застрелил коня да заплатил за провоз сколько было назначено.

Кузнец огорченный пошел бродить по городу. Ходит по кабакам и где только увидит писарей в лохмотьях, их всех угощает. Так делает несколько раз. Был там один писарь крепкий в грамоте, тот и спрашивает:

— Почему ты нас поишь, чем обижен?

Он говорит:

— Вот такая у меня обида. Я привез царя, и мы подрядились о цене. Такой путь проехали, а я привез еще на полчаса раньше назначенного времени. И он спросил, сколько возьму за коня? Я ответил: «Он не продажный, он домашний конь». Третий раз спросил, я не продал, он взял да застрелил коня.

— Не беспокойся, — говорит писарь, — купи бутылку вина, поди купи лист гербовой бумаги.

Взял и написал прошение. Пишет правой рукой, потом левой рукой пишет. Взял и пальцем ноги подписался.

— Теперь найми человека, который бы отнес прошение.

Он пошел, нашел человека и заплатил ему, и тот пошел. На второй день уже ищут его, зовут на суд. А писарь говорит:

— Теперь он заплатит за коня. На меньшее не соглашайся, а потребуй серебра и золота столько, сколько войдет в кожу коня.

Идут на суд, и царь спрашивает:

— Сколько возьмешь?

Он говорит:

— Сколько войдет золота и серебра в кожу коня.

Ему пришлось заплатить. Кузнец взял деньги, да еще и по сей день живет богачом.

«Я ведаю, почитают меня строгим государем и тираном. Ошибаются в том не знающие всех обстоятельств. Богу известны сердце и совесть моя, колико соболезнования имею я о подданных и сколько блага желаю отечеству. Невежество, упрямство, коварство ополчались на меня всегда, с того самого времени, когда полезность в государство вводить и суровые нравы преобразовать намерение принял. Сии то суть тираны, а не я. Честных, трудолюбивых, повинующихся, разумных сынов отечества возвышаю и награждаю я, а непокорных и зловредных исправляю по необходимости. Пускай злость клевещет, но совесть моя чиста. Бог судья мне!»Рассказы Мартова о Петре Великом.

30. Чудесный конь Петра I

Узнал царь Петр о том, что в Финляндии есть чудесный конь, и захотел приобрести его себе. Подумал он, как это сделать, и решил отправиться в Финляндию за чудесным конем. Поехал он туда, прибыл в одну деревню. Там сразу же узнали, что это Петр, и караул возле него поставили.

Но в этой деревне был один бедный крестьянин. Запряг он в сани клячу, уложил в сани тайком от Петра, полный воз навозу наложил и под ним из-под караула вывез Петра в чистое поле.

Петр из саней поднялся и направился в финские земли. Нанялся он там в работники при огромном хозяйстве. Его определили водовозом и дали самую плохую клячу. Стал Петр ухаживать за этой клячей.

Вот до финского князя дошла весть, что у того хозяина живет батрак, умеющий ухаживать за клячами и выхаживать из них хороших коней. Финский князь послал гонца за тем работником. Так Петр стал конюхом финского князя. Он стал ухаживать за чудесным конем.

Проходит немного времени, и собираются у князя сенаторы. Петр за дверьми слушает, о чем они там говорят. И слышит, кто-то хвастается:

— У нас есть чудесный конь, но никто не в состоянии проехать на нем.

Царь Петр и говорит:

— Дайте, я проеду на нем!

Но на этот раз ему не разрешили.

Снова через некоторое время собираются у князя те же люди. Приходит к князю и Петр, слушает за дверьми. Снова слышит он, как хвастаются тем чудесным конем. Петр и говорит:

— Отдайте мне коня, попробую я проехать на нем.

И тогда разрешили ему прокатиться на коне.

— Попробую-ка я проехать и проверю, что это за конь. Ведь из крепости-то он никуда не уйдет.

Вывели военные люди коня из конюшни, привязали его цепями и канатами, укрепили седло на коне. Ведут его на цепях и канатах внутри финской крепости.

Петр смотрит, где бы можно через стены крепости перескочить. Приходит он к князю и говорит:

— Освободите коня от цепей, ведь он же смирный. Попробую я на нем проехать без цепей и канатов.

И только меднолобого коня освободили от цепей, как Петр вскочил на вороного, через стены крепости перемахнул и в Питер прискакал. Еще и теперь он там верхом на нем сидит около реки. А финский князь упал на колени и сказал:

— Ведь это был царь Петр!

31. Петр Первый и мастер Лайкач

Здесь фамилия — Лайкачев. Был мастер, Лайкач. Приходит к нему Петр I.

— Бог помочь, мастер.

А мастер не отвечает, тешет одним разом, ничего не сказывает. Потом дотесал брус, оправился:

— Просим милости, — говорит, — ваше императорское величество!

— А почему же ты мне сразу не сказал?

— А посему, что я тесал, — говорит. — Если глаз отведу, то не дотесать. Надо окончить дело.

Царь положил персты:

— Можешь ли ты мне меж персты попасть и персты не рассечь?

Ну вот, положил руку, а он топором и шмакнул между перста.

— Ну, — говорит, — молодец, проводником будешь на Повенец.

32. Доказательство остроты разума государева

В бытность монарха в первый раз в чужих краях приехал в Москву один обманщик монах грек и объявил, что он привез с собою неоцененное сокровище, а именно часть срачицы[8] Пресвятой Богородицы. Он представлен был царице Евдокии Федоровне, рассказал ей составленную им повесть, откуда, каким образом и через какие руки дошла до него сия срачица; скольких стоило ему трудов приобретение оной; что он, единым движимый усердием, дабы сия святыня не осталась в областях неверных и не могла бы поругаема и осмеяна быть и совсем погибнуть, привез ею в Россию как в государство, благочестием и верою святою сияющее.

Довольно было и сей басни, с лицемерною святостью произнесенной, для уверения царицы и двора ее. Однако монах, дабы совершеннейшее словам своим доставить доверие, требовал, чтобы принесены были горящие угли, на кои бы мог он возложить сию святую срачицу, веря несомненно, что не коснется ее огонь. Царица пригласила патриарха и нескольких из знатнейших особ духовных; при них положена была срачица на горящие уголья, объята пламенем и раскалилась как железо, но, изъятая и остуженная, явилась невредима и убеленная, как снег. Все ужасом и удивлением объемлются, удостоверяются в словах монаха, лобызают оную с благоговением, как истинную Богородицину срачицу, полагают ее в богатый ковчег и вносят с церемонией и пением в церковь. Обманщик награждается щедро сверх его чаяния и уезжает из государства.

Вскоре после сего приезжает монарх; доносят ему о всем том с подробностью и поздравляют его с сим новым сокровищем духовным. Младой государь, не видав ее еще, предузнает уже обман; приказывает ее принести к себе и доказывает, что все они обмануты мошенником, что лоскут тот не что иное, как из амианта, или несгораемого каменного льна, выткан. Спрашивает: «Где тот монах?» Но он, как сказано, уже убрался с деньгами и подарками за границу.

33. Как Ладожский канал копали

Покуда Ладожскую канаву копали, пошлин ни с кого не собирали: всякое звание приходи и копай. Многие разжились и разбогатели. Приезжает однажды Петр I на канаву и видит: народ копает в большом уборе, в наряде, в красе-басе.

— Ай да молодцы, знают денежки нажить!

