В 2004 году The Cure переживали новую Эпоху Возрождения — на подъеме были их ученики Interpol, The Rapture и Thursday, молодые участники которых при любом удобном случае воспевали британцев. «Они были Led Zeppelin для нашего поколения», — говорил Карлос Дэнглер из Interpol.
Похвалы сработали — коллектив отправился в лондонскую студию, где началась работа над альбомом «The Cure». Его продюсером выступил Росс Робинсон (Korn, Slipknot). Итогом, что совсем неудивительно, стал один из самых тяжелых альбомов в дискографии.
«Я начал писать тяжелые песни, потому что если ты работаешь с Россом, то всегда сталкиваешься с его требованием нагнать побольше мрака и меланхолии, — рассказывал Роберт Смит. — Но при этом я также понял, что ему в принципе нравится все, что мы делаем. Он был в восторге и от наших мелодичных треков, и вообще от поп-музыки в нашем исполнении».
«Итогом совместной работы стали тридцать семь демо. Для начала мы все вместе попытались сократить их число до двадцать. Из студии не выходили на протежении пары месяцев. И никого к себе не пускали. Это был почти какой-то сюрреалистический опыт.
В целом все это походило на какой-то отдельный отрезок жизни. Каждый день приносил нам новую песню, причем совсем непохожую на предыдущие. И работа постоянно велась перед лицом Росса и его персонала, которые сидели в контрольной комнате. Вот так мы и играли, глядя им в глаза. Когда темнело, мы зажигали свечи.
Этот альбом — чисто студийный проект, в который мы вложили себя по максимуму. Выжали из себя все. Это наш портрет как студийной группы. И я думаю, что сил в эту пластинку во время записи было вложено примерно столько, сколько все предыдущие в сумме».