С 23 июня в прокате «Межсезонье» — второй полнометражный фильм Александра Ханта. До официального показа в кинотеатрах режиссёр и исполнитель главной мужской роли Игорь Иванов отправились в тур по городам России с серией специальных показов картины.
Круто, что в списке оказался и Челябинск, — такое пока бывает нечасто. Формат предпремьерного показа со встречей с режиссёром всё-таки больше привычен для Екатеринбурга, нежели для столицы Южного Урала.
Встреча в институте культуры
В Челябинске режиссёр и актёр «Межьсезонья» 16 июня провели мастер-класс с ответами на вопросы в кинопавильоне Челябинского института культуры. Пообщаться с Александром и Игорем пришли студенты кафедры режиссуры кино и телевидения и люди, которые пробуют снимать кино. Некоторые из них даже специально приехали из других городов области — например, из Магнитогорска. Камерная площадка еле вместила желающих.
Общение гостей с аудиторией вылилось в два основных русла — как Александр Хант не побоялся снять такой провокационный фильм и как снимать кино в регионах, если нет денег. Ответ на оба вопроса можно обозначить одним словом: не бояться.
Много спрашивали о съёмочном процессе — поиске актёров, бюджете, записи звука на площадке. У «Межсезонья» впечатляющая история создания: Александр Хант лично отсмотрел 11 000 (!) анкет, кастинг проходил онлайн в ВК. Когда актриса на главную женскую роль была уже утверждена, режиссёр неожиданно увидел героиню в кастинг-директоре проекта Жене Виноградовой. Съёмки фильма растянулись на два года, основные локации — Екатеринбург и Свердловская область, но несколько сцен снимали в Карабаше.
Фильм
Фильм провакационен не только тем, что снят по мотивам реальной истории псковских подростков, но и самим фактом, что поднимается тема самоубийства, — опасная тема, тем более в нашем государстве, которое слишком рьяно в последние годы защищает несовершеннолетних от всего, что противоречит пресловутым скрепам и патриотическому воспитанию.
Даня и Саша — антиподы: он — гиперопекаемый мамой, выросший без отца сын, она бунтарка, с которой не справляются мать и отчим. Их побег — подростковый бунт, они исследуют границы дозволенного, выходят за них, совершают не одобряемые обществом поступки. И не оттого, что они такие взбалмошные и непутёвые, а потому, что стремятся выразить себя, прокричав миру: мы есть, мы — другие! За всеми их выкрутасами прячется уязвимость и ранимость. Несмотря на разность характеров, Даня и Саша совпали травмой нелюбви. Своей обнажающе честной жизнью в кадре Игорь Иванов и Женя Виноградова передают нерв фильма — отчаянности, пустоты и драйва.
Настроение в кадре меняется, как на американских горках: то подростки в эйфории свободы бегают по крышам автомобиля, то нахально и развязно матерят друг друга на стадионе. В этих резких перепадах — предчувствие неминуемой катастрофы.
Неумение слышать и проявлять свои эмоции — главный мотив поступков и в общении подростков с родителями/всеми взрослыми, и друг с другом. Даже влюблённость они маскируют за агрессией. Но по мере нарастающего цунами доверяются друг другу по-настоящему, меняясь внешне и внутренне. Однако они остаются ершистыми подростками, поэтому слова любви — искренние, но колючие.
Доверие влюблённых друг другу смогло бы преобразоваться в доверие к миру, но он всё так же несправедлив и ужасен. Страшный эпизод с приютившим их хозяином дома в омерзительно потрясающем исполнении Владимира Спартака рушит всё и становится началом конца — мир героев схлопывается до пятачка на втором этаже старого дома, а перспектива будущего из десятилетий сокращается до нескольких часов.
Весь фильм надеешься, что подросткам встретится адекватный взрослый, — не правильный, но напрочь глухой к чувствам другого, а честный и искренний, способный общаться с ними на равных. Но чуда не происходит.
Блиц
Александр Хант, режиссёр:
— Консультировались ли вы с юристом, чтобы госорганы не усмотрели в фильме пропаганду суицида? И готовы ли вы к негативной реакции родительской общественности, если она возникнет?
— Юридически — да, мы консультировались. Сценарий был в Минкульте и прошёл все необходимые проверки. Хоть мы и не получили финансирования, но проект приняли на рассмотрение. Не было такого: друзья, мы вас разворачиваем, потому что у вас пропаганда. Как мне кажется, там её нет, но подозреваю, что кто-то может её обнаружить, — сейчас все везде могут что-то усмотреть. Я надеюсь, что мы обойдём эти ненужные для нас трудности. Но если они случатся — фильм уже есть, мы ничего не можем поделать.
— Отчим Саши — часть системы, жесткий полицейский, но у него на звонке стоит песня «Родина» Юрия Шевчука, который, мягко говоря, не сторонник действующего общественно-политического режима. Вы специально вложили в героя эту двойственность или это случайный символизм?
— Двойственность в этом есть, действительно, но она точно неслучайна. Я очень люблю ДДТ и эту песню, мне показалось, что она с отчимом тоже как-то связана.
— Саша говорит о матери, что та предала себя. А у вас есть ответ, как этого избежать?
— Не забывать, что мы были подростками. Наверное, такой ответ.
Игорь Иванов, исполнитель роли Дани:
— Любовь в фильме выражается языком агрессии, далёким от ванильной романтики. Легко ли было сыграть, передать нежные чувства через грубую форму?
— Мне кажется, в жизни всё происходит так же, — нет каких-то ванильных слов, а если есть, то, скорее всего, это какая-то ложь. Передать это не было сложно, потому что в этом была правда. В жизни можно шутить, можно говорить грубости, но люди понимают, что за этим стоит противоположный смысл.
— Синхронизировались ли вы с эмоциональным состоянием своего героя во время съёмок, чтобы передать его переход от страха к бесстрашию?
— Да, совпадение со своим героем у меня было. В какой-то момент, когда мы снимали сцены в песках, где происходят эпизод с велосипедистом и наша драка с героиней, я чувствовал в себе это желание — совершить что-то безумное.
Анна Голенко.