А тут капиталов стало мало хватать на канаву, и взять негде. Тогда Петр I умыслил на каждой версте сделать кабак. Так и сделал.

Через несколько времени видит тех же самых копальников в самых худых одеждах. Другие даже в кульях рогожаных ходят и работают. Рассмеялся Петр, всплеснул руками:

— Ай да молодцы: знают денежки нажить, да умеют и пропить!

Об этом и песня есть:

Мы канавушку копали,

Все ю проклинали.

На канавушку — на конях,

А с канавушки-то — пеша.

34. Петр I и Ладожский канал

Строил канал Петр — мужиков поторапливал:

— Скорее! На водку будет!..

Мужики к водке приохотились, вот тогда и пить стали (давно уж, подумай-ка, когда Великий Петр жил!).

Сами потом каялись: «Ведь все запустошилось дома, а мы на канале что заработаем, то и пропьем!» Так Петр канал строил.

35. Петр I и рижский купец

Когда у России не было пушек и Петр I узнал, что за границей пушки повылили, он захотел это искусство рассмотреть. Поехал в Ригу. А рижские купцы ездят за товарами в чужие земли. Он нанялся купцу в работники и поехал с купцом за границу. Приехал в Ригу, а тут начали подмечать, что он Петр; отдан был приказ на всех заставах, чтобы его не выпустить. Он это дело узнал и начал этого самого купца, у которого был в работниках, просить к себе в Москву, я, мол, сам купец. Купец рижский спрашивает: «Как же тебя узнать? Москва велика». — «А ты приезжай, только спроси, где здесь живет Петр-купец. Моя жена частенько ходит по рынку, и лавки у меня есть. А я захотел узнать, как у вас торговля. Только дай честное слово, что будешь!»

Петр распрощался с ним, пошел в город; мужичок берет навоз. Он просит мужичка: «Сбрось на меня навоз, я тебе больше уплачу». Петр — на сани, а мужик его навозом прикрыл и вывез из города Риги; поблагодарил его, заплатил горсть золота.

Тогда Петр уехал в Москву, приказал разослать афишки по всей Москве: когда будет рижский купец в Москве, то показать ему на Петра-купца. Вот и приехал рижский купец, и показали ему на Петра-купца. Принял его: «Гостюй у мене!» Повел его по лавкам: «Вот у меня сколько лавок, я сам купец». Пришли домой, показал жену.

Два дня гостил, Петр был не в форме; а когда на третий день оделся Петр в форму, тогда рижский купец об землю ударился — спужался. Царь его не стращал: «Не бойся, я тебе все прощаю, хоть ты меня и бранил: за незнание и царя бранят. Ну вот, братец, приезжай совсем в Москву и торгуй, поместья дам».

Царь ходит по Москве и думает, как бы пушек налить, думает собрать с Расеи старые пятаки для литейных пушек. И шел по Москве в простой одежде. Встречается с ним человек. Спрашивает царь:

— Что ты за мастер?

— Я своему делу мастер.

— Хто ж ты такой?

— Я медник.

Он ему рубль подарил.

— Скажи мне, братец, про дело, что я вздумал: хочу собрать медь, налить пушек.

— Царь, я тебе совет дам: вы по колоколу с каждой церкви снимите и налейте пушек. На что ж тебе столько пушек?

— Пойду Ригу завоюю.

36. Осударева дорога. Первая мостовина

…У Нюхчи, а потом и везде по ямам, первую мостовину, благословясь, клал сам осударь, а вторую давал класть своему сыну возлюбленному, а там и бояр на это дело потреблял. Немчин один не захотел мостовины класть, так рассерчал на него осударь — приказал ему позади последнего солдата стать и на ямах солдатам за стряпуху рыбницу варить. Натерпелся немчин сраму — стал и мостовины класть и другую всякую работу делать не хуже самого осу даря.

37. Лапоть Петра Первого

Старики говорили, что первым у него заплетен был лапоть. Плел-плел, а заплести конца не мог. У Петра этот лапоть так незаплетенным и остался: вывел у лаптя носок, а пяты не смог заплести.

Теперь в музее этот лапоть хранится, в печурке положен, а при нем надпись: «Жирка вести — не лапти плести, а лапти плести — надо концы свести».

38. Как Петр Великий мурзовку ел

Петр Великий объезжал всю Расею в одно былое время. Ехал дорогой с кучером, и захотели они обедать. И вот приказал государь кучеру заехать в деревню, в первый попавшийся дом. Установили они лошадей, привязали их и входят в хибару. Поздоровались с хозяйкой дома и попросили у ней поесть.

Хозяйка отвечает:

— Поесть-то нечего, накормить-то нечем. Разве вот хлебца ломоть, да квасу немножко, да масла ложку. Если желаете, я вам сделаю мурзовку.

Она не знала, что тут был Петр Великий.

Они на это согласились. Когда сделала она мурзовку, подала им покушать. Им сильно понравилась эта мурзовка. Покушали они, хотели ей уплатить, но она деньги не взяла. Они хозяйку поблагодарили и с этим поехали.

Приехали во дворец. Петр Великий посылает своего камердинера, чтобы прислал повара. Когда повар явился налицо к государю, государь говорит повару:

— Я бы в настоящее время желал, чтобы ты меня накормил мурзовкой.

«Что это за мурзовка?» — думает повар.

Пришел в кухню в свою и начал смотреть каталоги, и прейскуранты, и суточные карточки, но мурзовки нигде не нашел. Повар сильно смутился. И решил он идти к государю. Явился он налицо к государю и говорит ему, что он нигде ни в какой книжке мурзовки не нашел.

Государь посылает повара:

— Иди, — говорит, — в конюшню, скажи, чтобы тебе запрягли пару лошадей в серых яблоках, поезжай в село, в котором мы с кучером останавливались, разыщи дом, в котором мы обедали. Там ты и узнаешь, что такое мурзовка.

Когда приехали до того села, то кучер признал хибарку, в которой они обедали. Входят в помещение и начинают расспрашивать хозяйку:

— Чем ты кормила государя?

Она им отвечает напрямик:

— Я, — говорит, — не знаю, государь или кто он такой, только кормила я их мурзовкой. Налила в миску квасу, накрошила туда хлеба, огурцов и картошки и потом помаслила.

Когда повар с кучером вернулись из этой деревни, доложили о их приезде государю. Государь дает повару приказ: приготовить ему мурзовку.

И повар приготовил, да не в таком вкусе, как ел в деревне, а еще получше. И государю понравилась эта мурзовка.

39. Петр первый и тестенники

Когда Петр I перетаскивал суда, прорубили просеку от Белого моря к Онежскому… Вот, между прочим, рассказывают (насколько это правда, судить я не могу): остановился он в деревне Телекина… Входит в избу — мужики сидят за столом и едят. У него была дубинка, с дубинкой любил ходить. Ну вот.

— Что вы едите?..

— Тесто!..

— Ах, вы разбойники: вам хлеб лень печь!..

И дубинкой давай полосовать.

Правда или нет?

А тесто это в старину здесь готовили из овсяной муки…

40. Меткий ответ

Петр Великий подошел к солдату, который лапти плел, и говорит:

— Кто лапти плетет, весь век цветет.

А солдат отвечает:

— Не было бы лапотника — не было бы и бархатника.

— Это правильно, — говорит Петр. — Лапоть плесть — однова в сутки надо есть.

А солдат ему:

— Кто лапти плетет, весь хлеб барину отдает.

