Раны оказались пустяковыми, по касательной. На руке пуля прошла по мякоти. А вторая сломала два ребра. Так что две недели дышал с трудом. И когда закашливался, боль била током по всему телу.
Все разборки – расследования легли на Егора. Ему не стоило большого труда раскрутить это дело. Все на поверхности. Противник на сто процентов уверенный в успехе, почти не таился. По крайней мере распечатка звонков Серовой это ясно показала. Я не знаю о чем говорил с ней Егор. Через десять дней она покинула город. Ресторан купил Егор за баснословно низкую цену. Кузнец – Леонид остался при заведении. У меня претензий к Серовой нет, несмотря на категорические возражения напарника.
У Кати впервые за многие месяцы было отличное настроение. Этому способствовал май. Теплая по летнему погода. День выдался жарким. И пускай она ведет сегодня прием аж до восьми вечера, это ни сколько не омрачает. У нее завтра отгул, а потом еще целых два дня выходных, которые она проведет с Дашуткой. Она так мало с ней видится из – за своих постоянных дежурств. Ведь папа по-прежнему не работает. Это с одной стороны хорошо. Есть кому сидеть с дочкой. Хоть за это у нее голова не болит. Мама вся в коммерции. Успешно осваивает профессию продавца. И постоянно упрекает дочь за дурацкую гордость. Ну почему было не взять деньги у бывшего мужа? Он же давал для дочки. Почему она такая упертая в этом вопросе? Ведь не чужой же человек предлагал. Ну что теперь об этом. Все, как говорится проехали. Семь вечера, а на приеме уже никого. Все правильно. Пенсионерам летом некогда болеть. Родные дачи не дают расслабиться. Еще целый час до конца работы и не уйдешь. А вдруг кто появится. И конечно появился. И не мог не появиться. В этом она была уверена. Но все получилось так неожиданно, что она просто растерялась. Опустила глаза в бланк рецепта и почти выдохнула:
«На что жалуетесь, больной?» – смотрю на свою любимую женщину, самую родную. И то же подыгрываю ей в этой глупой игре.
«Сердце что то болит последнее время.» - Катя глаз не поднимает. Отвечает тихо. Почти шепчет:
«Вам надо к другому специалисту, кардиологу.»
«И постоянные головные боли.»
«А с головой к неврологу.»
«Значит я у вас помощи не получу? Правильно я понял, доктор?»
«Я могу вас послушать. Давление измерить.»
«Буду очень признателен, если послушаете.»
«Рубашку снимите.» – послушно раздеваюсь. Стою по пояс голый перед своей любимой женщиной . Она так близко от меня. И в то же время бесконечно далека. Я чувствую запах ее духов. И все что могу сделать, это закрыть глаза. Холодная поверхность фонендоскопа скользит по груди. Мне приятно. Меня слушает моя женщина. Потом следует процедура замера давления и резюме специалиста.
«Давление в норме, шумов с сердце не наблюдается. Мне кажется, что вы вполне здоровы.» - Катя по-прежнему не смотрит на меня. Уткнулась в какую-то бумажку и пытается даже что то писать.
«Почему ты не взяла деньги?»
«Нам не надо. У нас все есть.»
«Деньги лишними не бывают.» - смотрю и не могу насмотреться на свою женщину. А почему мою? Она уже давно не моя. И это сделал я собственноручно. В полной памяти и светлом разуме. Мне наверное надо к психиатру.
«Я работаю. Мама работает. Нам хватает.» – что я могу ответить. Я просто взял Катину ладошку в свою руку. Она вздрогнула, но руку не освободила. Я чуть сильнее сжал ее теплые пальчики. Они слегка дернулись, пытаясь освободиться. И успокоились, почувствовав мою силу. Это уже плюс. Уже маленькая, но победа. И пусть ее нежные пальчики безжизненно замерли. Это ерунда. Главное, что ее рука в моей руке. И этого для счастья мне хватит с избытком. Мы молчим долгие пять минут, а может и больше. Хотел так много сказать, а сейчас не знаю что спросить. Молчание нарушает Катя. Задает вопрос, от которого, как ей кажется, я должен смутиться и растеряться.
