— И чего ты на меня смотришь?
— К-а-а-а-р!
Роза замахнулась на птицу. Та ещё больше забилась в угол.
Роза стала откидывать птицу ногой.
Ворона пыталась клюнуть Розу чуть выше щиколотки, не улетала.
— Ты посмотри, какая настырная, — возмутилась Роза.
— Так у неё крыло сломано! — услышала она голос за спиной.
"Быстрая речка" 89 / 88 / 1
Роза обернулась. Это был Филипп.
— Я её заметил ещё вчера. Прибилась несчастная. Вороне без крыла не выжить. Погибнет.
— И что теперь с ней делать? — спросила Роза.
Филипп пожал плечами и ответил:
— Покормить, посмотреть, что с крылом.
Роза жестом пригласила Филиппа подойти к птице поближе и зашла домой.
Филипп притащил ворону в гостиную. Кое-как перебинтовал крыло, покормил кусочками хлеба, размоченными в воде. Теперь ворона ходила за ним повсюду.
Роза птицу невзлюбила и при любом удобном случае пыталась отшвырнуть её подальше.
Филипп возмущался, брал ворону на руки и жалел.
Лачо пришёл в себя в конце следующего дня. Выглядел он неважно: лицо опухло, руки дрожали. Но говорил при этом бодро и был весел.
— Как хорошо, что вы рядом! — восклицал он. — Мои дети! Мои любимые дети!
Розу коробило от его слов. Филипп же высказывался:
— Благодарю тебя, отец! Долгие лета тебе! Живи и радуй нас подольше.
К новому жителю дома Лачо отнёсся с уважением.
— Госпожа ворона, — обратился он к птице и даже поклонился перед ней, — прошу любить и жаловать хозяина сего дома.
Птице было, кажется, всё равно на уважение и гостеприимство.
Она ела всё, что предложат и всё норовила клюнуть Розу.
— Ну ей-богу, — возмущался Лачо, — ну как можно не подружится с этим существом? Это же дитя нашей матушки-природы! Уж тебе-то, Роза, должно быть стыдно.
— А мне стыдно, — отвечала Роза язвительно, — так стыдно, что я готова даже открутить ей второе крыло.
Тяжело было на сердце у Розы, тоскливо и непонятно.
Уходить от Лачо она не собиралась. Всё чаще поглядывала на Филиппа и понимала, что уже и заснуть не может, не взглянув на его рыжую шевелюру.
Уже меньше хотелось его чем-то уколоть или съязвить в ответ.
Розе постоянно казалось, что кто-то рядом разговаривает. Но кроме Лачо и Филиппа не было в доме людей. Когда голоса становились громкими, Роза подбегала к окну и искала глазами людей, которые всё это говорили. Но никого не было. Обсуждали голоса всё: наряды, погоду, балы. Роза порой так уставала от этой информации, что стала пить успокоительное, которое назначили Лачо.
После настоя трав становилось легче, но совершенно терялось чувство реальности. И иногда Роза как бы со стороны замечала себя весёлой и активно беседующей с Филиппом и отцом.
При этом было даже ощущение поцелуя с Филиппом.
Роза пить успокоительные перестала. Но Филипп стал манить к себе с невероятной силой.
И Роза сдалась. В тот вечер отец пошёл спать рано.
Филипп читал последние сводки по положению дел в стране.
Роза подошла сзади и тоже приковала свой взгляд к газете.
Филипп поднял голову и уставился на Розу. А она склонилась и поцеловала его.
А дальше всё было как во сне. Филипп сидел на кровати и нежно гладил Розу по волосам, а она примостилась калачиком у него в ногах.
— Ты незабываема, — прошептал он. — Я лукавил, что твой голос меня не тронул. Я не люблю высказывать женщине своё восхищение. Я предпочитаю, чтобы она думала иначе.
Могу быть грубым и неотёсанным. Могу говорить неприятные фразы и обижать. Но моё тело всегда думает иначе. Я не хочу, чтобы все думали, что я падок до женских сердец. И знаешь, ни разу я не промахивался. А ты — жемчужина в моей жизни. Самая яркая звезда на моём небосклоне.
Роза молчала. Филипп лил сладкие речи и гладил её по голове. И от этих речей ей было хорошо. Она вдруг забылась и наслаждалась его присутствием.
Утро не изменило ничего. Роза и Филипп, оба счастливые, спустились к завтраку.
Лачо уже встречал их внизу. На его плече сидела ворона.
Филипп взял птицу на руки, поднёс её к Розе и прошептал:
— Вам теперь можно дружить.