41. Петр и пьянчуга

Как только время свободное ему от черной работы, так он все по кабакам ходил да у мастеров выведывал о их мастерстве: все научиться хотел всему. Приходит раз в кабак и встретил там оборванного пьянчужку; взял водки, а его не потчует.

— Ты, видно, ничего не умеешь? — спрашивает. — Что больно обтрепан?

— Нет, — говорит, — умею вот такое-то ремесло.

— А как вот эту вещь делать?

— Так вот, — говорит.

— Врешь!

— Нет, не врешь!

Поднялся спор, и пьянчуга доказал Петру, что тот врет. Петр остался этим очень доволен, потому что о мастерстве все, что надо, разузнал. И напоил мастерового в лоск.

42. Петр крестит ребенка

Был этот случай в Вожмосалме. У одного бедного-пребедного мужика народилась дочь. Надо малютку крестить, а к горюну никто в кумы нейдет. Проходил Осударь в это время через Вожмосалму и узнал, что такая беда с мужиком. Пришел он к бедному мужику и говорит, что будет в него кумом.

Только прослышали про такую волю Петрову на погосте, как стали к бедняку бабы самые богатые толкаться да зазываться в кумы. «Не хочу я с ними кумиться, — говорит Петр, — а разыщи ты мне самую лядащую бабенку, что у вас по погосту христа-ради ходит». Нашел бедняк такую бабу лядащую, и покрестил Осударь с ней беднякова младенца. Как покончили крестины, так и говорит Осударь: «А не худо бы, куманек, и винца выпить!» А у бедняка денег-то ни полушки, а зелена вина — ни косушки. «Видно, делать нечего, — сказал царь, — моя анисовая нынче дела делать будет». Вынул свою походную баклажку да чарочку золотую, налил ее своей анисовой водкой, всех перепотчевал, сам выпил, одарил бедняка деньгами, а чарочку куме подарил на память.

43. Бык с черным сердцем

Однажды ехал государь Петр I в Архангельск по большой дороге. Приехал к крестьянину и видит, что живет исправно, что на сарае корму, под окном дров, на дворе скотины много. И спрашивает государь:

— Что, крестьянушка, хорошо ли тебе жить? Кажись, всего у тебя в сытость.

— Нет, надежа-государь. Мы ведь работаем, стараемся, а вот как господа-то живут противу нас, так далеко лучше.

Петр приказал крестьянину к его следующему приезду выкормить быка, да так, чтобы был он жирен, а сердце в нем было черно.

По совету приятеля крестьянин рядом с быком в углу держал медведя. Как медведь рыкнет, так бык медведя ужасается и назад присядет: он думает, что медведь его съест. Оттого в быке стало сердце черное.

Царь приехал, приказал убить быка: действительно, сердце в нем гнилое.

— Так и господин живет, которому завидуешь ты: сегодня во всем у него продовольствие, а сердце все в нем тлеет, как бы под суд не попасть. Завтра может лишиться всего и остаться без куска хлеба. А ты грешишь, что Бога не славишь: поработал ты, лег спать — и руки за голову. Подати отдал — и ни о чем ты не тужишь. Сердце у тебя спокойное, не тлеет оно, как у этого быка.

Так государь и разговор кончил.

IV раздел Ума много, а денег нету

Тут сидит большой боярин…Он наборы набирает,Солдатиков забривает.Все солдаты стоят-плачут,Что один солдат не плачет —Вдоль по ярмарке гуляет,В золоту скрипку играет.Солдатиков забавляет:— Вы не плачьте-ка, ребята,Не тужите, новобраны,Нам не пашенку пахати,Не работу работати,Только в фрунты постояти,Только ружья заряжати…Из исторической песни

44. Петр Первый и новобранцы

…Петр I обходил новобранцев. Он ведь сильный был, Петр I: ну, того захватит — полетел, того захватит — полетел. Одиннадцатый новобранец:

— А ты что, — говорит, — всех ворочаешь-то? А ну-ка, я тебя!

— Ну, давай.

Тот сопит. Тот как поднял Петра — полетел Петр сразу. Так за это Петр I ему еще вина налил два стакана. И потом этот новобранец стал в чести у Петра I, как очень сильный был.

А фамилии его не знаю…

45. Новобранец на часах

Один из новобранных солдат стоял на карауле в таком месте, куда, думал он, не придет так скоро командир его, всего же меньше ожидал он тогда самого государя, потому больше, что уже время было обеденное. Сей пост его был на самом берегу Невы, или Невки; и так как время было весьма жаркое, то и вздумал он раздеться и искупаться.

Но сверх чаяния своего увидел идущего к его посту государя, и так уже близко, что успел он, выскочив из воды, надеть на себя одно только исподнее платье, шляпу и перевязь, и подхватя ружье и став в позитуру, отдал оным честь и продолжал стоять вытянувшись. По строгости, с какового монарх желал, чтоб хранима была воинская дисциплина, казалось, что он велит его как преступника наказать, но вместо того не мог, смотря на него, не рассмеяться, сказав сопровождающим себя: «Хоть гол, да прав».

Он спросил солдата:

— Давно ли в службе?

— Недавно, — отвечает часовой.

— Знаешь ли ты, — продолжал государь, — что велено делать с теми часовыми, которые оставляют пост свой и кидают ружье, как сделал ты?

— Виноват, — сказал солдат.

— Ну, быть так, — заключил государь. — Прощается сие тебе как новичку, но берегись вперед дерзнуть что-либо (делать, сему подобное.

46. Петр и часовой

Когда у Петра I родился сын, обрадованный государь немедленно послал своего генерал-адъютанта в крепость к обер-коменданту с приказанием возвестить народу эту радость пушечными выстрелами. Но так как перед тем отдан был приказ не пускать в крепость никого после пробития вечерней зари, то часовой, из новобранцев, остановил генерал-адъютанта.

— Поди прочь! Не велено никого пускать.

— Меня царь послал за важным делом.

— Я этого не знаю, а знаю только одно, что не велено мне никого пускать, и я тебя застрелю, ежели не отойдешь.

Нечего было делать: генерал-адъютант вернулся и доложил Петру.

Тот сам, как был в простом кафтане, без всяких отличий, идет в крепость и говорит солдату:

— Господин часовой, пусти меня.

— Не пущу.

— Я тебя прошу.

— Не пущу.

— Я приказываю.

— А я не слушаю.

— Да знаешь ли ты меня?

— Нет.

— Я государь твой!

— Не знаю, а я знаю то одно, что он же приказал мне никого не пускать.

— Да мне нужда есть.

— Ничего я слышать не хочу.

— Бог даровал мне сына, и я спешу обрадовать народ пушечными выстрелами.

— Наследника? Полно, правда ли?

— Правда, правда!

— А когда так, что за нужда: пусть хоть расстреляют меня завтра! Поди и сегодня же обрадуй народ сею вестью.

Государь приказывает коменданту сто одним выстрелом известить столицу о рождении сына; затем спешит в собор, где при звоне колоколов благодарит Бога за милость. А солдата жалует сержантом и десятью рублями.

47. Петр учит солдата быть экономнее

Царь собрался на Васильевский остров к корабельному строению со многими солдатами. Один простой солдат и говорит:

— Петр Алексеевич, государь великий! У меня жена сына родила. Желаешь ли ты ко мне кумом и отобедать в такой день?