«Как твоя любимая женщина? Ты счастлив с ней?»
«Мы с ней расстались. Она увлеклась джигитом, сыном Кавказа. Продала свой ресторан и куда-то уехала.» – Катя недоверчиво усмехнулась.
«Я ее недавно видела.»
«Недавно – это наверное ранней весной. Она в конце марта покинула наш любимый город.»
«Да мне без разницы когда она уехала и почему. А ты появился за тем, чтобы утешиться?»
«Вот именно за этим самым.» – смотрю на Катю. Ее лицо, весь вид – полное недоумение. Не верит ни одному моему слову. И наконец шепчет непроизносимые слова:
«Это все напрасно. Наша любовь уже в прошлом. И я возможно скоро выйду замуж.» – говорит и не верит своим словам. Хотя это вполне реально. По ней вздыхает наверное не один мужик. Нельзя сбиваться на эти мысли. Надо делать что запланировал и уходить от греха подальше.
«Катя, как насчет денег? Почему ты не хочешь их взять? Поверь, это от чистого сердца. Потрать на Дашутку. Летом съездите куда ни будь отдохнуть.» – произнес имя дочери и Катя заплакала. Горько и в то же время как то по-детски. Уткнула лицо в мои руки. Беззвучно, только вздрагивая плечами. Надо бы оставить деньги на столе и уйти. Но мое сердце разрывалось от любви и жалости. И я первый сделал шаг к своей женщине. Не мог не сделать. Ведь я люблю ее больше всего на свете. Ладони коснулись подрагивающих плеч и я потерял контроль над собой. Губами коснулся ее волос, открытой шеи. Моя любимая, как я устал без тебя, как ты нужна мне. Эти мысли мелькнули и исчезли. А руки, не встречая никаких преград, скользнули ниже. Под белым медицинским халатом нет белья. Все правильно, ведь в кабинете так жарко, почти душно. Ничего не соображаю и не хочу. Не чувствуя ни какого сопротивления, овладеваю моей драгоценной Катюшей.
Я ожидала всего, но что появится Дмитрий на приеме, когда уже нет пациентов, совсем не думала. Все так неожиданно, что растеряна до ступора. Вот и вела себя не совсем адекватно. Зачем то разыграла роль врач – пациент. Мы что совсем уже чужие люди? Опять эта моя аристократическая гордость. И почему аристократическая? Если в нашей родове со всех сторон аристократов и в помине не было. Я в роли строгой врачихи и в то же время боюсь поднять глаза на моего бывшего мужа. Отца моей Дашутки. И почему сама не знаю. Может от того, что встретившись на мгновение с ним глазами, не увидела в них равнодушия. Это меня взволновало и напугало. Слушаю, а его сердце рвется из груди. Хотя с виду совсем спокоен. Сколько не виделись? Уже полгода. Вот мужики, со временем только красивее становятся. Та же спортивная фигура. Ни грамма лишнего веса. Хотя как мне кажется, пара лишних килограмм ему бы не повредила. Эти килограммы убрали бы спортивную агрессивность тела. Придали бы его фигуре более человеческий, общепринятый облик. А так жесткая, сильная машина. Вот и новые шрамы. На правой руке довольно глубокий. Она изучала судебную медицину. Это явно след от пули. А от чего еще? С такой фигурой только и получать огнестрельные раны. По ребрам пуля прошла по касательной, и скорее всего их сломала. Боже, во что ввязался ее мужчина? И чем это кончится? Дай Бог, чтобы все закончилось благополучно. Она боится за него, не желает ему ничего плохого. Разговор снова сводится к деньгам. Почему она их не берет? Почему ребенок должен страдать от маминой гордости. Хотя ее Дашутка пока ни от чего не страдает. Она еще маленькая, и ей с мамой, бабушкой и дедом очень хорошо. А было бы еще