Обвинённый в «бонапартизме» маршал Георгий Жуков, который помог разогнать в июне 1957 года «антипартийную группу», и Наполеон Бонапарт, разогнавший «Совет пятисот»
29 июня 1957 года Никита Хрущёв разгромил своих противников — «антипартийную группу Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова», а фактически — большинство Политбюро (которое тогда называлось Президиумом ЦК). Это была последняя оппозиция «старой гвардии» РКП(б), в которой участвовали большевики с дооктябрьским стажем: Молотов, Каганович, Ворошилов... Старая гвардия очень поредела и ослабла в ходе внутренней борьбы 20-х и 30-х годов, и проиграла это своё последнее сражение.
Если искать аналоги «антипартийной группы» в истории, скажем, Французской революции, то ими окажутся либо «последние якобинцы» (Ромм и другие), которых уже после победы Термидора в 1795 году обезглавили термидорианцы. И которые, кстати, отнюдь не были безобидными белоручками (как и Молотов со товарищи), и до этого сами приняли деятельное участие в якобинском, робеспьеристском терроре. Либо «молотовцев» можно сравнить с депутатами Совета Пятисот — по сути, депутатами того же Конвента, которых в ходе переворота 18 Брюмера 1799 года разогнал Наполеон Бонапарт. Почти что маршал Жуков, помогший разбить «антипартийную группу». :)
При такой аналогии получается, что с поражением «антипартийцев» в СССР наступил аналог «бонапартизма». Который продлился, впрочем, очень недолго. Не прошло и ста дней, как Хрущёв и его сторонники публично обвинили маршала Жукова в... бонапартизме (какое совпадение! :) и тоже отправили в отставку. Видимо, они то ли неплохо изучили историю ВФР, то ли, что более вероятно, кожей почувствовали опасность для их власти, исходившую от маршала. В ходе борьбы с ними кто-то из «антипартийцев» бросил Жукову фразу: «Вы нас, наверное, танками окружили!». На что маршал ответил: «Я министр обороны и ни один танк не сдвинется с места без моего приказа!» В этих словах не только «антипартийцы», но и Хрущёв не могли не почувствовать стоявшую за министром грозную силу. А ещё он имел неосторожность при всех сказать «антипартийцам», что в случае их победы может обратиться к армии, что и вовсе выглядело угрозой военного переворота. И это позднее, уже в октябре, ставили Жукову в вину... Верховная власть в те дни сама плыла Жукову в руки, но он не хотел её брать, и позднее с досадой говорил: «Они меня в бонапартизме обвиняют. Да я, если б хотел… Ко мне Фурцева [в июне 1957 года] прибегала, уговаривала: «Георгий Константинович, возьмите власть, а то ведь Молотов с Кагановичем…». Но мне это ни к чему».
Карикатура голландского художника отражает, как увидели победу Хрущёва на Западе: на асфальтовом катке Первый секретарь ЦК КПСС раскатывает в блин своих оппонентов: Молотова, Булганина, Шепилова, Кагановича, Ворошилова, Первухина, Сабурова и Маленкова
Карикатура из советской печати 1959 года против «Антипартийной группы» — «скептиков, рутинёров и нытиков»
На этой западной карикатуре Хрущёв, чтобы взять верх над оппонентами из Политбюро (Молотовым, Маленковым, Булганиным и другими) зовёт себе на помощь президента Югославии Иосипа Броз Тито
Н.С. Хрущёв и его упрямый оппонент В.М. Молотов. Голландская карикатура
Карикатура из голландской печати 1957 года: Никита Хрущёв празднует отставку Жукова, выпивая из бутылки с его портретом и фамилией. Рядом лежат опустошённые ёмкости с надписями «Молотов», «Маленков», «Каганович» и «Шепилов»
Будущие оппоненты и участники борьбы 1957 года (слева направо: Серов, Молотов, Хрущёв, Жуков) в Женеве. Июль 1955 года. Фото А. Новикова
Могут спросить: а почему «молотовцы» проиграли? Они проиграли потому, что сочувствие среднего и высшего звена руководства партии находилось не на их стороне. То есть проиграли, в каком-то смысле, по законам партийной демократии, так же, как до них в 20-е годы проиграли дискуссии в партии и в ЦК Троцкий и Бухарин. Хотя как раз в низшем звене партии и среди простых граждан определённое сочувствие «молотовцам» имелось. Например, в те дни имел место такой скандальный случай: на рыбоконсервном заводе № 46 на Камчатке за предложение поддержать антипартийную группу проголосовал 81 человек, а за одобрение постановления ЦК только 31 человек (после этого директора завода отстранили от должности, а заново собранный митинг одобрил постановление ЦК). То же сочувствие проявилось и потом, уже в 1962 году, во время Новочеркасских событий, в ходе которых распространялась листовка в поддержку «молотовцев».
А почему всё-таки среднее и высшее звенья были не за них? Это хорошо видно из небольшого, но показательного эпизода, рассказанного Фёдором Бурлацким. Он вспоминал выступление Георгия Маленкова — тогда, в 1953—1954-м, ещё главы Советского правительства, «преемника Сталина» — перед работниками аппарата ЦК КПСС. «Главный пафос его речи был — борьба против бюрократизма «вплоть до его полного разгрома». То и дело в его устах звучали такие уничтожающие характеристики, как «перерождение отдельных звеньев государственного аппарата», «выход некоторых органов государства из-под партийного контроля», «полное пренебрежение нуждами народа», «взяточничество и разложение морального облика коммуниста» и т.д. Надо было видеть лица присутствовавших, представлявших как раз тот самый аппарат, который предлагалось громить. Недоумение было перемешано с растерянностью, растерянность — со страхом, страх — с возмущением. После доклада стояла гробовая тишина, которую прервал живой и, как мне показалось, весёлый голос Хрущёва: «Всё это так, конечно, верно, Георгий Максимилианович. Но аппарат — это наша опора». И только тогда раздались дружные, долго не смолкавшие аплодисменты».
Конечно, весёлое настроение Никиты Сергеевича можно понять: он видел, что глава правительства сам усердно роет себе политическую могилу. Оставалось его в неё легонько толкнуть...
И вот в 1957 году большинство Политбюро — уже отставленный из премьеров Маленков, бывший глава Совнаркома Молотов, сталинский наркомпути Лазарь Каганович, «первый красный офицер» маршал Ворошилов и другие — решились дать бой Хрущёву. И в первый момент казалось, что большинство пойдёт за ними, за старыми большевиками, овеянными ещё бурями 1917 года, против Хрущёва, выдвиженца более поздних времён. Но вскоре ветер переменился: в борьбу включился маршал Жуков, который и помог Хрущёву опереться на поддержку среднего звена руководства. На военных самолётах члены ЦК были с разных уголков страны доставлены в Кремль, на пленум. В итоге на июньском пленуме ЦК уже не Хрущёву, а Молотову и другим пришлось отбиваться от жёсткой критики. И до конца продержался только Молотов, он единственный в конце пленума устоял под давлением и не проголосовал за осуждавшую «антипартийцев» резолюцию.
Повлияло ли поражение «молотовцев» на дальнейший ход истории? Думается, да. Как выглядела бы история СССР, если бы «молотовцам» каким-то чудом удалось взять верх? Вполне вероятно, что она отличалась бы от той истории, которую мы знаем. Мы можем отметить общую закономерность: компартии удержали власть в тех странах, где у власти ещё оставалось первое поколение революционеров — на Кубе, в Китае, КНДР, Вьетнаме, Лаосе... Так что получается, что именно в июне 1957 года СССР окончательно встал на тропинку к своему крушению.
А лидер разгромленных «антипартийцев» Вячеслав Молотов на следующую четверть века стал самым заметным в то время оппонентом политики Кремля «слева». Так сказать, идейным предшественником Нины Андреевой перестроечных лет. Хотя многие интеллигенты в то время воспринимали Молотова, а затем и Андрееву, отнюдь не как «леваков», а, наоборот, как «замшелых консерваторов». Удивительно, как всё было безнадёжно перепутано в то время: самые ярые реакционеры, вроде поклонников Солженицына, мнили себя наиболее передовыми людьми, а защитники прогресса, даже довольно умеренные, вроде Молотова и Андреевой, наоборот, выглядели ретроградами.
И Хрущёв чувствовал опасность от «левой» оппозиции: по крайней мере, одной из главных тем XXII съезда партии в 1961 году он сделал заочную критику Молотова и других «антипартийцев». Они были исключены и из партии (в 1957 году их только вывели из ЦК). Лишь в 1984 году, при Генсеке К.У. Черненко, Молотову вернули партийный билет (правда, Д. Шепилову партбилет вернули ещё в 1976-м).
Ещё одно изобретение 1957 года — это выражение «и примкнувший к ним Шепилов». Отец со смехом рассказывал мне о своих впечатлениях от того лета: «На всех собраниях клеймили «антипартийную группу Молотова, Кагановича, Маленкова и примкнувшего к ним Шепилова». Дело в том, что Шепилов вначале не был на их стороне, но не разобрался и в последний момент примкнул к ним. Так его и назвали... Ну, казалось бы, скажи один раз, что он примкнул, а потом говори: группа Молотова, Кагановича, Маленкова и Шепилова. Нет! Всюду шло это «и примкнувшего к ним Шепилова».
Свои мемуары в итоге Шепилов так и назвал — «Непримкнувший»...
Анекдоты 1957—1970-х годов в тему
1. «Какая самая длинная русская фамилия? Ипримкнувшийкнимшепилов».
2. «Два алкоголика кричат третьему: «Примкни к нам! Шепиловым будешь!»
3. «— Кто такой маршал Жуков?
— Никитоноситель. Вывел Никиту на орбиту и сгорел...»
(В октябре 1957-го в СССР запустили первый искусственный спутник Земли).
4. Из анекдота: «Что успел и что не успел сделать Хрущёв?» (фрагмент). «Успел разгромить антипартийную группу Молотова — Маленкова — Кагановича — Булганина и примкнувшего к ним Шепилова. Не успел разгромить партийную группу Брежнева — Косыгина — Подгорного — Суслова и примкнувшего к ним Шелепина».
5. «Толпа перед ЦК скандирует:
— Мо-ло-то-ва! Мо-ло-то-ва!..
На балкон выходит человек и говорит:
— Товарищи! Молотова нет, и уже давно!
— Тогда давай в зёрнах!»