«Я высоко ценил его скромность, даже застенчивость, совмещающуюся
с высокими качествами боевого командира».
Командующий 3-й армией А.В. Горбатов о Леонтии Гуртьеве
История Сталинградской битвы знает немало славных имен командиров, которые служили для своих бойцов личным примером настоящего патриота верного Отчизне и готового отдать за нее жизнь. Они поднимали и вели полки в атаку на врага. Их командные пункты находились всего в нескольких километрах от передовой, а приказ «Ни шагу назад!» был для них таким же нерушимым и святым, как и для простого рядового солдата.
Именно таким был командир 308-й стрелковой дивизии Леонтий Николаевич Гуртьев.
Он родился 14 июля 1891 года в г. Шемах ныне Шемахинского района (Азербайджан) в семье служащего. В 1911 году он окончил среднюю школу. Видимо затем его семья переехала в Петербург, так как имеются сведения о том, что в 1914 году молодой студент Петербургского Политехнического института Гуртьев был арестован за участие в рабочей демонстрации на Выборгской стороне.
Шла Первая мировая война, поэтому уже через три месяца его направили на фронт. А через год солдатской службы Гуртьев был направлен во Владимирское пехотное училище в Петербурге, откуда вернулся на фронт уже в чине прапорщика.
Три долгих года войны… Плен… И наконец, долгожданное возвращение домой к родным.
Уже в ранней юности Леонтия Николаевича отличало особое упорство в желании постоянно учиться. Это стремление он позднее будет всегда передавать своим подчиненным.
Другим отличительным свойством его характера было всегда и во всем служить для своих солдат личным примером смелости, мужества и отваги. Так, в период Гражданской войны командир взвода Гуртьев в ожесточенном бою под ураганным огнем вражеских батарей первым ворвался в окопы неприятеля.
Вскоре Гуртьев стал командиром роты, а затем комбатом.
После окончания Гражданской войны Гуртьев Леонтий Николаевич служил начальником штаба дивизии в Саратове, затем в Ярославле. В эти годы он неутомимо работал над совершенствованием своих военных знаний, очень много читал…
Блестящее знание военной истории и педагогические способности Гуртьева были отмечены руководством. В 1936 году Леонтий Николаевич получил назначение в г. Омск, в Первое военное пехотное училище. Теперь ему предстояло воспитывать новое поколение молодых советских офицеров.
Новый начальник учебного отдела в первые же дни удивил всех тем, что почти весь свой досуг проводил в курсантских подразделениях. Примечательно, что интересовался он не только учебой, но и тем, как курсанты проводят свободное от занятий время, что читают помимо специальной литературы…
От курсантов Гуртьев требовал, чтобы они закаляли себя, приучались стойко переносить любые трудности и погодные условия. И сам он в самые жестокие сибирские морозы всегда ходил в одной шинели. Никаких ватников, телогреек и прочих, как он их называл, «утеплителей» Леонтий Николаевич не признавал.
Это по его инициативе в училище стали частыми лыжные походы.
Курсанты любили этого седого, немного суховатого на вид человека за искренность, справедливость, даже за взыскательность и звали его «отцом», «батькой» и еще «пилой». Узнав об этом своем прозвище впервые, Леонтий Николаевич добродушно улыбнулся и сказал:
«Автору в меткости отказать нельзя. Не будешь пилить, не перепилишь».
Если Гуртьеву жаловались на трудности, он неизменно отвечал: «На войне будет еще труднее, а мы готовимся именно к войне». Любимой гуртьевской поговоркой были слова: «Больше пота в учении, меньше крови на войне».
Он всегда поддерживал своих питомцев в состоянии готовности к лишениям и опасностям будущей войны.
– Кто хочет легкой жизни, тому не место в военном училище, – говорил Гуртьев. Он любил повторять:
«Командир-войсковик должен владеть не только боевым оружием, изучить тактику, стратегию боя, он должен научиться владеть, управлять собою, превозмогая свои физические и моральные немощи. И только одолев себя, научившись управлять собою, командир сумеет подчинить своей воле солдат, повести их в бой».
И когда разразились события у озера Хасан, а затем война с Финляндией, молодые, необстрелянные питомцы Гуртьева проявили себя как вполне боеспособные, не теряющиеся в суровых боевых условиях командиры. Они оказались подготовленными к тяготам фронтовой жизни, к внезапностям и осложнениям в боевой обстановке.
