Костя потратил последние капли энергии батареи, телефон сдавленно пикнул последний раз и почернел экраном. Костя лег щекой на прохладный дермантин полки и стал смотреть, как за окном пролетают бесконечные елки, сосны, березы, домики и столбы. Ветер дул ему в лоб, трепал челку, гладил по затылку. На нижней полке у его коллег обнаружились неожиданные таланты, и Люся (естественно, это не девушка, это у электрика прозвище такое) играл на гитаре и пел (довольно неплохо, кстати):
- Прощай! От всех вокзалов поезда уходят в дальние края! Прощай! Мы расстаемся навсегда под белым небом января!... Ты помнишь плыли в вышине и вдруг погасли две звезды. Но лишь сейчас понятно мне, что это были я и ты… Лала-лалала-лала-лала-ла!
Глава 25.
Теперь давайте воспользуемся популярным кинематографическим приемом и отмотаем события назад до того момента, когда Костя на крыльях любви вылетел из дверей студии Перри и устремился туда, куда . Только теперь посмотрим на то, что в это же время происходило в подвале магазинчика "Нора", где в это время находился второй участник фотосессии на крыше.
- Дааа. Товар привезли. Разгрузить даже не помогли. Я просила. Сказали: не их обязанность. Слушай, еще раз так произойдет, я одна товар принимать больше не буду. Кроме шуток. Конечно, очень тяжелые. Я их волоком затаскивала. Голос веселый? А что грустный должен быть? Поверь, это не от того, что мне нравится, когда у меня поясница болит. Причины с работой не связаны. Просто неубиваемое хорошее настроение случилось. Беспричинно.
Леля сунула телефон куда-то на прилавок, и снова вцепилась в картонный край неподъемной коробки.
Да. Настроение было хорошее. Замечательное настроение. Какого сто тысяч лет не было. Пузырилось внутри шампанским, подкидывало к потолку вместе с тяжелыми коробками.
Конечно-конечно, это все просто всякие эндорфины там. Но как же она скучала по ним, по этим миленьким, славненьким эндорфинчикам!
Леля посмотрела на джинсы: коробки уже оставили на них следы своих пыльных боков и животов. Чтож, на этот случай имеются старые верные шорты. Леля быстро переоделась на подвальной лестнице. Все-таки повезло ей с работенкой, пол-лета прозагорала рядом с дверью, подставляя ноги солнцу. Правда, загар получился, как у жареной колбасы: спереди - ярче, сзади бледнее. Но возможностей поваляться на животе не так уж и много. Ладно. Прошлое лето вообще белыми ноги остались. А в это лето… А это лето… Леля зажмурилась от удовольствия. В памяти всплыло серьезное, побледневшее лицо Родионова, когда он решился ее поцеловать. Тело снова ощутило тяжесть дрожащего тела парня, шершавость джинсов, мягкость футболки и гладкость, и нежность горячей кожи… Аааа! Капец! Капец! Капец! Фуух! Вся кровь в лицо бросилась, даже загар на ногах, наверное, побледнел. Леля срочно вцепилась обратно в коробки, взявшись за них с удвоенной энергией и деловитостью.
Так, что даже не заметила вошедшего и с удовольствием наблюдающего за ее перемещениями вниз головой и вверх пятой точкой.
- Зачетная попка, Ален!
Леля замерла: "Неет. Да нет же! Только этого мне сегодня не хватало! Только не сегодня"
Однако сомневаться не приходилось: этот голос она вряд ли бы с чьим-то спутала. Леля выпрямилась, обернулась. "Вот все не вовремя. И в шорты переоделась тоже не вовремя". Лицо и так покрасневшее от воспоминаний о крыше и перетаскивания коробок, дошло до предельного насыщения красным после "чудесного комплимента". А возле прилавка с довольной улыбкой красовался ее старый добрый типа друг, а, если быть точной, Олеженька - роман на всю жизнь собственной персоной.
Начало и продолжение этой истории читайте на моем канале. Ваша Аармасстаа