лучше, будь этот мужчина рядом с ней и мамой. И эта мысль вдруг пронзила ее такой жалостью к себе, что слезы почти самопроизвольно хлынули из глаз в три ручья. А может она устала быть гордой и сильной? Наверное так оно и есть, если не сделала ни малейшей попытки отгородиться от горячих Димкиных рук. А может еще проще. Она уже так долго без мужчины, и это ей очень и очень надо. Она во всем не права. Надо бы оттолкнуть, закричать, ударить. Ведь этот человек ее предал. А она только закрыла глаза, крепко сжала губы и отдалась на волю его рук, губ и всего остального. И эта еще жара, которая заставила ее почти раздеться. В полной уверенности, что плотный медицинский халат все очень хорошо скрывает. Не скрыл и не защитил своей строгой белизной. Как и ее легкомысленные, почти воздушные трусики, которые были не сняты с нее, а просто и небрежно сдвинуты в сторону. Ее бывший муж опытен в таких делах. И первая мысль, когда пришла в себя, дверь кабинета не на замке. А она на своем рабочем столе, заваленном бумагами. И что самое страшное, с ногами на плечах у мужчины. И нет сил их отдернуть. Ведь он так жадно и сладко целует ее колени. И надо же, никто не зашел в кабинет, не отвлек. Не ославил на всю поликлинику терапевтшу – недотрогу. Случись такое, и пришлось бы бросать работу. Оставаться без средств к существованию. Тогда точно бы пришлось идти на содержание к бывшему мужу. А сейчас хоть видимость гордости сохраняется. А на деле позови, и она побежит не раздумывая. Но вот беда, не позовет. И что самое плачевное, пройдет еще немного времени, и она сама не захочет никуда бежать, возвращаться. Ведь мог проводить хоть до дому после всего этого. Нет, такого не случилось. Он смотрел через окно вестибюля поликлиники, как она садится в машину, как разворачивается, как уезжает. Она снова унижена и оскорблена. А деньги почти насильно втиснуты в ее сумочку. А это усугубляет и подчеркивает унижение. И она уверена, что этот человек никогда просто так не исчезнет из ее жизни. Выйди она хоть трижды замуж, нарожай хоть десяток ребятишек. Она думает об этом, и слезы снова текут из глаз, вызывая жалость у самой себя. Хорошо что догадалась еще в кабинете убрать тушь с глаз. А то бы сейчас была похожа непонятно на кого. Дашутка не понимает почему мама такая печальная. Ведь она еще не спит. Они встретились. И им так хорошо вместе. Так хорошо, что она не оставит свою мамочку одну. Ляжет с ней спать. И пускай бабушка ругается. Она сегодня будет спать с мамой. Ведь маме так хорошо с ней. И она совсем не понимает почему у мамы текут слезы, когда она ее обнимает. Зачем плакать. Если они завтра на целый день поедут на дачу.
Дашутка наконец уснула. Она перенесла ее в кроватку. Надо идти мыться и хоть что то перекусить. А мама, как всегда не кстати с вопросами, от которых не уйти, не отвертеться. И на которые она очень желает получить ответы. И добьется своего, все выяснит, даст советы и рекомендации. И как ни странно, а после этого вопросника ей станет немного легче и спокойнее.
«По какому поводу слезы, дорогая?»
«Просто так. Грустно что то.» – маму такими интеллигентскими отговорками с толку не собьешь.
«Не говори глупости. Ну как рассказывай в чем дело.» – и она, подчиняясь волевому напору, все выложила.
«Дмитрий ко мне сегодня на работу заходил.»
«Ох ты как интересно. Неужели этого подонка семья заинтересовала? Может надумает алименты платить?»
«Мне не нужны его деньги.»