— Как не желать? Желаю, солдат, возьми. Я всегда готов.

Приказал солдат жене все справить: «Государь сам будет обедать со мною». Накупили всякой водки кума попотчевать, государя.

Пришли в дом. Кум и говорит:

— Жена, давай выпивку на стол!

Государь видит на столе всякие водки и говорит солдату:

— Надевайся-ка, кумушко, да пойдем назад на строение.

Пища набрана на столе, а они пошли назад на Васильевский.

— Скидавай-ка, кумушко, шинель да ложись-ка, кумушко, на нее!

И лег кумушко на шинель. Государь приказывает:

— Трижды палкой ударить его!

И трижды палкой ударили его по царскому слову.

— Вставай-ка, кумушко, надевайся и теперь пойдем обедать.

Стали они есть и пить и кушать, увеселили свои головы.

— Кумушко, прости меня, что я почтил тебя. Отобедали бы с тобой, чем Бог послал: и для царя солдат не должен расточать копейки!

48. Старое седло

При Петре I солдаты служили 25 лет. Вот один солдат прослужил 25 лет и перед концом службы был назначен в караул во дворец, туда, где находился Петр I. Вот видит солдат, что Петр I прошел в свою комнату, идет мимо двери, и солдат громко сказал про себя:

— Да, прослужил я у Петра 25 лет и ничего не выслужил, хотя бы он меня старым седлом наградил.

Этот разговор услыхал Петр, вызывает солдата к себе:

— Что ты, солдат, говорил?

— Да я извиняюсь, Ваше величество. Прослужил я у тебя 25 лет, и никакой наградой ты меня не наградил. Наградил бы ты меня хоть старым седлом.

— Зачем тебе старое седло? Я могу тебя наградить новым седлом.

— Зачем мне новое седло? Ты меня старым награди.

Пришел конец службы солдату. Петр награждает его старым седлом. Пишет документ: «За продолжительную службу 25 лет и честность в боевой подготовке награждаю такого-то солдата старым седлом».

Получил старое седло солдат, пошел домой пешком. Вышел за город:

— Куда, — говорит, — мне старое седло?

Взял да и бросил его к черту! А откуда был солдат, там было барское имение и называлось оно «Старое седло». Прибывает солдат домой, приходит к барину, предъявляет документ:

— Можешь освободить имение. Вот документ, подписанный Петром I. Катись отсюда!

Так и жил солдат в этом имении до самой смерти.

49. Чьи солдаты лучше

Известно, что великий государь многократные имел свиданья с королями польскими и датскими. Однажды, и кажется при одержании уже Полтавской победы, они забавлялись после обеда разными разговорами. И когда между прочим зашла речь о храбрости и беспрекословном повиновении солдат, то король датский сказал: «Должно дать неоспоримое преимущество его датским солдатам как старым и к дисциплине издавна привыкшим. Король польский, напротив, отдал преимущество саксонским своим войскам, приводя из истории некоторые примеры отличной их храбрости. Герой наш, выслушав оное, обратяся к последнему, сказал: «Я бы советовал тебе молчать с твоими саксонцами; я их знаю совершенно, они не много лучше трусов поляков; а датские солдаты, сколь они ни стары, но против моих новых никуда не годятся».

Когда спор усилился, государь сказал: «Хорошо, сделаем теперь пробу тому. Призовите сюда по одному из своих солдат, кто из них храбрейший и вернейший, по мнению вашему, и велите им броситься из окошка. Покажут ли они к повелениям вашим беспрекословную готовность?

А я в своих уверен. Ежели бы хотел только из тщеславия обеспечить себя пожертвованием одного из них, то бы каждый беспрекословно исполнил оное». И настоял, чтобы опыт сей был сделан.

Начато сие с датского. Призван один из неустрашимейших гренадеров. Король повелевает ему броситься из окна (сие происходило на третьем этаже); гренадер падает перед королем на колени, просит о помиловании, но король кажется не внемлющим, повторяет приказ свой. Гренадер проливает слезы и просит по крайней мере сказать вину его и дать время на покаяние. Герой наш, усмехнувшись, говорит королю: «Полно, брат! Дай ему время на покаяние!» И выслал его вон. «А с твоими саксонцами, — обратяся к польскому, сказал, — и пробы таковой делать не надобно; опыт сей только бы осрамил тебя».

Наконец призывает к себе монарх своего офицера, велит ему ввести какого-нибудь из своих гренадеров. Вводят его, и государь с холодным духом велит ему броситься из окна. Гренадер, ударя рукою по шапке своих, идет к окну и, перекрестяся, поднимает ногу на окошко. «Остановись! — закричал монарх. — Мне тебя жаль, и поди вон». Гренадер оборачивается, делает честь ударением рукою по шапке и выходит.

Монарх спрашивает удивленных королей: каковы им-кажутся его солдаты. Признаются они, что сей подлинно неустрашимый и есть слепой исполнитель воли государя своего. И просят отличить его, наградя офицерским чином.

Монарх ответствует, что не один он таков, но что и все его солдаты таковы же точно. «И по-вашему, надобно будет всех мне пережаловать в офицеры. Не хотите ли подобное же испытать и на других? Изберите из них сами такого, который бы, по мнению вашему, менее имел духа; я уверен, что и он так же поступит». Однако ж государи сии не захотели пуститься на новую таковую пробу, а настояли только о пожаловании офицером первого. Великий государь снисходит к их просьбе, призывает его опять и объявляет ему чин офицерский. Короли же пожаловали ему по сто червонных.

50. Деревянный тесак

Такого рода дело было у Петра Великого. Однажды Петр Великий вечером пришел в штатской одежде в трактир (тогда пивных не было, все трактиры были). Кроме одного солдатика в трактире никого не было, и тот сидел у столика, понурив голову.

Петр Великий сел рядом с ним и спросил:

— О чем задумался, служивый?

— А, барин, задумаешься, что вчера был пьян, а сегодня похмелиться не на что.

— На деньги, возьми полштофа.

Солдат моментом принес полштофа (обрадовался он, что похмелье есть) и с барином выпили (потому что он его за барина считал). Поразговаривал минут пять с солдатом, Петр Великий сказал:

— Ну, ладно, я пойду.

А солдат и говорит:

— Спасибо, барин, а когда я с тобой рассчитаюсь?

— Ладно, когда-нибудь.

А солдат говорит:

— Ладно-то мало радости, а по-нашему, по-русскому, надо бы сейчас.

— Да как же сейчас, коли у тебя денег нет!

Солдат говорит:

— Пойду к куме, заложу тесак.

А Петр Великий и спрашивает:

— А если будет внезапный осмотр, как же ты выйдешь без тесака?

А солдат и говорит:

— Знаем, как ихнего брата объегорить (значит, про начальство).

Петр Великий заинтересовался этим ответом, что как же он объегорит, и сказал:

— Ну, ладно, иди, да только быстрей.

Минут, значит, через двадцать вернулся солдат, купил штоф вина и сел рядом с Петром Великим. Когда окончили выпивку, у солдата здорово загудело в голове. Петр Великий говорит:

— Теперь можем расходиться.

Солдат отблагодарил его и сказал:

— Ну, барин, может, когда и увидимся.

А Петр и говорит:

— Наверно, скоро увидимся.