Роза оттолкнула от себя Филиппа и присела за стол.
Лачо с интересом наблюдал за ней.
— Милая, — громко произнёс Филипп, — позволь, я угощу тебя чаем.
Роза улыбнулась и кивнула в ответ.
— Чудеса! — воскликнул Лачо. — Я и мечтать не мог о такой вашей идиллии. Чудеса!
Так прошёл месяц. Роза и Филипп жили теперь в одной комнате.
Лачо чувствовал себя прекрасно и ждал в гости своего брата.
Но Романа третьего числа не привезли. Обеспокоенный Лачо отправил за ним Филиппа.
Тот приехал со скорбными новостями.
Оказалось, что Романа не стало накануне, а кучер, который по совместительству был и поверенным, так напился с горя, что не предупредил Лачо.
На похоронах Романа Роза увидела сына. Один лишь раз она встретилась с ним взглядом.
И больше Данко в её сторону не смотрел.
Поминали в доме Романа.
Было шумно. Некоторые присутствующие играли в карты.
— Он хотел именно так! Чтобы его проводили под возгласы, под шум монет, под шелест карточной колоды, — кричали некоторые присутствующие.
Роза ходила по дому и вспоминала первые дни, проведённые тут. Помнила свои страхи и удивления. Помнила всё до каждой минуты.
Лачо сидел в любимом кресле Петра Богдановича. Закинув голову назад он рассматривал рисунки на потолке и что-то бормотал себе под нос. Роза подошла ближе и прислушалась. Отец говорил:
— Она сказала, что я буду хоронить Романа и Филиппа. Как быстро сбылось про Романа. И если Роман прожил свою жизнь, то как я приму смерть Филиппа. Господи, дай моим детям хоть немного спокойствия и счастья! Дай им радости столько, чтобы старые раны затянулись и совместные годы стали раем. Господи, я буду молить тебя об этом трижды в день и до ста раз в праздники. Господи, я никогда не просил ничего, а теперь мне нужна твоя помощь.
Роза настолько была растрогана речью Лачо, что даже всплакнула.
Она тихонько отошла от отца, чтобы тот её не заметил.
— Господи, — прошептала она, — выслушай этого господина! Дай нам всем счастья! Затяни наши раны.
И Господь как будто услышал.
В доме Лачо стало спокойно и душевно.
Вечерами Роза пела.
Лачо и Филипп слушали свою певчую птичку с упоением.
Дом Романа удалось продать. Хотя сделать это было сложно.
Покупатель заплатил золотыми украшениями и дорогой посудой.
Один раз в неделю Филипп ездил продавать украшения или менял их на продукты.
Однажды он взял Розу с собой.
Город понемногу возвращался к жизни. Возобновили работу некоторые лавки. Но многие из них были разграблены или заколочены.
Перед мостовой, в наиболее проходимом месте, сидели нищие: длинноволосый мужчина, он играл на неизвестном Розе струнном инструменте, и женщина в очень поношенной чёрной шляпе и длинном платье серого цвета. Длинные поля шляпы полностью закрывали её лицо. На её руках Роза заметила младенца. Как-то невольно вспомнила Глафиру.
Женщина на прохожих не смотрела.
Мужчина тянул заунывную песню.
— Они могли бы работать за тарелку похлёбки, — пробормотал Филипп.
— Такая у них жизнь, не нам судить, — заступилась за нищих Роза.
— Этот младенец для жалости тут, — Филипп не унимался.
— Может быть им негде жить. Однажды такая женщина вернула меня к жизни. Или я её… Я тогда спасла её сына от неминуемой смерти.
Голос Розы звучал гордо. Она не стала уточнять, что потом жизнь этого спасённого сама и разрушила, отдав на воспитание родному отцу.
Где-то глубоко внутри засвербело, стало не по себе.
«Где же теперь Алёша, Ирма?» — подумала про себя Роза.
Нахлынули воспоминания и о Клуше.
Младенец заплакал. Женщина приложила его к груди.
Роза уставилась на них. Что-то знакомое было в движениях женщины.
Роза вырвала свою руку из руки Филиппа. Из сумки вытащила банку консервов и положила рядом с женщиной. Та очень быстро рукой эту баночку спрятала под платье.
Старик перестал петь и заёрзал на своей подстилке, протянув руку к Розе.
— Не жалей, подай и старику, — прошептал он.
— Ну хватит, — возмутился Филипп. — Роза, пойдём!
Роза поднялась на ноги и в это время женщина подняла голову.
Роза ахнула, встретившись с ней взглядом. Это была Ирма.
Продолжение тут
Все главы "Быстрой речки" тут