В этот период в белый дом над Иртышом, где находилось Пехотное училище, часто приходили письма с Дальнего Востока, с берегов Прибалтики и других уголков необъятной страны:
«Дорогой Леонтий Николаевич, на фронте я очень часто вспоминаю вас. Как пригодилась мне закалка, полученная в лыжных походах и многое другое, чему неустанно учили вы нас, курсантов. Училище подготовило меня ко всем лишениям», - писал своему учителю старший лейтенант Иванов.
Подобных писем Леонтий Николаевич получал немало от своих благодарных учеников. Не случайно, когда началась Великая Отечественная война, Гуртьеву, прежде чем идти на фронт, было предложено сначала сформировать и обучить свою дивизию.
В нескольких километрах южнее Омска есть болотистое непроточное озеро – Чертова Яма. Там, в солончаковой степи и обучал военному искусству свою дивизию Гуртьев. На бугристых, кочковатых берегах озера возникли штурмовые полосы, противотанковые рвы, целая сеть окопов и траншей.
«Командир дивизии неутомимо воспитывал из молодежи настоящих боевых солдат, – вспоминали ветераны дивизии, – часто можно было видеть, как Гуртьев подходил к занимающемуся отделению, брал винтовку и показывал приемы штыкового боя, а вслед за тем, правила переползания по-пластунски».
Были и длительные марши, и ночные учения. И нередко после трудного марша, когда уставшие люди уже предвкушали горячий ужин и отдых, неожиданно следовал приказ: продукты раздать сухими пайками. Приходилось самим разводить костры и готовить себе пищу.
Сначала многим это казалось излишней требовательностью, почти жестокостью. Но потом, на полях сражений, на фронте, солдаты и офицеры с признательностью вспоминали трудную гуртьевскую школу.
– Пусть Чертова Яма будет для нас своего рода Чертовым мостом, одолеем по-суворовски, значит и на фронте выстоим по-суворовски, – любил говорить Гуртьев.
После восьмимесячной напряженной боевой учебы гуртьевская дивизия распрощалась с берегами Иртыша. Теперь ее путь лежал к Волге.
Под Сталинградом полки Гуртьева вскоре вступили в ожесточенный бой с немцами, укрепившимися на одной из высот и отбили ее у врага.
А в октябре 1942 года 308-я стрелковая дивизия Гуртьева заняла оборону на направлении главного удара, на территории завода «Баррикады».
Сразу хотелось бы подчеркнуть, что полки Гуртьева не имели большого боевого опыта; для большинства людей бой за первую высоту на пути к Сталинграду был первым. Но все молодые бойцы прошли трудную гуртьевскую выучку, которая помогла им одолеть сильного и опытного врага. Гуртьевцы зарывались в каменистую землю заводских дворов, превратили руины цехов в узлы сопротивления и стойко держали оборону, проявляя чудеса мужества, стойкости и бесстрашия.
Один только полк Маркелова в течение суток отбил 23 вражеские атаки! Говорят, что в ту ночь Гуртьев сказал: «Теперь я спокоен – выстоим».
Это о бойцах Маркелова Василий Гроссман в своем очерке «Направление главного удара» сказал:
«Железный ветер бил им в лицо, а они все шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?».
Эти слова, воплощенные в камне, как вечная память о бессмертном подвиге героев Сталинграда, читает каждый, кто приходит на священную землю Мамаева кургана.
И всегда, даже в самые критические минуты, Гуртьев сохранял выдержку и спокойствие. Однажды немцы вклинились в оборону дивизии и прорвались в одном месте к реке. Штаб дивизии попал в окружение. Оставался только один выход – переправиться на остров. Но это значило уйти из Сталинграда. Несколько штабных работников, взволнованных сложившейся обстановкой и близостью неприятеля, начали просить Гуртьева, чтобы тот перевел штаб на остров. Гуртьев удивленно посмотрел на этих людей.
– Вы вполне уясняете себе, что означает ваша просьба? – спросил он, – Вы предлагаете командиру оставить свою дивизию?
Повисло молчание…
– Всем без исключения взять оружие и отразить атаки, положение восстановить, – раздельно и очень четко сказал комдив.
Эти слова были сказаны с такой интонацией, что заставили людей подтянуться и вновь обрести достоинство. Штабисты ринулись в контратаку и отбросили немцев. Положение было восстановлено.
Этот случай ясно характеризует личность командира 308-й дивизии.
