В полдень 22 июня 1941 года в расположении 132-го батальона конвойных войск ситуация складывалась критично. Всего в казарме оставалось чуть более полусотни бойцов, не было командиров выше сержантского уровня. Обстрел казармы из минометов продолжался. Кроме того враги обстреливали плотным огнём со стороны Госпитального острова и бывшего костела, где закрепилась немецкая штурмовая группа.
В крепости бойцы-конвоиры были одеты как пограничники
Проблемы с боеприпасами и инициативные пограничники
Отсутствие грамотного командования не позволило бойцам-конвоирам, пока была возможность, как можно больше перенести оружия и боеприпасов в относительно безопасный подвал со второго этажа, где находилась оружейная комната. Парадокс еще был в том, что несколько помещений подвальной части были забиты оружием в смазке. Но это было польское оружие, совсем других калибров, которое временно хранилось в расположении батальона НКВД без единого патрона.
Никто из командиров конвойного батальона не стал защитником Брестской крепости
Если бы его вовремя вывезли, как предлагало командование батальона, и в подвальной части оборудовали оружейную комнату и склад боепитания, то возможности обороняющихся были бы увеличены во много раз. А так к восьми утра крупный мортирный снаряд разрушил перекрытие, из-за чего был полностью уничтожен и засыпан склад оружия и боеприпасов. Единственное что спасало, это инициативные пограничники, которые оказались в расположении конвойного батальона. Они самостоятельно без всякого приказа начали под огнём разбирать завалы второго этажа, периодически находя то цинк патронов, карабин или ручной пулемет. Это позволило вооружить десяток безоружных бойцов из хозяйственного взвода госпиталя, которые смогли, маскируясь чадом от горевших у стен казармы автомобилей, пробраться через мост.
Вообще пограничники в Брестской крепости, несмотря на свою малочисленность, были как цементирующий раствор в других частях гарнизона. Они не ждали решения от командиров, не старались вырваться на соединение с частями Красной Армии , не бросались в безумные, так любимые политруками, атаки. Бойцы в зеленых фуражках просто обороняли границу, стараясь нанести максимальный ущерб врагу.
Казематы 132-го батальона попали под обстрел тяжелых орудий.
Малочисленность защитников казармы конвойного батальона создавало ситуацию, когда немцы небольшими группами смогли попасть вовнутрь помещений, так как не хватало бойцов для охраны за всех дверей и окон. Если у соседей, в казарме 84-го стрелкового полка находилось более 1000 бойцов, то почти в таком же по размеру сегменте кольцевой казармы, занимаемым 132-ым конвойным батальоном находилось чуть более полусотни защитников.
Уцелевший медпункт и польские баки с водой
Прорвавшихся немцев удалось выбить, но результатом стало несколько убитых, а с ранениями уже был каждый второй защитник. На счастье медпункт батальона долгое время оставался целым, а один из бойцов, прорвавшихся с госпитального острова, окончил курсы фельдшеров. Он и стал помогать санинструктору Крупину Алексею. В шкафчиках имелись бинты, вата, йод, стрептоцид, аспирин и даже ампулы с морфием. Даже вода в казарме была, заготовленная с ночи для приготовления завтрака и приборки, в больших металлических баках, оставшихся от польской армии.
Пограничники были цементирующей составляющей всего гарнизона.
Это позволило очень эффективно использовать станковые пулеметы «Максим» с водяным охлаждением. После того как немцев смогли выбить из казармы, начался очень плотный артиллерийский огонь из тяжелых орудий. Корректировщики сидели напротив казармы, в густых деревьях Госпитального острова. Но вскоре обстрел прекратился, у немецких артиллеристов пропала связь с офицерами, корректирующими огонь. Это постарались пограничники, которые сумели уничтожить сразу трех наблюдателей.
Появление подозрительного лейтенанта
Ближе к вечеру, в казарме конвойного батальона появился первый командир. Это был лейтенант в новенькой, но уже загрязненной форме. Непонятно откуда он взялся и как незаметно проник через охраняемый периметр. В художественных произведениях и кинофильмах проводится мысль, что это был вражеский диверсант. Но скорее всего это был один из приписных офицеров запаса 33 инженерного полка, которые жили на квартирах в приграничных деревнях южнее Брестской крепости. В довоенное время дорога быстрым шагом занимала чуть более получаса.
Весь первый день прошел в активной обороне.
Поначалу он пытался взять командования на себя, но основу защитников составляли бойцы войск НКВД, у которых уже был командир сержант сверхсрочник Константин Новиков и заместитель политрука Шиман Шнейдерман. В документах он проходит как помощник командира взвода связи, но такой должности в штате батальона не было. Шнейдерман был хоть красноармейцем срочной службы, но имел политическое звание, равное строевому старшине. Скорее всего, он был выдвиженцем по армейской комсомольской службе. Может поэтому именно он обвинил незнакомого лейтенанта, крикнув, что он шпион и диверсант и приказал его расстрелять. Константин Новиков не стал вмешиваться в этот процесс. Немолодого лейтенанта расстреляли, а был он диверсантом или приписным инженером, с началом войны пробравшимся в крепость, уже узнать не удастся.
К вечеру 22-го июня обстрелы стали реже, а атаки прекратились вовсе. Это позволило начать откапывать продукты и продолжить разбирать завалы склада боепитания. В расположении начали пробираться делегаты связи от соседних подразделений. Константин Новиков тоже послал пограничников в казарму 84-го стрелкового полка и 333-го стрелкового полка, где к вечеру 22-го июня 1941 года сформировались полноценные очаги обороны во главе с командирами старшего и среднего звена. Руководители обороны казармы 132-го батальона конвойных войск НКВД, хотели знать о дальнейших планах сохранившегося гарнизона…