На следующий день рано утром в казарме поднялась суматоха, стали говорить, что надо идти на парад: царь будет войска проверять или осматривать. Значит, этот солдат забегал. Что же ему делать, как без тесака выйти? И недолго думал, взял растропину, обтесал, ручку пристроил, главное дело, и вложил в ножны.

Проходит Петр Великий по рядам, ища виновника. А рядом с ним начальство: генералы, офицеры, в общем, начальство; и поравнявшись с этим солдатом, дает команду:

— Два шага назад. Руби ему голову!

И показывает на офицера. Офицер весь задрожал от испуга и подумал: «За что мне будут голову рубить, если я ни в чем не виновен?»

Солдат сделал два шага назад. Поставил глаза свои в небо и сказал:

— Господи! Если неповинен сей человек, претворись мой тесак в лучинину.

И моментом выхватил лучинину.

Все присутствующие были изумлены таким случаем, в особенности тот офицер, которому нужно было голову срубить. Все подумали, что здесь какое-то чудо сотворилось. Петр Великий, не сказав ни слова (он смекнул, в чем дело, а другие этого не знали), пошел дальше по рядам. После осмотра велел позвать этого солдата к себе.

Когда солдат пришел, Петр Великий спросил его:

— Ты вчера в трактире был?

Тот говорит:

— Да, был.

Петр Великий говорит:

— Вино пил?

Тот говорит:

— Пил.

— С кем пил?

— С каким-то барином.

— А ты знаешь, что это был я?

Солдат весь задрожал от испуга (он думал, что теперь ему беда).

А Петр Великий и говорит ему:

— Ну, не бойся ничего, но молодец, что так мог устроить.

И отпустивши, сказал ему:

— Смотри, никому не говори, что такое дело было.

Этого солдата офицер в честь благодарности сколько раз поил вином и отпустил на две недели в отпуск домой. Но однажды солдат под пьяную лавочку просказался офицеру. Офицер плевался, ругался с досады:

— Знал бы, не стал бы на тебя денег тратить и в отпуск не отпустил бы.

Но уж поздно было.

51. Как солдат шашку заложил (вариант)

Идет солдат, говорит сам себе:

— Эх-ма, много ума, а выпить не на что.

Навстречу ему Петр I:

— Что, солдат, говоришь?

— Да ума много, а денег нет.

— Пойдем со мной, — говорит Петр солдату, — я тебя угощу.

Петр покупает солдату полбутылку, выпили. Солдат говорит:

— Эх, еще бы!

Петр говорит ему:

— У меня денег больше нет.

— И у меня нет.

На солдате была шашка.

— Давай, солдат, шашку заложим, а завтра выкупим.

Заложили шашку за полбутылку, выпили и пошли. Когда солдат скрылся из виду, Петр вернулся в трактир и выкупил шашку, а наутро приходит в ту часть, где служит солдат. Солдат утром проснулся рано, хватился шашки, а шашки-то и нет. И вспомнил, что он ее вчера заложил в трактире с каким-то человеком, неизвестным для него. Побежал, занял денег у товарищей и пошел в трактир.

— Шашку бы мне выкупить.

— Шашку, — говорят, — еще вчера выкупил твой товарищ, с которым вы вместе сидели.

— Ах! Черт возьми!

А там уже команда — выстроить всех для парада в полной боевой готовности. Сейчас же побежал солдат к столярам, заказал деревянную шашку, подкрасил ее под цвет стали, мимоходом забежал к сапожникам, сшили ножны, и все было сделано под форму шашки.

Петр I солдата заметил. Он приказал выстроить весь полк, разбить его побатальонно, поротно, по отделениям. Петр I долго ходил, осматривал войска, у кого ремешок посмотрит, у кого подворотничок, дошел до того солдата, который шашку в трактире заложил, дошел и смотрит: вот он стоит. Спрашивает командира взвода. Взводный говорит ему:

— Я! — Ваше величество!

— Выйдите два шага из строя. И вы, солдатик, выйдите.

Вышли из строя. Петр говорит:

— Ну, солдатик, отрубите взводному голову, сейчас же.

— Что Вы, Ваше величество, безвинному человеку голову рубить!

— Я приказываю.

Тогда солдат вынимает шпагу и говорит:

— О Господи! Превратись моя шашка из стальной в деревянную!

Как тяпнул взводного по шее, и шашка пополам. Петр говорит:

— Раз ты меня перехитрил, то награждаю тебя долгосрочным отпуском и деньгами на всю жизнь.

И поехал солдат домой с почетом.

52. Шашку за рубль (вариант)

При Петре брат царствовал — Алексей. Надо было бы царствовать-то Петру, а мать постановила ему. И захотел поехать Петр в Данию. Ездили тогда на лошадях. Он запряг шестерку и едет.

Приезжает в Данию. Заезжает он в одно село. Подъезжает к кузнице и говорит: «А ну-ка, поди-ка сюда, кузнец!»

Кузнец подходит. «Мне нужно подковать лошадь. Но нужны прочные подковы — лошадь у меня сильная». Кузнец взял лист железа и говорит: «Сейчас, ваше императорское величество». Берет полосу железа, выковывает подкову, выносит и говорит: «Вот вам готова подкова». Петр берет ее и согнул сразу: «Плохая».

Кузнец взял опять то же железо и сковал еще другую подкову. Петр взял ее и говорит: «Вот эта хорошая». Стал он расплачиваться. И дает ему серебряный рубль. Бумажные деньги в чужом государстве в уплату давать было нельзя. Кузнец берет этот рубль между пальцев и проткнул его большим пальцем: «Плоховат, ваше величество». Петр дает ему другой — нечего делать.

Заезжает Петр в пограничный город. А там много войска стояло. И прослышал он о распущенности войска. И вот он надевает простое платье и идет по городу. Заходит в гостиницу и видит: сидит солдатик и пьет. Он и говорит:

— Здорово, солдатик!

— Здорово!

— Вы что, выпиваете?

— Да, выпиваем.

— Можно с вами?

— Можно.

— Слушайте, вы мне продайте ваш клинок?

— Что же, можно. Рубль.

Петр отдал ему рубль и пошел.

Приходит на квартиру и отдает приказ в этот полк: «Выйти на смотр, царь едет».

Приезжает царь. «Здорово!» — «Здравия желаем, ваше императорское величество».

Вот он сходит с повозки и проходит по полку раз и два. И этого солдатика заприметил. Подходит к нему и спрашивает: «Ну как, дисциплину выполняешь?» — «Да».

А когда только всех солдат гнали, то у этого солдатика шашки нет. Он подбегает к мастерской, берет щепку и вставляет. Теперь царь ему и говорит: «А ну-ка, отсеки голову вот этому солдату». (А у него нечем сечь).

«Ваше величество, у меня руки не поднимаются на брата своего».

Тогда он оборачивается к другому и говорит: «А ты дисциплину выполняешь?» — «Да». — «А ну-ка, отсеки ему голову!» — и показывает на того солдата, у которого нет шашки.

Тот перепугался — и видит, что делать ему нечего, и говорит: «О господи! Ты сотворил чудо в Канне Галилейской, претворил воду в вино, преврати мою шашку в щепку!» Вынул, размахнулся и переломил об его шею щепочку пополам.

Тогда все солдаты и офицеры делаются в панике: что такое, шашка превратилась в щепку. А Петр подходит к этому солдату и говорит: «Вот тебе рубль, и не продавай ты больше свою шашку за рубль. Тогда она в щепку не превратится».

53. Деревянная сабля (вариант)

Вот раз один солдатик сидел в ресторане. Пришел царь Петр I. Пришел, за стол сел к столу и сидит. А солдатик не знает, что это за царь. Выпили по чарочке. У солдатика денег не стало. Он и говорит:

— Давай еще выпьем!

Царь говорит:

— Да денег-то больше нету у нас.

— Ладно, — говорит, — я саблю заложу.

— А если завтра смотр?

— Ничего, — говорит, — я до завтра выкуплю.

Ну, вот, сходил, саблю и заложил. А царь Петр I и ушел. Солдатик выпил и отправился в часть домой.

А утром как раз полк выстроили ихний. А у солдатика сабли-то нету. Он на скору руку взял да сделал деревянную, сунул в ножну. Вот выстроили на плац войска. Царь Петр I идет осматривать. Знает, из какой роты солдат. Дошел до этой роты, узнал этого солдата и вызывает.

— Пять шагов вперед! — говорит.

Солдат и вышел.

Царь и говорит:

— Руби мне голову!

— Что ты, — говорит, — Ваше высокоблагородие, царю голову рубить!

— Руби! — говорит.

Вот солдат перекрестился.

— Господи, благослови!

Как шмякнет царю по голове! Так эта деревянная сабля на три части и разлетелась! И царь его в унтер-офицеры произвел. «Вот какие солдаты у меня есть — не трусят царю голову рубить!»

54. Царь и солдат в лесу

Был Петр Великий, занимался разными издельями и ездил в лес с борзой собакой зверье ловить; и настигла его темна ночь. Он и дале, и дальше, да и заплутался. Напал на него лютый медведь и растерзал его охотную собаку. И так было ему жаль ее, что легче бы сам жизни решился. «Ах, остался я ни при чем!» И скружился в темном лесе, три ночи ночевал.

И в то же время новобранный солдатик, прослужа недолго время, из полку убежал и на Петра Великого напал. Смотрит Петр Великий на форму солдатскую и видит по форме, какого полка. «Ах, — думает, — солдат-то мой!» Солдат идет пешком, Петр едет на коне да и кричит: «А подь-ка, землячок, сюды!» Землячок подошел, говорит Петр Великий:

— Здравствуй, земляк!

— Здравствуй.

— Ты чей, откуда?

— А что тебе за надобность?

— Ты не бежал ли? Я ведь тоже бродяга.

Солдатик признался, что бежавший. Остановился Петр, покалякал с ним.

— Кто у вас ротный? Кто полковником?

Солдат сказал, кто. Петр вынул бумажку с карандашом, это все записал, стал спрашивать:

— С какого ты году?

— С такого-то.

— Отчего ты бежал?

— Да вина-то небольшая: потерял всего только одну пуговицу, да замучил меня полковник мукой и кажен день бьет. Оттого я и бежал.

— Ну а как, земляк, у вас в полку пища? Говядины по скольку варят?

— А так варят — только славу делают.

Петр Великий назвался земляком, Петрушей. Его солдат и спрашивает:

— А у вас в полку как?

— У нас варят по фунту на каждого солдата.

— Нет у нас этого, Петруша, нет ничего.

— А варят ли крутую кашу?

— Варят да никогда, а такую только варят, что крупинка за крупинкой, и на ложку не поймать.

Пойдем, землячок, куды-нибудь.

Долго ли, мало ли ехали, вечор их пристигает. Подъехали к высокому дубу, и говорит Петр Великий:

— Земляк, похрани моего коня, а я влезу на дуб, погляжу, нет ли где огонька.

Петр Великий полез на дуб, а солдат смотрит: у него у седла чумоданчик. Открыл его, посмотрел: там графинчик водочки. Вот солдатик из горлышка-то и потягал, похваливает себе: «Ах, да водочка какая хороша!» А Петр рассмотрел: в незнамой стороне светится огонек. Он слез с дубу, подходит к своему коню, открыл чумоданчик, вынул графинчик да и смотрит.

— Ах, землячок, знать, ты чумоданчик открывал и водочки выпивал?

— Виноват, земляк, потянул.

— На-ка, потяни еще!

А вор-солдат да и гораздо потянул. Петр Великий сел на своего коня и поехал прямо в ту сторону, где виднеется огонек. А солдат за ним вприпрыжку, хмельной. Подъехали к огоньку — преогромный двор. Да на двор ворваться никак невозможно. Вот они думали, думали, как бы влезть. Солдатик вздумал да и говорит: «Слезь-ка ты с коня». Петр слез с коня, солдат вскочил на коня и перепрыгнул через ворота. Отпер их. Въехали они на двор и смотрят: где лежит рука человеческая, где голова… Петр Великий немножко оробел.

— Ах, землячок, да не ладно! Кабы нам здесь живым быть? Должно быть, здесь нехорошие люди.

— Ну-ка я еще потяну!

Он водочки еще потянул, взошел к сенной двери, в комнату — навешаны престрашные орудия: разные сабли, ружья, и в этой горнице — одна старая старуха. Вот солдатик, как выпивши, смелый, с грубостью на нее закричал:

— А, старая ведьма! Дай-ка нам поесть!

Старуха видит, что он шибко на нее наступает, сейчас собрала им поесть. «Водки дай!» Старуха по стакану водки подала. Солдатик приурезал, а Петр Великий испугался: стакан в руки не берет и водочку не пьет.

— А что же ты, земляк, не пьешь? Что оробел? Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Я на то ведь уж пошел. Выпьем! Живы в руки еще не дадимся. Баушка! Живо! Дай нам овса!

Та амбар отперла и овса насыпала. Солдатик, что было у ней в печке жарено и варено, все поел и спрашивает: «А где ж, баушка, нам отдохнуть?» Показала старуха на сушила. «Там и спите», — говорит.

Вдруг бряк, стук, скачут с колоколами, с побрякушками и гайкают, свищут — едут разбойники. Старуха выбегла, ворота отперла, на двор их впустила. Они лошадей выпрягли, корму задали, всходят в дом.

— Ну-ка, давай, хозяйка, поесть!

— Да нечего!

— Что такое?

— Да у меня есть два солдата, они все поели, чуть и меня-то не прибили.

Атаман и говорит:

— А где же они?

— Да вот на сушилах.

— Ну, ладно. Пущай лежат до время.

Старуха избу затопила, ужин заварила, потом, как поужинали, полегли все спать. Ложимшись спать, и говорят:

— Надо их, солдат-то, убрать.

— Поспеем еще! Пущай лежат.

Как завечерело, Петр Великий и говорит:

— Как же, земляк?

— Ну, что же?

— Давай кониться, кому до полуночи спать ложиться, кому караулить; а то нас они похитят.

— Ну, давай!

Стали кониться; досталось Петруше караулить. Вот Петруша немножечко посидел, вздремал да и повалился, лег спать; а солдат не спит, на ногах стоит и сам себе и говорит: «Эка сонуля, а еще караулить взялся!»

Разбойник встал:

— Ну-ка, робята, идите двое! Угомоните их там!

Один из разбойников и говорит:

— А чего двоим-то делать? Я один, еще мне и то мало двоих-то.

Надел орудие и побежал. Влез на лестницу. Петр Великий спит, а солдат во все глазыньки глядит. Только разбойник голову показал, как солдат размахнулся шашкой, да и голову долой. Атаман ждать-пождать — разбойника нет.