Всегда спокойный и очень выдержанный внешне, Леонтий Николаевич Гуртьев всем сердцем горячо любил свою страну. Любил он и Сталинград, город, за который сражался. Его любимой песней была «Есть на Волге утес». Когда он слышал ее в дни обороны Сталинграда, то неизменно добавлял: «О нашем командном пункте песня».
В ноябре 1942 года он писал в письме жене и дочери:
«…Я не могу даже передать, какое чувство, какая боль охватила меня, когда я увидел этот город в пепле, в дыму, в зареве пожарищ и развалинах. Красное зарево кажется мне кровью наших людей, требующей отмщения».
О небывалой стойкости бойцов 308-й дивизии и лично ее командира много писали в газетах. Лейтенант Константин Новиков не был участником Сталинградской битвы, но под впечатлением от мужества «гуртьевцев» написал повесть в стихах под названием: «На заводском участке». Одна из авторских рукописей «Повести», датируемая 12 июня 1943 года, хранится в фондах музея-заповедника «Сталинградская битва»:
В ту ночь не спал их командир седой: полковник знал всю тяжесть обороны:
Он был знаком с солдатскою бедой, и цену знал он каждому патрону.
И вот теперь на главном рубеже – перед началом главного удара, -
Проверив снова схемы в блиндаже, людей в цепи, он увидал:
Недаром настойчиво готовил он бойцов
На долгих маршах и ночных ученьях.
Заглядывая в каждое лицо, стараясь скрыть отцовское волненье,
Увидел он знакомых омичей, родных новосибирцев, барнаульцев,
И в твердости привычной их очей почувствовал размеренность их пульса.
После Сталинграда, летом 1943 года, дивизия Гуртьева (теперь уже генерала), в составе 3-й армии принимала участие в Курской битве. И вновь, как всегда, на Орловском плацдарме Гуртьев показал образец умелого командования и смелого широкого маневра. Во время сражений он лично наблюдал за боевыми действиями. Его командный пункт неизменно находился в полукилометре от основного ядра дивизии.
Смелый и решительный человек, Леонтий Николаевич не боялся смерти и всегда был для товарищей примером личного мужества и героизма.
Он геройски погиб, заслонив собой командующего армией А.В. Горбатова от осколка вражеского снаряда. Даже в последние минуты своей жизни он думал не о себе, а о своем командире.
5 августа 1943 года командир 308-й стрелковой дивизии был похоронен бойцами в городском саду г. Орел. На его могиле позже установили памятник с надписью:
«Здесь похоронен прах Героя Советского Союза, генерал-майора Гуртьева Леонтия Николаевича, 1891 года рождения, погибшего в боях против немецко-фашистских захватчиков за город Орел 3-го августа 1943 года».
Звание Героя Советского Союза было присвоено Леонтию Николаевичу Гуртьеву посмертно 27 августа 1943 года.
Невосполнимой потерей стала для бойцов дивизии гибель ее командира.
В далекий Омск беспрестанно шли письма жене Леонтия Николаевича, Надежде Павловне. Вот строки одного из них:
«…Если Вы потеряли мужа и отца Ваших детей, то мы, русские люди, в лице Леонтия Николаевича потеряли одного из лучших генералов Красной Армии, подлинного отца своих солдат, отдавшего свою замечательную жизнь делу освобождения Родины от немецкой нечисти и погибшего на своем славном посту в столь знаменательные для России дни победного наступления».
Славный боевой путь прошла 308-я стрелковая дивизия.
Только за период Сталинградской битвы в течение месяца она уничтожила 21 тысячу немецких солдат и офицеров, 143 танка, 29 артиллерийских и 72 минометных батареи, 5 самолетов, 53 автомашины с грузом и войсками. Только в Сталинграде дивизия отразила 117 яростных атак противника!
Дивизия Гуртьева геройски сражалась в боях за Орел. Одними из первых «гуртьевцы» ворвались в город уже на рассвете следующего дня после гибели своего командира.
Еще в 1942 году Василий Гроссман писал о 308-й стрелковой дивизии Л.Н. Гуртьева:
«Героизм стал бытом, героизм стал стилем дивизии и ее людей, героизм стал будничной, каждодневной привычкой. Героизм всюду и во всем».
И в этом, несомненно, была немалая заслуга ее талантливого командира, человека всей душой преданного своей Отчизне, без колебания отдавшего за нее свою жизнь.
Елена Ломакина, ведущий хранитель музейных предметов фондов Музея-заповедника «Сталинградская битва»