«Тебе то может и не нужны, а вот мне и твоей доченьке не помешают. Отец без работы, ты получаешь мизер. У меня заработок на рынке от случая к случаю. Так что от материальной поддержки я бы не отказалась.»
«Он передал, но я не знаю сколько. Возьми в моей сумочке.»- Марина Владимировна явно возбудилась. Ее щеки залил румянец. Споро открыла сумочку дочери.
«Очень интересно на сколько это расщедрился твой непутевый муженек.» – достала из конверта деньги и замерла от восхищения. Румянец на щеках стал ярче, а она краше и привлекательней.
«Вот это да. Да тут доллары. И все сотнями.» – через пять минут радостно выдохнула.
«Десять тысяч. Слова о непутевости твоего бывшего беру назад.»
«Как ты легко меняешь мнение о человеке.»
«Была бы ты в меня, а не в отца, тоже бы быстро ориентировалась в этой жизни.»
«Теперь для тебя Дмитрий просто золотой человек. Верно ведь?»
«Какая я есть, такая есть. И нечего меня осуждать. Другой я уже не стану. А мнение о человеке складывается по его делам и поступкам. Что я могла сказать о мужчине, который за год не дал родному ребенку ни копейки на пропитание.»
«Я тебе говорила, что его не было в городе. И денег у него могло не быть.»
«Ладно. Это уже неинтересно. На эти деньги я куплю на рынке два контейнера - киоска. Один продовольственный, другой косметика. Может удастся табачный открыть. Но это очень сложно. Кстати, а может у тебя на эти деньги свои виды, а я тут со своей коммерцией?»
«Нет у меня ни каких видов. Делай с ними что хочешь. Кстати, он нашел нам квартиранта. На неделе обещал этот вопрос урегулировать.»
«А вот с квартирантами я сама разберусь. Он отказался от квартиры и слава Богу. У меня уже есть клиент на примете. Товарищ от бизнеса, вроде состоятельный.»
«Я не знаю сколько тебе будет платить твой бизнесмен состоятельный, а Дмитрий тысячу долларов в месяц гарантирует.»
«Сколько – сколько? И кто же может такие деньжищи в наше голодное время отстегивать?» – у Марины Владимировны уже частенько проскальзывали слова новой рыночной эпохи.
«Говорит, что помощник консула с семьей. Правда монгол. Думаю тебя национальность не сильно волнует.»
«Конечно нет, милая. Пускай, хоть негр из Африки.»
«И как тебе теперь мой бывший муж? Он хороший человек?»
«Вот только этого не надо. Я знаю свои недостатки. И грех тебе лишний раз о них напоминать.»
«Да я тебя просто готовлю к более важным делам и событиям. Главное, чтобы ты на него молиться не начала. Еще не все приятные моменты освещены.»
«Так освещай скорее. Сегодня для меня просто роскошный день. Так много вопросов решилось.»
«И главное без твоего участия. С минимальными затратами как физических, так и умственных сил.»
«Катя, ты противная девчонка. Давай смотреть на вещи практичней и спокойней. Ну не сложилась твоя личная жизнь. Это трагедия, я не отрицаю Но зачем отталкивать человека, который хочет хоть как то замолить свою вину. Смотри на все проще и пользуйся тем, что само идет тебе в руки. Времена на дворе очень уж мутные. И когда все наладится, никто не знает. Так что ты там напоследок приберегла?»
«Дмитрий в курсе твоих рыночных дел. Если что, он тебе поможет. Но не это главное. У него к тебе деловое предложение. Есть бизнес, на котором можно высоко подняться. Если согласна, позвони по этому телефону.» – Катя передала матери обрывок газеты, на полях которой написаны шесть цифр. Невзрачная бумага, довольно мятая. И сейчас Марина Владимировна близко не могла предположить, что для нее это пропуск на самый верх. Ну почти на самый.
Продолжение следует... ----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук