Очередной наш обеденный перерыв. Планов – громадьё, как сказал бы Маяковский. Мы идем в детский магазин: я за подарком для сына, постоянно покупаю ему какие-то гигантские машины, самосвалы, паровозы, как будто хочу загладить вину за своё вечное отсутствие, командировки. Сын растет бабушкиным внучком: сначала он остался без отца (встречи раз в полгода я не считаю отцовским воспитанием), потом я сама озадачилась построением карьеры – переехала в большой город, устроилась на высокооплачиваемую работу, оставила его, четырехлетнего, по большому счету, на маму, забрала к себе только к первому классу.
Галина хочет купить своему малышу (а она героически родила своему молодому гражданскому мужу в сорок один год крепкого и абсолютно здорового мальчика) детский столик. Мы успешно осуществляем свои планы: я тащу огромную коробку с роботом, потом еще несколько лет он будет носится по квартире и орать дурным нечеловеческим голосом: «Fire! Fire!», то бишь: «Огонь!» и разряжаться пулеметными очередями.
Галина на приличных каблуках, с изяществом восточной женщины, легко, чуть покачивая бедрами, несет на одном плече коробку с детским столиком. Так африканские женщины с тюрбанами на голове носят воду для своего племени.
Вот и мы: тащим домой подарки. Для своего племени. Нам смешно и тяжело одновременно. Мы торопимся вернуться до конца обеда: новая начальница, как раньше называлось, отдела кадров, а теперь Департамента управления человеческими ресурсами, требует от нас, этих самых ресурсов, нечеловеческих усилий: обед сократили до сорока пяти минут, и мы регулярно опаздываем. Ее подчиненные, вдруг ставшие элитой в нашей конторе, записывают нас на карандаш. Запыхавшиеся, мы останавливаемся передохнуть.
- Ну, хорошо, я, разведенная женщина в бесконечных командировках, без личной жизни, таскаю тяжести, но ты-то почему? Почему Армен или Алексей не приедут, не встретят, и не заберут тебя со столиком? – перевожу дух и спрашиваю я Галину.
- Послушай меня, девочка. Хочешь, чтобы у тебя все было? Бери – и тащи сама. Впрягайся. И все у тебя будет! Если бы я на них на всех рассчитывала…Уууу… Сидела бы, как та старуха у разбитого корыта.
Много лет спустя я буду отрабатывать эту неизбывную чисто российскую женскую стратегию – «я сама» у нескольких специалистов. Наверное, так и не избавлюсь никогда.
·
- Первое время, как познакомились с Самвэлом, я стеснялась ужасно. Как-то стоим с ним на улице, разговариваем или кого-то ждем, не помню уже. Он меня обнимает одной рукой. Мимо проходят две тетки, лет по пятьдесят. Задницы квадратные, стакан поставь, удержится, не упадет. Останавливаются напротив нас и начинают на всю улицу меня поносить: «Да, как тебе не стыдно? Шалава ты! С краснож..пым обнимаешься! С кооператором! Шлюха малолетняя!» Я стою вся красная от стыда. Самвэл меня от них своим телом закрыл, что-то им сказал резкое. Начал извиняться: «Галочка, девочка моя любимая, прости, что тебе все это пришлось выслушать из-за меня!».
А мне восемнадцать лет, я влюблена в первый раз в жизни, за ним, как за каменной стеной. Он у меня первый и единственный. Да и, пожалуй, лучше и не было. Вот сейчас только Армен появился, через двадцать с лишним лет. Уж не помню, чем кончилось, только он мне такой букет из роз привез, какие вообще только Людмиле Зыкиной на концертах к Дню милиции по телевизору показывали. Одни ж красные гвоздики были везде. А мне букет из тридцати красных полутораметровых роз Самочка подарил. Соседки у подъезда потом маме высказывали: «Это куда это ты, Валентина, смотришь? Твоей Гальке какой-то армяшка букеты носит и на машине увозит. Она у тебя не простигосподи, часом?».
- А мама что? Не спрашивала вас потом?
- Мама их отбрила: «Моя Галина – лучше всех! А вы за своими детьми следите, не за моими».
Самвэл же с родителями познакомился, пришел, честь по чести. Сказал: «Люблю, жениться не могу. Никогда не брошу». Мама тогда сказала: «Сама, дочь, решай. Мы с отцом вмешиваться не будем».
·
Конечно, тревожные звоночки были. Как-то иду между рядами по рынку, отторговалась уже, сумку свою клетчатую, кошмар всех челноков, несу пустую. И вдруг меня прям останавливает женщина, немолодая уже: «Это не ваш парень, Воинов Саша?» Я говорю, чуть ли не с гордостью так: «Мой». «А она вам кто? Муж?» - спрашивает. «Нет, не муж еще пока», - а дело-то к свадьбе шло, я уже и ткань на платье в магазине «Весна» для молодоженов купила, и туфли белые еле нашла своего сорокового размера. «Вы знаете, он вчера так бил женщину…страшно. Продавщицу свою, в палатке у него торгует. Наотмашь. По лицу. В кровь все разбил, в мясо…» - говорит и смотрит на меня так выжидательно. А я - нет бы все выспросить, задуматься. Нет, я ж – королева! Со мной такого не будет…
·
До сих пор не знаю почему, из всего нашего женского коллектива в восемь человек Галина выбрала меня в приятельницы. Это вылилось в многолетнюю дружбу. До самой смерти. Её.
На какой-то очередной день рождения нашего босса та попросила Галину сходить в ближайший «Spar» и купить все к столу: угощение для вышестоящих коллег. Галина собралась выполнять поручение и кликнула меня: «Людмил, сходи со мной. Заодно я покурю и кофейку в МакДаке попьем». И это у нее такое удивительное свойство: любую задачу совместить с кайфом, отдыхом и расслабухой.
Мы, действительно, все быстро покупаем в супермаркете и на обратном пути идем в «МакДак» тут же на площади, берем, стандартно, кофе гляссе и пирожок с вишней. Болтаем, смеемся, у Галины неподражаемое чувство юмора, она по-детски смешлива, что называется, палец покажи – в хохот. И сама рассказывает смешно истории из жизни армянской диаспоры: их с Арменом друзей и родственников. Я называю эти байки «Санта-Армения», и да: они такие же бесконечные, как американский сериал. Главные герои уже стали близкими и родными, иногда, я правда, теряю нить: кто кому жена, у кого любовница и с кем там горячие армянские мужчины изменяют. Галина рассказывает все это в лицах, у нее появляется акцент. Еще через пару лет она начнет ругать себя за промахи – «курица-джан».
Со своим молодым мужем они живут дружно, она во всем его поддерживает: учиться – давай, свой бизнес – хорошо. Настоящая верная боевая подруга. Женщина во всем. Осваивает национальную кухню, у них всегда вкусно, хлебосольно, многолюдно. И накурено. Несколько лет я встречаю у них Новый год, и они стараются пристроить меня, неприкаянную, к какому-нибудь их другу-приятелю-родственнику. Безуспешно.
·
У нас временное затишье в работе. Руководители ушли на какое-то бесконечное совещание. Мы сидим, трындим. Галина достала из нижнего ящика стола старые фотографии, дома их не хранит: вдруг молодой муж найдет или маленький сын…
Я смотрю черно-белые фото. Вот она со своим армянином. Выше его почти на голову, юная, свежая. У него яркая внешность, волевое взрослое мужское лицо, небольшой животик. Они, что называется, не пара.
Другое фото. Галина, ей около двадцати пяти, сидит на парапете какой-то набережной, за ее спиной море. Рядом высокий кудрявый парень-ровесник. Красивый. Взгляд холодный, свысока, недобрый. С возрастом начинаешь читать по лицам. А может быть, я просто знаю, на что способен этот человек. Это они в свадебном путешествии, молодожены. Эх, если б знать? Бежать. Бежать, куда глаза глядят. Искалечит не только ее лицо, тело, оставит шрамы, но и жизнь.
Останется нетронутой, доброй, щедрой только ее душа. Неунывающая русская натура. Галочка – выручалочка. Манька-встанька.
Другие книги автора Мила Резник можно найти в издательстве «ЛитРес»