Послал другого. Он и другого так; а Петруша крепко спит. Солдат работает: как который ни покажет голову — с каждого долой. И всех до одного порубил. Атаман думает: «И куды ребята делись? Идти-ка самому!» Подошел к лесенке — их куча лежит. «А, так вон как!» Взбежал на лестницу, как голову показал — и с этого голова слетела. Кончились все. Ну, и стало светать.

Петр Великий спит, ничего не чует. Лег на часок — и всю ночь проспал. Солдат на свету будит Петра.

— Что это ты, земляк, за сонуля? Открой-ка мне чумодан-то, дай-ка я водочки потяну: измучился.

Петр встал, водочки ему подал и посмотрел с лестницы вниз. Испугался.

— Кто это, земляк, набил?

— А, сонуля! Ты словно из дворян: всю ночь проспал, ничего не видал!

С сушилов слезли, вбежали к старухе в горницу, и говорит солдат, подняв на нее саблю востру:

— Старая ведьма! Айда, показывай нам, где у вас деньги лежат!

Старуха испужалась, подвалы отпирала; злата-серебра там множество. Петр Великий сказал солдату:

— Ну-ка, земляк, насыпай себе казны!

Вот земляк зачал насыпать и золото и серебро, — и говорит:

— А ты что же, Петруша, не насыпаешь?

— Мне, земляк, не надо.

Взял немного, а солдат кругом себя деньгами обсыпал. Петр и спросил у старухи:

— А где же вот в такое-то место дорога?

Она вывела их на дорогу.

— Вот здесь, — говорит.

Солдат вышел на дорогу и снес с старухи голову. Поехали по дороге. Ехали долго ли, мало ли, выехали на свой трахт, к городу. Видит Петр Великий, что близко.

— Ну, земляк, теперь прощай, в гости приходи.

— А где же мне тебя найти? Ведь меня там поймают.

— Иди, никто не тронет. Спроси только, где Петруша живет — всякий доведет.

Петр Великий въехал в свой город; несколько тут было застав, караульных солдат. Вот он приказал, чтобы каждый солдат таковому солдату прохожему честь отдавал, как ему.

Бежавший солдатик пошел. Подходит к первой заставе — караульные его встречают, честь воздают, как царю. Он жертвует им горсть золота и думает себе: «Вон что, паршивый, сделал! Как честь-то мне воздают! Знают, что у меня деньги есть». И пошел дальше. Покамест до царского дворца шел, которы деньги были, все роздал. Подходит к дворцу и спрашивает сторожей: «Где бы мне найти Петрушу?» (Ну, а Петр I всем уж рассказал). Все сторожа во дворец его принимали, Петру Великому доложили. Петр Великий одел на себя царскую одежду и вышел на крыльцо.

Солдат подошел к крыльцу, видит, что царь. Немножечко знает, как честь отдать, — честь отдал. Царь стал его спрашивать:

— Чей ты, откуда?

Солдат думает: «Ах, да вот где попал! Петруша куды меня довел!» Видит, дело плохо: Петр Великий его допрашивает. Солдат сознался (нечего делать-то):

— Бежавший я, — говорит.

Петр Великий со страхом сказал:

— Взять его на три сутки на обвахту, а после трех суток отправить его в Сибирь на поселенье, навечно!

Солдат идет и головой только поматывает. Посадили его; солдат говорит себе: «Ах, да Петруша! Чего теперь делать?» Просидел трое суток на обвахте. Петр Великий надел на себя ту одежду, в которой с ним был, приходит.

— Здравствуй, земляк!

— Здравствуй, брат Петруша! Хорошо ты делаешь? Тебе не быть живому, да и мне тоже. Чай, знаешь, сколько я из-за тебя душ погубил? До чего ты меня довел?

— А что?

— Да вот я на обвахте сижу; только фунт хлеба да фунт воды мне, да еще мало того: навечно в Сибирь, на каторгу.

— Кто это сказал?

— Петр Великий сам сказал мне.

— Погоди, земляк, я схожу к нему и попрошу, не отправить ли тебя в старый полк.

— Эх, да, брат любезный, постарайся и попомни мою добродетель.

Петр Великий тем же часом отправился, куды ему следует, приказал караульным с обвахты его взять и привести опять во дворец. Повели его к царю — и прямо на крыльцо. Петр Великий вышел, взял его за руку и повел в свое зало, посадил в стул, сам в другую перегородочку пошел, царскую одежку скинул, надел охотницку, вышел.

— Здравствуй, земляк! Не робь, земляк. Останешься без последствий. Что тебе царь сказал?

— Ничего не сказал.

— Вот я его переспрошу пойду.

Повернулся в другие двери, надел царскую одежу, подошел к солдату.

— Здравствуй, земляк!

— Здравия желаю!

— Ну, а что, ты Петрушу узнаешь ли?

— Да кабы пришел, когда бы не узнал.

— А что, он на меня не помахивает ли?

— Есть немножко.

Тут Петр Великий по головке его погладил, да и сказал:

— Благодарю тебя, земляк, что ты спас меня!

Написал своеручное ему письмо и отправил его в свой полк, на казенный счет, заступить на то место полковником, а того полковника — на его место рядовым.

55. Брат Алеша (вариант)

Служил солдат на службе 25 лет. Вот тебе, отслужился и пошел домой. Шел-шел и говорит:

— Что ж я двадцать пять лет отслужился и царя не видел. Дай же я вернусь, погляжу царя.

Шел-шел и облудился он дорогою, и зашел в лес. И блудит по лесу. А царь, у какого он служил, был на охоте и облудился. И вот они сошлись вместе с солдатом.

— Ну, ты, парень, где был?

— Да вот я служил, не видел царя, воротился и облудился.

Царь говорит:

— И я тоже.

Солдат спрашивает:

— Как тебя звать?

— Да назови брат Алеша.

— Ну, брат, где будем ночевать?

Ходили-ходили, никакого там селения не нашли. Этот солдат говорит:

— Ну-ка, подсади меня, я на дуб влезу, погляжу, не светится ли где огонек.

Влез он на дуб и глядит — светлеется огонек. Приезжают туда к этому двору — двор весь чугунный, на запоре, собаки лихие. Постучали — собаки заворчали. Выходит старая старушка, отворила.

— Не можно ли у вас переночевать?

— Можно, — отвечает старуха.

Отворила ворота, ввел он своего коня, прибрали коня, приходят они в избу, при ней немая девка одна. Попросили они чего-нибудь поесть. Старуха говорит:

— Нет ничего.

А ведь тогда солдаты были нахальные.

— Как это, печена мать, нет ничего?

Полез в печку, там есть мясо. Он вынимает.

— Брат Алеша, вот нам и кушанье.

Открывает шкап, там водка есть. Он вынул:

— Ну, брат Алеша, пей.

Брат Алеша пить не стал. Солдат выпил, закусил.

— Где ж, — говорит, — нам спать?

Старуха ведет их на чердак. Брат Алеша уснул, а солдату не спится, как на часах.

И вот слышит конный топот, лошадиный грохот — двенадцать человек едут. Это все живорезы тут живут и только занимаются одной охотой — людей режут. Массой привезли кровавых платьев.

Тут приехали, старуха говорит:

— У нас гости есть, вот у меня на чердаке прибраты.

— Ну, на чердаке прибраты, это мы еще справимся с ними. Давай ужинать.

Сели они ужинать, попили-поели, какие дюжа пьяные, какие нет. Вот старый старик и говорит:

— Поди-ка, Ванька, прибери-ка их там.

