Я изредка вспоминала эту историю, но недавно мы собрались в родительском доме, что бывает нечасто, и сестра уже мать двоих детей, вспомнила об этом как о самом ужасном впечатлении своего детства.
Тогда мы все жили в большом родительском доме. Под одной крышей было в нём как бы два отдельных жилья. Раньше так у нас в селе строили, чтобы вместе с постаревшими родителями жила семья одного из младших детей. Одно большое крыльцо, заходишь - и внутри две входные двери. Одна вела в дом, где жили бабушка и дедушка, родители нашего отца, самого младшего их сына. Там было тесновато, но очень уютно и тепло, особенно зимой, когда на улице стояли трескучие морозы. Другая дверь вела в дом, где жили наши родители и мы, в то время уже восемь детей: шесть сестёр и два брата. Наше жильё состояло из двух больших комнат.
Это случилось в первой половине 70-х годов, мне исполнилось двенадцать лет. Отец и мать работали с утра до вечера. Бабушка, Царство ей Небесное, в молодости была очень красивой, да и к старости её красота не померкла, она всегда выглядела очень женственной, мудрой и доброй. Правильные черты лица, голубые глаза, прямая осанка. Дед был высоким, очень смуглым и очень волосатым: чёрные густые волосы лезли у него даже из ноздрей и ушей. Даже к старости не поседел. Нет, он не цыганского рода, никакой южной крови у него не было. Разве что со времён монголо-татар - ведь от кого-то передались ему такие гены. И ещё у него были чёрные, как угли, глаза и пронзительный взгляд. К нашему глубокому сожалению, чёрные глаза в наследство от деда получила только одна из нас, предпоследняя. А правильные черты лица от бабушки унаследовали всё сёстры, чем мы очень довольны. Ведь не зря в селе в пору нашей молодости народ шутил: вот какой малинник у Ивана Ивановича в доме! На дедушку же не похож никто из нас. Только ростом братья пошли в него.
Бабушка нас всех привечала и любила. Она всегда вкусно готовила, на столе у неё всегда были то сочни и шанежки, то пирожки с разной начинкой, кисель, вкусные щи. И нас, полуголодных, вся эта вкуснятина, конечно, привлекала. Нам тогда всё время хотелось есть, это мы сейчас понимаем, что матери было трудно прокормить такую ораву. И время от времени детишки по одному или по двое забегали на вторую половину дома.
Дедушка наш, в отличие от бабушки, детей не любил. Почему-то отец долго не решался привести нашу маму к своим родителям - познакомиться. Переступила мама порог мужниного дома с трёхлетним ребенком (мной) и будучи глубоко беременной моей второй сестрой. И хотя я смуглая, в детстве даже чернявая, дед не любил меня особенно. Считал, что я не от его сына. Остальных своих внуков просто терпел. А здесь нужно сказать, что из восьми детей четверо оказались смуглыми и четверо - светлыми. Более-менее дедушка терпел в доме возле бабушки присутствие смуглянок. Когда нас стало много и набеги к бабушкиному столу участились, деду это, видимо, надоело.
Однажды весной, уже к вечеру (родители ещё не вернулись), из коридора раздался полный ужаса истошный визг моей четырёхлетней сестры. Мы выбежали в коридор. И закричали уже все: из угла коридора на нас смотрело большое белое лицо! Оно было ужасно страшным, с круглыми выпуклыми глазами, большими свисающими чёрными бровями и длинным крючковатым носом. Ещё у него были какие-то неестественно красные губы и большие, надутые розовые щёки. И оно смотрело прямо на нас. На наш крик выбежала бабушка, еле успокоила орущую и плачущую ораву детей. Как никто из нас не стал заикой, одному богу известно.
Потом выяснилось, что дедушка таким образом, с помощью жуткой маски, решил нас отвадить от посещений их половины дома. И это ему надолго удалось. Мои младшие сёстры и брат долго пугались выходить по одному в коридор. Даже мы, две старшие сестры, хоть нам было 10-12 лет, прежде чем выйти, сначала приоткрывали дверь, сквозь щель выглядывали, не маячит ли там это страшилище. И только потом выходили.
Наша мама пришла тогда с работы и, узнав о происшествии, была в ярости. Долго она кричала и в гневе высказывала деду всё, что думает о нём. И бабушка ругала его, но дед ещё не раз вывешивал эту маску в разных местах. Ему нравилось пугать нас. Вывешивал маску на час, два. И за это время никто из нас носа не высовывал. Затем дед маску незаметно убирал и прятал, так что даже бабушка не могла найти.
В конце концов нашей матери это надоело, и ей удалось выхватить маску из дедовых рук и бросить в печку.
Это одно из самых ярких впечатлений нашего детства. А вспоминать о нём мы все любим. Потому что, когда в семье растёт такое количество детей, случаются самые разные и неожиданные вещи.