Вот пошел Ванька-то, а солдат слышит, уж держит саблю наготове. Только он на чердак показался, он ему сейчас голову долой.

— Чтой-то там долго завозился? Поди-к, Сенька, ты!

— Чтой-то они там двое долго возятся, поди-к, Родивон, туда!

— Ну-ка-ся, Степка, прибери их там немножко!

А этот солдат столько управляется, им головы сымает один по одному.

Старик посылал, посылал один по одному — и всех двенадцать туда уж он послал. А этот солдат принялся за работу: всех по одному поклал.

Старик со старухой сидит и говорит:

— Это они хорошие стали там вещи делить.

Пошел старик себе, не терпится ему. Только он показал голову, и покатилася у старика туда голова.

Вот тебе, солдат не спал. Вот стало рассветать, он брата Алешу толкал:

— Брат Алеша, проснись, огляди, что тут есть.

— Ах, — в испуге брат Алеша. — Что ж ты мне не сказал?

— У нас бы ошибка получилася, и ты бы с меня голову снял. Ну, — солдат говорит, — ничего. Гляди, — говорит, — стражей не прозевай, меня в обиду не давай.

Пришли они в хату, немая девка за дверью с ливорвертом притаилася. Брат Алеша в хату не пошел, скочил солдат быстро, пропал немой выстрел. Вдруг ей брат Алеша голову снял.

Ухватил солдат старуху за душу, стал ее трясти, как грушу.

— Постой, служивый, не тряси.

— А ты, такая мерзавка, все расскажи, что у тебя где есть, покажи.

— Ну, иди за мною. Вот платья.

Повела в выход, в земле вырыт трехэтажный. В одном этаже гужи да тяжи, в другом этаже платья да шинели.

А он говорит:

— Что бы вы, братья, были смелы.

А в третьем этаже — золото и серебро. Солдат брата Алешу зовет:

— Будет нам продолжать, давай-ка золото насыпать.

Солдат выпил вина рюмку, насыпал золота сумку.

Куда еще больше девать? Скинул подштанники, давай насыпать. Брат Алеша сказал:

— Довольно, не донесешь.

Эту старуху убили, двери затворили и уехали. Ехали-ехали, выехали из лесу, там уж царство недалеко. Дал коня брату Алеше:

— Ну, ехай, а я пойду пошибчее.

Вот тебе, приехал царь и говорит:

— Пойдите вы этого солдата с музыкой встретьте.

Послал полк солдат. Не доезжая десять сажен, заиграли в музыку.

— Ах, какие, — говорит солдат, — хитрые, узнали, что я богат, стали с музыкой встречать.

Взялся он золото рассевать, некогда солдатам в музыку играть, кинулись деньги собирать. Пока он с ними поговорил, весь полк золотом наделил.

Высылает другой полк царь. Не доходя его в десяти саженях, стали в музыку играть.

— У какие, узнали, что я богат, то-то стали в музыку играть.

И стал опять солдат золото рассевать. И вот, некогда им играть, стали золото собирать.

Теперь последний полк, третий, встречает. Он со своим золотом совсем расстался, третьему полку золото досталось.

И царь выходит. Вышел царь, он посмотрел и с ним распрощался. Весел теперь домой пошел. Все он повидал, и царь спасся и спокоен душой стал.

56. Охотник Петр Великий (вариант)

Петр Великий поехал на лошади, взял ординарца с собой, они друг друга не знали, и Петр взял и не сказал, что он Петр Великий, и тот не сказал, кто он. Ехали, ехали на лошадях и заплутались подле Ленинграда в большом лесу. Был ли, нет у них компас? Не знаю. Вот один спрашивает, как звать. Петр Великий был Алеша, а ординарец — Гриша.

Петр говорит:

— Гриша, встань на дерево, слазь, нет ли где-нибудь жилого места, деревни, хутора.

Встал он на дерево, увидал: на расстоянии одного километра стоит дом. Они взяли направление на это место. Вывела их тропка, и подъезжают они к этому дому. Там жили разбойники. Мать у них была. Дом был там, двор, сарай.

Мать посмотрела в окно:

— Два служивеньких едут!

Подъезжают, спрашивают:

— Есть чего поесть?

Она отвечает:

— Хлеб и чай с гусятиной.

Их покормила. А отец и четыре сына — разбойника, они притаенны в подвал были. После этого Алеша и говорит:

— Я очень устал. Нужно отдохнуть.

Она их наверх на чердак помещает. Двери там четыре метра высоты, а дверка узкая, лестница один метр высотой будет, а сантиметров двадцать шириной. Вот они уложились спать. Алеша быстро заснул. Как повалился — так и уснул. А Гриша не спит тот. Оружие при них современное было. Сабли или шашки обнаженные. Идет в подвал она, эта мать ихняя:

— Ага, — говорит, — два служивеньких приехали. Лошади стоят. Раз приехали, надать уничтожить их.

Тогда все они встали пять человек: отец и четыре сына. Отец говорит:

— Ну, Петр, сходи. Разве долго тебе с двумя справиться?

Алеша тут уснул, а Гриша не спит. Петр подходит. Только голову сунул, саблей тот ударил и безо всякого голову отрубил. Никакого звука. А отец-то с братьями думает:

— Что он там канителится с двумя-то?

Второй пошел туда. Второй входит. Обратно Гриша рубит голову. Труп оттянул — и все. Алеша, этот так и спит, а этот так и рубит.

Они посидели еще.

Ну, что они двое с двумя-то канителятся?

Третий пошел. Лезет. Обратно, значит, рубит тому голову. Труп оттаскивает. Все тихо. Спокойно. Отец последнему:

— Иди-ка ты! Что там трое с двумя канителятся?

Тот идет по коридору. Только голову сунул — тот ему обратно шашкой. Отбросил труп — и все. Отец один остался.

Что они четверо с двумя канителятся? — думает.

Сам пошел туда. Мужик он матерый. Вся лестница скрипит. Тяжелая дверь-то была. Алеша тот немножко подхрапывает. А тот матерому голову отрубил. Оттащил. Подходит к Алеше, будит.

— Товарищ Алеша, подъем, вставай. Видишь, пахнет чем? Мы в доме разбойников.

Разбудил и приходит к старухе. Лошади там были.

— Что ты, старая ведьма, как наврала!

Гриша срубил голову старухе. Срубил, поехали дальше. Пошли проверить по клетям, что есть. В клетях положены люди зарубленные. Было богатство которое там: деньги, имущество, обувь — в клети-то. Ну, вот, они ничего там себе не взяли. (Сказка есть сказка.) Лошадей покормили, попоили, покормились. Так и звались они — Гриша с Алешей. Так и говорит Гриша:

— Садись на лошадь, поезжай за мной вслед.

Вот они поехали. В воинскую часть приехали, а их ищут там. Ну, пока ничего не сказал ему Алеша. Так и расстались. Вот Гриша ушел отдыхать. Петр Великий все сделал, что надо, была воинская часть. Организовал, все построил, одел полководческую одежду. Вот тогда разбудил Гришу. А Петр Великий рассказал все: как поехали, куда попали, что произошло среди них. Если бы они оба уснули, то Петр Великий бы погиб. Ну, Гришу крестом наградили. Георгиевский крест. Такой будет сказке конец. Так кончается сказка, как спасся Петр Великий.